Глинн оглянулся на остров. Там среди моря огней шла лихорадочная работа — тяжелые машины курсировали туда и обратно. Пока он смотрел, в воздухе прокатилась слабая волна отдаленного взрыва. По сравнению с этим работы у обрыва выглядели второстепенными. Благодаря активным переговорам по радио перемещение «Ролваага» было представлено как мера предосторожности перед надвигающимся штормом: громадный корабль уйдет за подветренную сторону острова и бросит на берег причальные канаты.
Глинн вдыхал наполненный влагой обманчиво спокойный морской воздух. Определенно надвигался большой шторм. О том, каков он в реальности, знали только Глинн, Бриттон и вахтенные офицеры «Ролваага». Не стоило без надобности волновать команду и инженеров ЭИР в такой сложный момент. Однако анализ данных метеоспутника показывал, что приближающийся ураган может развиться в так называемый «кладбищенский» ветер — пантеоньеро, который поднимется перед рассветом. Такие ветры всегда приходят с юго-запада, потом, набрав скорость, меняют направление на северо-западное. Сила ветра может достигать пятнадцати баллов. Но если к полудню «Ролвааг» пройдет пролив Ле-Мейр, они окажутся с подветренной стороны Огненной Земли раньше, чем начнется самый худший ветер. И он будет дуть им в спину — идеально для огромного танкера, но гибельно для маленького преследователя.
Глинн знал, что теперь Валленар уже должен был заметить его приближение. Катер двигался медленно, с полным комплектом включенных ходовых огней. Даже без радара он должен бросаться в глаза на фоне черной воды безлунной ночью.
Катер подошел к кораблю на расстояние двести ярдов. Глинн услышал слабый всплеск у себя за спиной, но не оглянулся. Как и полагалось, последовали еще три всплеска. Он ощущал противоестественное спокойствие, обострение всех чувств, которое всегда приходило перед операцией. Давно это было, чувство было приятным, почти ностальгическим.
На корме эсминца включился прожектор и развернулся к катеру, слепя ярким светом. Глинн остался неподвижным на носу катера, замедлившего ход. Если ему суждено получить пулю, это случится сейчас. Но Глинн был твердо убежден — орудия эсминца будут молчать. Он набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул один раз, потом второй. Критический момент миновал.
Его встретили у борта и повели наверх по грязным коридорам и скользким металлическим трапам. Дежурный офицер доставил Глинна на мостик. Валленар был один. Он стоял у передних иллюминаторов с сигарой во рту и смотрел на остров. Было холодно. То ли отопительная система просто не работала, то ли была выключена. Как и на всем корабле, на мостике пахло машинным маслом, трюмной водой и рыбой.
Валленар не повернулся. Глинн выдержал долгую паузу, прежде чем начал говорить.
— Команданте, я пришел выразить вам свое почтение, — начал он вежливо и неторопливо по-испански.
Тихий звук, который издал Валленар, удивил Глинна. Валленар так и не повернулся. Атмосфера вокруг Глинна казалась пронизанной паранормальным полем. Глинн ощущал легкость, словно его тело было из воздуха.
Валленар достал из кармана письмо, развернул его, но продолжал молчать. Глинн разглядел печатный бланк известного австралийского университета. Наконец Валленар заговорил.
— Это метеорит, — сказал он ровным, сухим голосом.
«Итак, он знает». Это, в соответствии с их анализом, было самое маловероятное развитие событий. Но теперь следовало идти по пути, разработанному на такой случай.
— Да.
Валленар повернулся. Его толстая суконная шинель распахнулась, обнаружив заткнутый за пояс пистолет «люгер».
— Вы крадете метеорит у моей страны.
— Не крадем, — сказал Глинн. — Мы действуем в пределах международного закона.
Валленар рассмеялся. Смех прозвучал глухо.
— Я знаю. У вас операция по добыче, а он является металлом. Я был не прав. Вы и в самом деле пришли сюда за железом.
Глинн промолчал. Каждое слово Валленара содержало для него бесценную информацию об этом человеке. Информацию, которая позволит в будущем более точно предсказывать его поведение.
— Но вы, сеньор, действуете вне пределов моего закона. Закона команданте Валленара.
— Я не понимаю, — сказал Глинн, хотя прекрасно понимал.
— Вы не вывезете этот метеорит из Чили.
— Его еще нужно найти.
Валленар слегка замялся, и эта пауза показала Глинну, что Валленар не знал наверняка, что они нашли метеорит.
— Что мне может помешать сообщить об этом властям в Сантьяго? Они, по крайней мере, не получали взятку.
— Вы можете сообщать кому угодно, — сказал Глинн. — Мы не делаем ничего нелегального.
Он знал, что Валленар никому ничего не сообщит. Он был из тех людей, кто решал проблемы своими собственными методами.
Валленар сделал длинную затяжку и выпустил дым сигары в сторону Глинна.
— Скажите, сеньор… Ишмаил, кажется? Или нет?
— В действительности Глинн.
— Понятно. Скажите мне, мистер Глинн, зачем вы явились на мой корабль?
Глинн понимал, что должен очень осторожно отвечать на этот вопрос.
— Я надеялся, команданте, что мы можем с вами прийти к соглашению.
Он увидел ожидаемый гнев на лице капитана и продолжал:
— Я уполномочен дать вам миллион долларов за ваше сотрудничество.
Валленар неожиданно улыбнулся, его глаза прикрылись.
— Он у вас с собой?
— Конечно нет.
Команданте лениво пыхнул сигарой.
— По-видимому, сеньор, вы думаете, что и меня можно купить, как остальных. Потому что я южноамериканец, грязный латинос, что я всегда готов сотрудничать в обмен на подачки.
— Мой опыт показывает, что неподкупных не бывает, — сказал Глинн. — Включая американцев.
Он внимательно следил за команданте. Глинн был уверен, что тот откажется от взятки, но даже в самом отказе содержится информация.
— Если ваш опыт таков, значит, ваша жизнь порочна, вас окружают проститутки, предатели и гомосексуалисты. Вам не удастся вывезти метеорит из Чили. Возьмите ваше золото, сеньор, и запихните его в конус своей шлюховатой матери.
Глинн не ответил на это сильнейшее испанское оскорбление. Валленар опустил сигару.
— Есть еще один вопрос. Я послал на остров человека для разведки, и он не вернулся. Его имя Тиммер. Он мой офицер-связист.
Глинн был несколько удивлен. Он не верил, что команданте поднимет этот вопрос, да еще и признает, что его человек занимался шпионажем. Кроме того, этот человек потерпел неудачу, а Валленар был из тех, кто презирал неудачников.
— Он перерезал горло одному из наших людей. Мы его задержали.
У команданте сузились глаза, и на какой-то миг он, казалось, утратил контроль. Но потом взял себя в руки и улыбнулся.
— Верните его мне, пожалуйста.
— Я сожалею, — сказал Глинн. — Он совершил преступление.
— Вы немедленно вернете его мне, или я развею ваш корабль по волнам, — сказал Валленар, повышая голос.
И снова это вызвало удивление Глинна. Поспешная угроза была непропорциональна ситуации. Офицер-связист легко восполним, ранг его невысок. Какая собака здесь зарыта? Глинн в уме перебирал возможные объяснения, даже когда уже формулировал ответ.
— Это было бы неумно, поскольку ваш человек находится на корабельной гауптвахте.
Команданте посмотрел на Глинна тяжелым взглядом. Когда он заговорил, голос его снова звучал ровно:
— Верните мне Тиммера, и я, вероятно, разрешу вам вывезти метеорит.
Глинн знал, что это ложь. Валленар готов позволить им уйти в обмен на Тиммера не более, чем они имеют возможность его вернуть. Насколько он понял благодаря Паппапу, у команданте очень преданная команда. И сейчас, кажется, он понял почему: Валленар завоевал ее своей неистовостью. Глинн считал команданте человеком, для которого другие люди ничего не значат. Валленар показал себя с неожиданной стороны. Его поведение расходилось с характеристиками из досье, составленного людьми Глинна в Нью-Йорке, изучавшими биографию Валленара. Тем не менее оно было полезным. Придется заново оценить Валленара. В любом случае, теперь у него есть нужная информация: он знает, что известно Валленару. А его спутники имели достаточно времени, чтобы сделать то, что нужно.
— Я передам ваше предложение нашему капитану, — сказал Глинн и слегка поклонился. — Думаю, это можно устроить. Я сообщу вам ответ в полдень. Теперь, с вашего позволения, я вернусь на свой корабль.
Валленар улыбнулся, сделав почти успешную попытку скрыть кипящий гнев.
— Сделайте это, сеньор. Потому что, если я не увижу Тиммера в полдень, я буду знать, что он мертв. И ваши жизни будут для меня не дороже собачьего дерьма, налипшего на каблук.
«Ролвааг»
23 часа 50 минут
Макферлейн отвечал на звонки в безлюдных апартаментах Ллойда. За бортом набирал силу ветер, с запада накатывали валы. Огромное судно стояло с подветренной стороны отвесных базальтовых утесов, к берегу протянулись тросы, которые крепились стальными болтами к скалам. Все было готово. Ждали тумана, который, по словам Глинна, был обещан в полночь.
