– Вам нужно что-то другое, – Дима снова улыбнулся, глядя на Михайловну. – Сказали бы прямо уже.
– Прямо, да? – редакторша затянулась и обильно выпустила дым. – Хорошо. Будет тебе прямо. Меня интересует интервью. Твое интервью. На разворот.
– Стойте, – Дима поскреб в затылке. – Я должен сам взять у себя интервью?
Она знает? Кто ей рассказал?
– А в чем проблема? – Е. М. подняла брови и воткнула сигарету в пепельницу. – Есть некто Дмитрий, засветился в ее любовниках. Есть Митяй, работает в нашем журнале. Второй расспрашивает первого.
– И честно всё рассказывает?
– И говорит то, что интересно читается. Честно, нечестно. Твое интервью, тебе решать.
– А если он скажет, что ничего не было?
– Это неинтересно. Пусть подумает лучше. Пусть не рассказывает, пусть намекает. Ты. Ты профессионал? Или кто?
– Ну ладно. Намекает. И что получает за это?
– Не дави. Стандартный гонорар. Хорошо, с надбавкой за скандальность. Если – заметь – если она будет.
– А второй? Митяй? – Дима хихикнул, разглядывая окурок. – Ему -то что с этого?
– Гм. Дай подумать, – незачем было читать морщины. Е. М. собиралась напасть. – Как насчет сохранить работу? А? Его такой вариант устроил бы?
– Дайте подумать, – он подготовился раньше, чем она закончила. – Если честно, «Ритм-н-блюз» не такой уж богатый журнал. И вообще. Не такой уж прямо журнал. Мы, Дмитрий с Митяем, почему-то уверены, что найдем варианты и лучше.
Главред откинулась в кресле и посмотрела Диме в лицо. Он спокойно уставился в ответ. Не зря он тренировался целое утро.
– Я вот что не пойму, Митяй, – наконец ответила Михайловна. – Когда это ты стал таким?
– Каким?
– Таким, – она повертела рукой. – Этаким вот довольным, самовлюбленным мудаком?
Дима смутился и промолчал.
«Сама такая». Ничего другого в голову не лезло.
– Так что? – спросил он. – Мне писать заявление?
– Какое заявление, – редакторша устало глянула в потолок. – Работать кто будет? Оставил родное издание без полосы – так ищи теперь, чем заполнить.
Дима поднялся и побрел к стеклянной двери. В редакции только у Е. М. была дверь.
– Митяй, – позвала Михайловна новым голосом. Дима остановился.
– А? – спросил он, не оборачиваясь.
– Ты залез в крупные деньги. И очень жаль, что ты всё-таки не мудак. А тот же наивный ребенок.
– Спасибо, – хмуро ответил Дима, сделав еще два шага к выходу.
– Постой, – лениво одернула его редактор. – Ты, конечно, этого не понимаешь, но просто так выйти тебе не дадут. И, раз ты не с нами – я не могу тебя защитить. Разбирайся сам.
– Кто не даст? От кого защитить? – Дима повернулся к ней. – Так вы знаете, кто всё это начал?
Михайловна фыркнула.
– Что тут знать? Дарование, тоже мне. Ты спроси: «куи боно»?
– Уи… что?
– К чьей выгоде, Митяй. К чьей. Выгоде.
...
Слева и справа была пропасть. Да, под тонким слоем бетона с хрустящей рубероидной корочкой, но всё-таки. Горячий сладковатый ветер трепал волосы на его затылке, и Максу приятно думалось о том, что позади сорокаметровый обрыв, долгое стремительное падение и гарантированное ничто.
Максим слегка нервничал. Пускай самую малость, но ему хотелось жить. И это радовало.
Он вынул пудреницу и осторожно приоткрыл ее, держа подальше от ветра. В зеркальной крышке отражался розоватый порошок. Вот что не давало Максу покоя – этот мерзкий цвет, желто-розовый. И консистенция. Истлевший моллюск на дне квадратной раковины. Выгляди смесь хоть каплю привлекательней, Максим колебался бы меньше. Второй Макс уверял его, что здесь есть амфетамины. Возможно и так. Но что еще?
Максим номер два сказал – в принципе, ничего, и это «в принципе» охлаждало Макса не хуже странной окраски. Нужно было слегка прийти в себя, но вовсе не хотелось очнуться на другом конце Москвы и брести неизвестно куда, обходя трещины на пляшущем асфальте и приветствуя каждое встречное дерево.
«Нет, это не мое», – решил Максим, защелкнув пудреницу. И снова приоткрыл ее. В пятый раз. Или в шестой, кто знает.
– Макс!
Он дернулся, услышав голос. По крыше пробирался Дима, неуклюжий и раскрасневшийся, в своей обычной психованной манере.
– Блин, чуть дурь из-за тебя не рассыпал, – пробормотал Максим, ровняя порошок ногтем.
Вот оно. Сначала испытать на ком-нибудь.
– Ты, помнится, решил всё перепробовать, – он сунул Диме коробочку. – Не желаешь?
– А что это?
– Смесь неизвестного происхождения с пока не установленным эффектом.
– А, – Дима нетвердо улыбнулся. – Спасибо. Я такое уже пробовал.
– Хозяин барин, – Макс убрал пудреницу в карман.
– Так вот, – Дима присел рядом. В его дыхании явно прослеживался спирт. – У меня к тебе серьезный разговор. Насчет Лизы.
– Угу, – хмуро кивнул Максим. – В обычном шведском доме, обычная шведская семья. Ты как предпочитаешь, вдвоем или по очереди?
Дима поскреб в затылке.
– Я о чем, – он наклонился к Максу, дыша свежим перегаром. – Нужно срочно рассказать ей, кто виноват.
– В чем?
– Во всем! Из-за кого это началось, в интернете, в газетах…
– Подожди, подожди, – Максим растер виски, пытаясь собраться. – Во-первых, ты пьян.
– Взял немного пива по дороге…
– Во-вторых, с чего ты вообще решил, что я каким-то образом…
– Это студия! – перебил Дима. – «Мега-44», они запустили всю кампанию! Вот глянь: кому выгодно? Забыл, как там по-латыни… Кому больше всего прибыли? Конечно, студии! У них теперь скандал, у них новости, все теперь будут смотреть шоу просто чтобы увидеть, кто такая Лиза, даже если кто-то не видел, даже наоборот! Те, кто еще не видел, и сядут первыми смотреть.
Макс тяжело вздохнул. Опираясь на руку, он выудил свежую пачку, неловко раскрыл ее и сунул в рот сигарету. Прежде, чем Максим успел прикурить, Дима чиркнул у него под носом дешевой зажигалкой.
– Гм-м. Спасибо, – Макс раскурил сигарету и затянулся. – Так вот. Во-первых, Дмитрий, скажу прямо. Нам обоим известно, что ты слегка… экстравагантен, так?
– То есть, ненормальный? Да, – согласился Дима.
– М-м. Да. Ладно. Неважно. Как ни назови. Теперь, как я уже сказал, ты еще и выпил. И вдруг понял – заметь, я не говорю «выдумал», просто понял – что за скандалом в газетах стоит «Мега-44й».
– Вот именно!
– Подожди, дай закончить. Так вот: твоя догадка всем хороша, я признаю, но это – теория заговора. Ты согласен?
– Конечно. А я тебе о чем?
– Теперь – что мы знаем о теориях заговора?
– Что?
– То, что в девяноста процентах случаев это плод больного воображения. Или нетрезвого ума. Правильно?
– Да не-ет… выпил я уже потом.
– Я всего лишь хочу сказать, – Максим повысил голос. – Что Лизе и так сейчас непросто. Возможно, прежде, чем обрадовать ее твоей находкой, нам следует позволить тебе немного передохнуть? Проспаться. Всё обдумать.
– Но я уже обдумал! – Дима тряхнул головой так резко, что едва не повалился на Макса.
– И я тебе верю! – Максим поднял руки, зажав сигарету между пальцев. – Честное слово. Я тебе верю. Но что скажет она? Если ты набросишься в таком виде, с перегаром, с этими твоими нервами. Что скажет Лиза?
– Н-ну, – Дима покраснел еще сильнее. – Может ты и прав.
– Конечно, я прав, – Макс приложил ко рту ладонь и затянулся.
– Да. Наверное. Пускай сначала отдохнет. И я отдохну. Потом спокойно втроем обсудим. Правильно?
– На сто процентов.
– ЭТО ТЫ!
Максим вздернул голову. К ним шагала Лиза. Смола трещала и гнулась под ее каблуками, как тонкий лед, – крак-крак. Черное вечернее платье хлопало по ветру. Лиза была похожа на пиратский крейсер.
Она подошла в упор и присела напротив Макса, не в силах терпеть высоту.
– Это ты сделал, – повторила она, глядя Максиму в лицо.
– Господи, что еще? – он уставился куда-то в небо и промямлил. – Вы как сговорились…
– Ты видел, что я решила остаться, и позвонил Бергалиевой, чтобы вместе придумать эту мерзость… чтобы я вернулась… как ты вообще мог додуматься до такого? З-зараза, нет, тебя убить мало.
– Подожди, – Макс поднял руки, не глядя в ее сторону. – Подожди. Тебе не кажется, что могут быть и другие объяснения? Чисто теоретически.
– Да? Ну ладно, давай послушаем, – Лиза склонила голову, ловя его взгляд. – Давай, расскажи мне свои теоретические объяснения.
– Во-первых, – хрипло сказал Максим. Он кашлянул и вышвырнул окурок. – Во-первых, за каким хреном я стал бы выдумывать подобный бред?
– Нет, объясни мне другое: почему раньше она бесилась, когда узнала, что мы вдвоем… типа, вдвоем. А теперь, когда нас трое, всё в порядке? Теперь мне главное не наступать на те же грабли. На какие грабли, Макс? Ты объяснишь это?
– Я вообще не понимаю, о чем ты. Честное слово.
– Хорошо. Тогда ответь мне прямо: да или нет. И, блядь, в глаза смотри!
