– Закатай рукав, – сказала она Мальчику.
Он посмотрел на шприц. Потом на Костяную. На Того Кто не Может Есть. На гномиков. На Лесного. На Спящую. На Брата и Сестру. На Полуденную. На Болотного…
Спящая выглядела невыспавшейся и очень удивленной. Лесной злобно таращился то на Того, то на Люси и сплевывал себе под ноги тонкие, длинные струйки слюны. Все остальные стояли спокойно, неподвижно, и их лица не выражали ничего. Встречаться с Мальчиком глазами они избегали.
– Закатай рукав, – повторила Люсифа.
Мальчик дотронулся было до рукава, но тут же отдернул руку.
– А что это? – спросил он, указывая на шприц.
– Это – яд, Ванюша, – грустно ответил Тот. – Закатай рукав.
– Нет, – сказал Мальчик. – Подождите. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста. Я боюсь.
– Если тебя это утешит, Ванюша, – прошептал Бессмертный, – я тоже боюсь. Но так нужно. Обязательно нужно. Ты должен нам помочь.
– Но почему я? – закричал Мальчик. – Я согласен был с ней сражаться. А это… А так… Пожалуйста, пусть это будет кто-нибудь другой! Почему я? Ну почему я?
– Прости. Это такая сказка, сынок, – сказал Тот Кто Рассказывает. – Давай. Мы все тебя просим.
– Это просто укол, Ванечка, – мягко подбодрила Костяная; глубокие морщины на ее древнем лице блестели от слез.
– Это совсем не больно, – сказала Люсифа.
– Не больно, сынок, – подтвердил Тот.
Тогда Мальчик подошел к Люси и задрал рукав.
– Хорошо, я готов, – сказал он и зажмурился.
– Молодец, Ванюша. А ты готов, Бессмертный? – спросил Тот.
– Уже несколько тысяч лет как…
Люси протерла кожу на руке Мальчика невесть откуда взявшейся проспиртованной ваткой и медленно ввела в вену яд. Уже извлекая иглу, она резко дернула шприц вправо и вниз. Мгновенно и беззвучно игла сломалась.
Конечно, они говорили неправду. Умирать было очень, очень больно.
Всем.
– Я не понимаю, – сказала Спящая, усаживаясь за стол.
– Чего ты не понимаешь, девочка? – Костяная беззубо улыбнулась и ласково погладила ее по голове.
– Всего этого, – Спящая кивнула в сторону Мальчика.
Мальчик был без сознания, и гномики суетились вокруг него, брызгая в лицо водичкой и похлопывая его по щекам своими маленькими ладошками.
– Не понимаю, почему не было битвы. И что за договоренности могут быть с Люси: она ведь Злая Колдунья? Ничего не понимаю… Я все проспала.
– Ну так и не нужно понимать. Зачем забивать себе голову всякой ерундой…
– Нет, нужно! – Спящая упрямо сжала бледные губы. – Очень даже нужно. Я одна из вас. И я уже не маленькая. Я имею право знать все, что знают остальные Нечистые. Я хочу, чтобы Тот Кто Рассказывает мне все рассказал.
Костяная грустно покачала головой.
– Тот! – крикнула она. – То-от!
Тот Кто Рассказывает стоял к ним спиной, в другом конце комнаты. Он обернулся на крик.
– Тот, ты не мог бы к нам подойти на минутку? Спящая хочет, чтобы ты ей кое-что рассказал.
– Долго рассказывать, – вздохнул Тот. – Ну, просто мы с ней договорились…
– А кто именно с ней договаривался?
– Я. Я сам договаривался, девочка.
– А потом? Ты ведь потом обсуждал это с Нечистыми? – Спящая задавала вопросы быстро, раздраженно; Тот отвечал по-отечески мягко.
– Конечно, обсуждал.
– В таком случае я хочу видеть это обсуждение. Не хочешь рассказывать – покажи.
– И как же я, по-твоему, смогу показать?
– Очень просто. Так, как ты всегда показывал раньше, в воде Смородины.
– Извини, дорогая, – теперь голос Того тоже зазвучал раздраженно. – Но здесь, как ты уже, вероятно, заметила, реки Смородины нет. А показывать можно только в ее воде.
– А вот и есть, вот и есть! – встрял в разговор Лесной.
Он извлек из кармана бутыль с черной жидкостью.
– Что это? – нахмурился Тот.
– Ну, некоторые берут горстку земли с родины. А я вот водички прихватил. Видишь ли, в глубине души я существо чрезвычайно сентиментальное. Так что… Нужно просто освободить тарелочку… – Лесной смахнул с одной из тарелок нарезанный тонкими ломтиками сыр, – и вылить в нее аккуратненько…
Он до краев наполнил тарелку черной, блестящей жидкостью из бутыли.
– Вуаля!
Тот неприязненно покосился на тарелку.
– Тебе-то это зачем? – спросил он Лесного.
– Да просто для развлечения, – Лесной хихикнул и громко рыгнул.
– Что, уже успел набраться?
– Что ты, что ты! Я трезв, как стеклышко… Ну же, покажи девочке наше собрание.
– Хорошо, – сказал Тот. – Только учти, Спящая… Это довольно грустная история.
Черная вода на тарелке запузырилась, пошла рябью, и на поверхности ее, как на киноэкране, появилось изображение…
Нечистые. Довольно грустная история
…Мальчик стоял, чуть покачиваясь, посреди избы Того. Глаза его были плотно закрыты, мокрые ресницы слиплись. – Пройди через чащу, – сказал Тот, пристально глядя на Мальчика, – выйди из леса… Осторожно, не открывая глаз, переплыви реку… А теперь – уходи… Отправляйся в то место, откуда мы тебя взяли…
Когда Мальчик исчез, Тот вышел из-за стола и подобрал с пола кусочки яблока; рассеянно протер салфеткой пятно на бревенчатом полу. Потом приоткрыл входную дверь и подозвал к себе карлика, слонявшегося рядом с домом.
– Иди, позови всех. Я открываю собрание.
Вскоре в его избе собрались все Нечистые.
– Спасибо, что пришли, – начал Тот. – Вы, полагаю, догадываетесь, зачем я собрал вас здесь.
– Ты собрал нас, чтобы обсудить детали Последней Битвы, – ответила Костяная. – Только вот… Где же Мальчик? – она недоуменно оглядела присутствующих. – Ванюша-то где?
– Мальчик не должен присутствовать на этом обсуждении, – жестко сказал Тот.
– Как это? – удивилась Костяная. – Почему это?
– Как это? Как это? Как это? – заверещали карлики. – Ничего не понятно гномикам! Ничего не понятно тролликам! Гномикам-тролликам! Тролликам-гномикам!
– А ну заткнитесь! – шикнул на них Лесной.
– Я что-то не пойму тебя, Тот, – мягко продолжила Костяная. – Мальчик же будет сражаться! И перед битвой ему совсем не мешало бы поприсутствовать…
– Мальчик не будет сражаться, – прошептал Бессмертный.
– Битвы не будет, – спокойно сказал Тот.
Нечистые беспокойно зашевелились. Громко и неприлично, на всю комнату, хрюкнул Болотный и медленно сполз на дно таза, в котором сидел. Грязная вода потекла через край, заляпала бревенчатый пол. Потом над тазом образовался огромный зеленый пузырь и с жалостным всхлипом лопнул.
– И что же, значит… – Болотный снова вынырнул на поверхность, – мы отсюда не выберемся?
– Ай-ай-ай! – заверещали карлики. – Мы отсюда не выберемся! Навсегда здесь останутся гномики! Навсегда здесь останутся троллики!
– Цыц, – Тот повысил голос. – Естественно, выберемся. Просто у нас есть договоренность с Люсифой.
Лесной схватил со стола бокал с пивом, осушил его одним глотком.
– Еб твою мать, – с тихим отчаянием сообщил он и мутным взглядом окинул Того и Бессмертного. – Ребята, вы чего?!
– Но она же Злая Колдунья! – Спящая оторвала взгляд от импровизированного экрана и испуганно, удивленно взглянула на Того своими заспанными глазами.
– Ты смотри, смотри, не отвлекайся…
– …Какие с этой дрянью могут быть договоренности? – сварливо затараторила Костяная, спотыкаясь языком о единственный зуб. – Опять вы с ней шашни разводите? Что, мало вам было? Не нагулялись в тот раз?
– Держи себя в руках, Костяная. – Лицо Того стало еще бледней, чем обычно. – Думай, что говоришь. И кому говоришь.
– Я-то думаю! – старуха брызнула слюной. – Я как раз думаю! А вот вы, кажется, – нет. Договоренности у вас с ней… Да как же можно ей доверять? Мы же все здесь из-за нее! Тварь она подзаборная! Человечья девка! Какие договоренности? Нет, ну какие договоренности?!
– Тварь она! Тварь она! Тварь она! – тоненько завопили вслед за Костяной гномы. – Из-за нее плохо гномикам! Из-за нее плохо тролликам!
Тот поднял вверх бледную дрожащую руку. Все притихли.
– Именно потому, что вы так к ней относитесь, – сквозь зубы процедил Тот, – во избежание истерик и скандалов мы с Бессмертным не рассказали вам о нашей договоренности с самого начала. А теперь пришло время. Теперь я скажу…
– Все из-за нее, окаянной! – Костяная раздраженно стукнула костяной ногой об пол. – Сумасшедшая сучка! Человечья девка! Да неужто вы до сих пор… – Она беспомощно всхлипнула и закрыла лицо желтыми морщинистыми руками.
– Перестань, Костяная, – устало сказал Тот. – Она давно уже не человек, ты это прекрасно знаешь. С тех пор, как Люси вонзила Иглу себе в сердце, она перестала быть человеком. И обрела огромную власть.
– Так не надо было давать человечьей девке Иглу!
– Да, не надо было. Не надо, каюсь. Это моя вина. И мне ее исправлять… – Тот поочередно оглядел всех присутствующих. – Да. Я виноват перед вами. Оба мы виноваты, – он покосился на Бессмертного. – Все вы заперты здесь из-за нас. Из-за нашей ссоры. Но только вот… Не думаете же вы, что мы до сих пор… как бы это потактичней сказать… что мы до сих пор привязаны к ней? Врать не стану, когда-то мы любили ее… Но много веков прошло. Той девушки больше нет. Она изменилась: тупая, безмозглая, болтливая дура без сердца. Но Игла подарила ей власть. Большую власть. Такую же, как у Мальчика.
