Открылась дверь, Макферлейн повернулся на звук и был удивлен, увидев Глинна, который не появлялся на борту, насколько ему было известно, почти неделю. Хотя его лицо посерело от изнурительной работы, в движениях ощущалась легкость. Глинн производил впечатление человека, который просто вышел прогуляться.
— Добрый вечер, — приветствовал он Макферлейна.
— Вы выглядите совершенно спокойным.
Вместо ответа Глинн, к величайшему удивлению Макферлейна, вытащил пачку сигарет, положил в рот сигарету, прикурил от спички, ярко вспыхнувшей около его землистого лица, и глубоко затянулся.
— Не знал, что вы курите не только для маскарада.
Глинн улыбнулся.
— Я позволяю себе двенадцать сигарет в год. Это единственное мое безрассудство.
— Когда вы спали в последний раз? — спросил Макферлейн.
Глинн посмотрел на спокойную воду.
— Не могу сказать точно. Сон как пища: после нескольких дней перестаешь о них скучать.
Несколько минут он молча курил.
— Есть какие-нибудь свежие новости по результатам ваших замеров в ледовом тоннеле? — спросил он наконец.
— Дразнящие клочки и обрывки. Например, он имеет атомное число выше четырехсот.
Глинн кивнул в знак того, что понял.
— Звук проходит через камень со скоростью, равной десяти процентам скорости света. У него очень простая внутренняя структура: наружный слой, внутренний слой и небольшое ядро в центре. Большинство метеоритов являются осколками более крупных тел. Наш — прямая противоположность: он кажется возникшим посредством сращивания, возможно, в струе плазмы от гиперновой звезды. Вроде жемчужины вокруг песчинки. Вот почему он почти симметричный.
— Потрясающе. А электрический разряд?
— Пока загадка. Мы не знаем, почему его вызывает человеческое прикосновение, если не вызывает ничто другое. Мы не знаем, почему Ллойд избежал участи разлететься в клочья. У нас больше данных, чем мы можем обработать, и все они противоречивы.
— А относительно нарушения радиосвязи после взрыва. Есть этому объяснение?
— Да. По-видимому, после разряда метеорит был в возбужденном состоянии и излучал радиоволны. Длинноволновое электромагнитное излучение. Это и вызвало нарушение радиосвязи. С течением времени оно замирает, но в непосредственной близости, скажем внутри тоннеля, метеорит излучал достаточно шумов, чтобы затруднять радиосвязь по крайней мере в течение нескольких часов.
— А сейчас?
— Успокоился. Вероятно, до следующего выброса.
Глинн молча курил, наслаждаясь сигаретой. Макферлейн за ним наблюдал. Потом Глинн указал на берег, на покосившийся сарай, скрывавший метеорит.
— Через несколько часов эта штука окажется в трюме. Если у вас есть еще сомнения, я должен знать о них сейчас. От этого зависит наша выживаемость в море.
Макферлейн ответил не сразу. Он почти ощущал груз этого вопроса у себя на плечах.
— Я просто не могу предсказать, что может случиться, — ответил он в конце концов.
Глинн курил.
— Мне нужны не предсказания, а прогнозы специалиста.
— Мы наблюдали за метеоритом при различных условиях в течение двух недель. За исключением электрического разряда, инициированного, по всей вероятности, человеческим прикосновением, он представляется совершенно инертным. Он не реагирует на прикосновение металла и даже мощного электронного щупа. Пока наши меры безопасности точно соблюдаются, я не могу придумать причины, почему он может вести себя иначе в трюме «Ролваага».
Макферлейн заколебался, спрашивая себя, не страдает ли его объективность из-за очарования метеоритом. Идея оставить его была просто непредставима. Он сменил тему.
— Ллойд каждый час звонит по спутниковому телефону. Хочет все знать.
Глинн блаженно выдохнул с полузакрытыми, словно у Будды, глазами.
— Через тридцать минут, когда совсем стемнеет, мы поставим судно прямо у обрыва и начнем сгружать метеорит на опору, построенную для него в танке. Он будет там в три часа утра, а к восходу мы уже окажемся в международных водах. Можете обнадежить мистера Ллойда. Все под контролем. Работы будут проводить Гарса и Стоунсайфер. Мое участие потребуется только на последнем этапе.
— А как же это? — Макферлейн кивнул в направлении эсминца. — Во время погрузки метеорит будет открыт для общего обозрения. «Ролвааг» под ним осядет.
— Мы будем работать под покровом темноты. К тому же ожидается туман. Тем не менее в самый критический период я нанесу визит команданте Валленару.
Макферлейн не был уверен, что правильно расслышал.
— Что вы сделаете?
— Это его отвлечет, — сказал Глинн и добавил тише: — А также послужит другим целям.
— Это сумасшествие. Он может вас арестовать и даже убить.
— В это я не верю. По всему видно, что команданте Валленар жестокий человек, но не сумасшедший.
— На случай, если вы не заметили: он заблокировал нам единственный выход.
Пала ночь, укрыв темной мантией остров. Глинн посмотрел на свои золотые часы и достал из кармана рацию.
— Мануэль? Можете начинать.
Почти немедленно на обрыве зажглось множество ярких ламп, наполнивших суровый ландшафт холодным светом. Словно из ниоткуда возникла толпа рабочих. Зарычали тяжелые машины.
— Боже, почему вам просто не поставить рекламный щит: смотрите, вот он? — спросил Макферлейн.
— Этот обрыв не виден с корабля Валленара, — объяснил Глинн. — Его прикрывает вон тот мыс. Если Валленар захочет видеть, что за новые работы здесь ведутся, а он захочет, ему придется передвинуть эсминец обратно к северному концу пролива. Иногда лучшей маскировкой является отсутствие маскировки. Понимаете, Валленар не будет ожидать нашего ухода.
— Почему?
— Потому что мы в течение всей ночи будем вести фиктивные разработки на острове. Все тяжелое оборудование и два десятка людей останутся там и продолжат лихорадочно работать. Прозвучит несколько взрывов. Будут активные переговоры по радио. Перед самым рассветом что-то найдут. Во всяком случае, такое впечатление сложится на «Алмиранте Рамиресе». Наши продемонстрируют большое волнение. Рабочие сделают перерыв, чтобы обсудить находку.
Он выбросил окурок, пронаблюдал за его полетом в темноте.
— Служебный катер «Ролваага» спрятан на другой стороне острова. Как только мы уйдем, катер заберет людей и встретит нас позади острова Горн. Все остальное останется здесь.
— Все?
Макферлейн мысленно прикинул: ангары, полные оборудования, бульдозеры, лаборатории в контейнерах, громадные желтые тягачи.
— Да, генераторы будут работать, все освещение останется включенным. В прямой видимости на острове оставим оборудование многомиллионной стоимости. Когда Валленар увидит, что мы уходим, он решит, что мы вернемся.
— И не будет нас преследовать?
Глинн помедлил с ответом.
— Вполне может.
— Что тогда?
— Проанализированы все возможные пути развития событий. Учтены все случайности.
Глинн улыбнулся, поднял рацию и скомандовал:
— Подведите судно к обрыву.
После некоторой паузы Макферлейн почувствовал вибрацию больших двигателей. Медленно, очень медленно огромный корабль начал разворачиваться.
Глинн посмотрел на Макферлейна.
— Вам принадлежит в этом ключевая роль, Сэм.
— Мне? — Макферлейн удивленно посмотрел на него.
Глинн кивнул.
— Я хочу, чтобы вы оставались на связи с Ллойдом. Держите его в курсе дел и старайтесь удовлетворять любопытство. А главное, удержите его там, где он сейчас. Это может оказаться бедствием, если он явится сюда.
Он замолчал и посмотрел Макферлейну прямо в лицо.
— А теперь на прощание, так как мне пора готовиться к встрече с нашим чилийским другом, я должен попросить у вас прощения.
— За что? — спросил Макферлейн.
— Вы прекрасно знаете за что. Я не мог бы даже пожелать более последовательного и надежного ученого. По завершении экспедиции наше досье, заведенное на вас, будет уничтожено.
Макферлейн не вполне понимал, как ему относиться к этому признанию. Оно казалось искренним, но все, что делал этот человек, было настолько просчитанным, что Макферлейн не удивился бы, если бы в грандиозной схеме Глинна и оно преследовало еще какую-то цель, а может, и не одну.
Глинн протянул ему руку. Макферлейн взял ее и положил ему на плечо другую руку.
Через мгновение Глинн исчез.
Только много позже до Макферлейна дошло, что плотная подложка, которую он ощутил под пальцами, была не толстой тканью пальто, а бронежилетом.
Пролив Франклина
20 часов 40 минут
Глинн стоял на носу маленького катера, радуясь холодному воздуху, струившемуся по лицу. Еще четыре участника операции сидели на палубе темной рулевой рубки, полностью экипированные, молчаливые и скрытые от глаз. Прямо по курсу светились огни эсминца, покачивавшегося в спокойной воде пролива. Как Глинн и предсказывал, эсминец передвинулся вверх по проливу.
