— Ты просто красавица! А это кто такой?
— Честер.
— Он такой же хорошенький, как и ты.
Но с лица девочки не сходило тоскливое выражение, словно она ощущала всю трагичность ситуации, хотя и не понимала, какие именно события привели к ней. Если она не знала о судьбе своей матери, то, вероятно, не была и свидетельницей смерти остальных.
Луна опустилась немного ниже, мрак сгустился. Занятно, но, казалось, Эми единственная из них, кого это не пугало. Видимо, при таких родителях страх темноты отступает для маленького человечка на задний план перед другими кошмарами.
Эми вздрогнула, когда в воздухе мимо них пронеслась белка-летяга. Бринн надеялась, что занятный зверек вызовет улыбку или хоть какую-то положительную эмоцию. Но нет. Лицо девочки застыло, как маска.
— Я слышала шум, — сказала Мишель, имея в виду звуки выстрелов. — Это наши дружки?
— Да, они все еще поблизости. Один из них вновь поранился, но вполне дееспособен.
— Значит, они могут направиться сюда?
— Да, нам надо уходить. К реке. Мы взберемся на хребет и выйдем на хайвей минут через сорок пять. Через час максимум.
— Ты говорила, есть более легкий путь.
— Он легче, но намного длиннее. И Харт считает, что мы пойдем именно туда.
Мишель изумленно посмотрела на нее.
— Ты с ним разговаривала?
— Да.
— Не может быть! — ошеломленно прошептала девушка. — Как это случилось?
Бринн коротко рассказала о своем пленении в микроавтобусе.
— О, господи. Он мог убить тебя!
«А могла я его», — подумала Бринн.
— И что он тебе сказал?
— Не много. Но я навела его на мысль, что мы пойдем к магистрали, и он наверняка решит, что на самом деле мы двинемся в сторону Пойнт-оф-Рокса.
— Как бы перевернутая психология. Да?
— Что-то в этом роде. — Бринн достала из кармана карту и развернула ее.
— А это ты где взяла?
— Украла. У нашего друга мистера Харта.
Мишель не смогла сдержать удивленного смеха.
Бринн сориентировалась и показала место, где они сейчас находились. Нет необходимости сверяться с «компасом». Карта оказалась подробной и по приметным деталям пейзажа легко позволяла проложить наилучший маршрут. Бринн пальцем показала, куда им следует идти.
— Я хочу к мамочке.
Глядя на Мишель, Бринн покачала головой, а девочке сказала:
— Милая, чтобы ее найти, нам нужно выбраться отсюда. Мы пойдем на прогулку. Ты ведь любишь гулять?
— Не знаю.
— И мы залезем на холм.
— Это как лазать по скалам? Рядом с моей школой есть специальная стена для скалолазов. Чарли обещал взять меня туда, да так и не взял.
— Это будет похоже. Только еще интереснее.
— Как в мультике «Дора-путешественница», — пояснила Мишель. — Или в «Бутс»…
На лице девочки ничего не отразилось, и Мишель добавила:
— Это такой сериал про обезьянку.
— Я знаю. Только я давно его не смотрела. Мама и Чарли любят другие передачи.
Не желая продолжать разговор о телевизионных пристрастиях в том доме, Бринн весело проговорила:
— Что ж, в путь!
Потом обратилась к Мишель:
— Оставь себе «копье». Можешь использовать его как костыль. А мне дай один из ножей.
Мишель достала нож из куртки и протянула Бринн.
Хоть какой-то контроль. Небольшой. Но лучше, чем ничего.
За спиной раздался легкий смешок. Бринн обернулась.
— Я выгляжу так же, как и ты? — спросила Мишель, разглядывая ее.
— Сомневаюсь. Я только что побывала во второй автокатастрофе за ночь. Тебе слабо? Но в целом да. Ты тоже не в лучшем виде. Я бы на твоем месте перед ужином привела себя в порядок.
Мишель сжала ее руку.
И они отправились в путь.
Река оказалась даже ближе, чем они прикидывали. Беглянки вышли к ней уже через полчаса, хотя передвигаться приходилось под прикрытием зарослей, постоянно останавливаясь, чтобы проверить, нет ли погони.
Все было спокойно. Это вселяло надежду, хотя Бринн не позволяла себе полностью увериться, что Харт попался на ее блеф и шел сейчас вдоль Змейки в противоположном направлении.
Они вышли к поляне, поросшей высокой травой, откуда берега реки далеко просматривались в обе стороны. Змейка в этом месте была широкой, но мелкой, ее русло усеивали валуны, стволы старых деревьев и островки.
Никого не было видно.
— Подождите здесь, — сказала Бринн и, сжимая рукоятку ножа, двинулась вперед. У кромки берега она встала на колени и погрузила лицо в ледяную воду. Холод не пугал ее, наоборот, помогал приглушить боль в щеке и шее. Потом она выпила не меньше пинты[27] воды. До той поры она и не ощущала, как ее организму не хватает жидкости.
Она вновь вгляделась в казавшийся неземным пейзаж, никого не заметила и знаком подозвала Мишель и Эми. Они тоже утолили жажду.
Потом Бринн посмотрела на вершину гряды, поверх которой проходила скоростная магистраль. До нее едва ли было больше мили.
Но это была миля сплошного подъема.
— Боже милостивый! — прошептала Мишель, проследив за взглядом подруги.
Уже в пятнадцати ярдах от них местность начинала круто уходить вверх под углом градусов в тридцать, а местами и сорок пять. Виднелись и совершенно отвесные скалы. Преодолеть их они, конечно же, не сумеют, но опыт спасательной операции подсказывал Бринн, что им и не придется этого делать. Если правильно выбрать маршрут, взобраться на вершину можно, обходя непреодолимые препятствия. Кроме того, по пути им должно встретиться несколько широких плато, более или менее плоских и поросших кустарником, в котором легко спрятаться.
И вот они подошли к подножию хребта. Течение реки справа от них становилось все более бурным — Змейка прорывалась здесь сквозь теснину ущелья.
Оглянувшись, Бринн указала на оставшийся позади берег.
— Постойте, там же наши следы.
— Но их почти не видно.
— С фонариком будет видно отлично.
— Да, ты права.
Мишель побежала назад, туда, где они только что пили воду, и, наломав веток с какого-то вечнозеленого куста, принялась этим импровизированным веником яростно заметать отпечатки в грязи. Бринн слышала, как тяжело она дышит. Мишель словно забыла о поврежденной лодыжке, хотя та, несомненно, причиняла ей немалую боль.
Сейчас Бринн видела совсем другую девушку, абсолютно не похожую на ту, какой она была лишь несколько часов назад — богатую дилетантку с мечтой о звездной карьере, жалобами на чужую обувь и колючки в кустах. Бринн знавала людей, ломавшихся от малейшего стресса, как и тех, кто в трудную минуту неожиданно совершал, казалось бы, невозможное. Совсем недавно Бринн была убеждена, что Мишель принадлежит к категории слабаков.
Она ошиблась.
И теперь у нее есть надежная союзница.
Молодая женщина присоединилась к ним.
— Я устала, — всхлипнула Эми и зевнула.
— Я знаю, солнышко, — сказала Мишель. — Ты скоро сможешь поспать. Давай, я положу Честера к себе в карман.
— А ты застегнешь карман на молнию, чтобы не потерять его?
— Конечно.
— Только не застегивай до конца. Ему же надо дышать.
«Девочка значительно отстает в развитии от своих ровесниц», — с грустью отметила Бринн.
Мишель убрала игрушку в куртку, и они начали подъем. Высоко наверху послышался резкий скрип тормозов большого грузовика, и звук был как нельзя кстати. Он указывал направление и подгонял вперед.
Грэм и Мюнс осторожно спускались по склону от автомагистрали.
Сзади донесся грохот грузовика, и хотя он был теперь несколько приглушен, они слышали, как водитель перешел на пониженную передачу, а потом вновь раздался треск мотора, похожий на пулеметную очередь.
Вскоре они уже преодолели некоторое расстояние. Оба тяжело дышали, потому что удерживать тело в вертикальном положении и не свалиться было так же трудно, как, вероятно, и подниматься по этой круче. До них по-прежнему доносился шум реки из теснины ущелья в тридцати ярдах внизу.
Грэм зарабатывал деньги на флоре и остро чувствовал, насколько растительность вокруг него отличается от той, которую он привык видеть на складе своей компании, где каждый кустик покорно сидел в отведенном ему керамическом горшке или лежал с корнями, обмотанными пленкой. Годами он изменял ландшафты у частных домов и офисов, сажая камелии и рододендроны в заранее вырытые ямки, сдобренные богатой известняком почвой, а сверху добавлял органические удобрения. Здесь же растения не служили украшениями пейзажа, составляя самую суть, свое сообщество, если угодно. И держали все под своим контролем. Они с Мюнсом не значили в этом мире ничего, были даже меньше, чем ничто, как и все прочие животные, обитавшие тут. Грэму даже казалось, что лесные звуки — скрипы, писки, крики — это отчаянный зов о помощи, который деревья и прочие растения оставляли без внимания. Полностью равнодушные ко всему.
