что-то сделать?
(Ты могла бы разрешить Си Пи выйти на улицу, когда мы услышали крики.)
Саманта подала голос, Саманта, которая вечно терзала ее и читала ей нотации и никогда не спускала Мэтти с крючка.
Нет, тогда Си Пи сейчас тоже был бы мертв. Тут я была права. Мы никак не могли помочь Гриффину.
(Да ты просто хотела остаться в хижине, потому что боялась Уильяма, ты, трусишка.)
Нет. Я не трусишка. Я просто не хотела, чтобы умер кто-то еще.
(Трусишка!)
Си Пи встал и вытер губы.
– Надо его снять.
Мэтти беспомощно взглянула на него.
– Как? Он слишком высоко, мы туда не залезем.
– Не знаю! Но нельзя оставлять его так. Нельзя. – Он сдавленно всхлипнул, и слезы покатились по щекам. – Он был моим лучшим другом. Я не могу его здесь бросить. Что я скажу его маме? Как объясню, что случилось? Никто нам не поверит, если мы скажем, что в горах бродит огромное чудище и убивает людей. Наши близкие и так считают нас ненормальными, потому что мы ищем криптидов. Если я вернусь домой и скажу, что Гриффина убил… я даже не знаю, кто это, и в этом на девяносто процентов наша проблема. Безумие какое-то. Этого не должно было произойти. Никогда.
Мэтти знала, что надо бы его успокоить, обнять или сказать, что ей жаль, но она не умела. Не умела вести себя с людьми и не знала, как поступать, когда Уильям не указывал ей, что делать.
«Просто будь человеком», – подсказал голос в голове. Голос Саманты.
Мэтти робко потянулась к Си Пи и погладила его по руке.
– Мне очень жаль. Я знаю, он был твоим другом.
Казалось бы, такая ерунда, но ее робкого утешения оказалось достаточно, чтобы Си Пи вытер лицо руками и собрался.
– Пойдем отсюда, – сказал он. – Вернемся в хижину. Не могу здесь находиться, когда он… в таком состоянии. Если мы все равно ничего не можем сделать, не хочу оставаться здесь и смотреть на него.
Они отошли совсем недалеко от поляны. Гриффина убили и расчленили у самой кромки леса.
Буквально на расстоянии вытянутой руки.
(Где вы еще могли его спасти.)
Заткнись, Саманта.
– Мы же пошли сюда развлечения ради. Мы любим зимние походы и ночевки с палатками, а эта гора недалеко от колледжа, где все мы учимся, всего в паре часов езды. Нам казалось, это идеальное место. К тому же тут нигде не нужно альпинистское снаряжение; в нескольких местах приходится карабкаться по всяким валунам, но это ерунда. При желании можно даже избежать таких мест и обойти их по тропе. Гриффин приехал первым – он уже сдал экзамены, прочел в интернете, что здесь видели криптида, и очень заинтересовался. А потом нашел следы у пещеры и пришел в полный восторг. Когда мы с ним встретились, он болтал без умолку. Только и разговоров было, что о следах криптида. И о тебе.
Мэтти уставилась себе под ноги. Не могла смотреть Си Пи в глаза.
– Мне очень жаль.
Он потянул ее за рукав и заставил взглянуть на него.
– Да нет, послушай. Прости, что я вчера тебе такого наговорил. Правда. Я вел себя как придурок. Если бы Джен не вырубилась, она бы мне влепила за такие слова. Глупо тебя в чем-то винить, и ты была права. Если бы я вышел на улицу, когда Гриффин начал кричать, я бы тоже сейчас висел на этом дереве. Так что спасибо тебе. Ты не дала мне наделать глупостей и спасла мне жизнь.
Мэтти казалось, что Си Пи преувеличивает ее заслуги. Она снова уставилась себе под ноги, на потертые мыски своих тяжелых кожаных ботинок.
– Жизнь я тебе не спасала. Просто не хотела, чтобы ты умер.
– Это и значит спасти жизнь, дурилка, – ответил он и дружески толкнул ее в плечо.
Дурилка. Смешное слово; оно означало, что она глупая. Но он сказал это так ласково и по-доброму, совсем как Джен, когда называла его тупицей. У Мэтти возникло странное чувство, как будто она стала частью их компании. Их подругой.
– Давай достанем еды, – сказала она, не зная, как реагировать на его слова и свыкнуться с мыслью, что, возможно, никакая она не трусишка, а спасительница.
Они вернулись на поляну и подошли к сараю. Мэтти повернула ручку, опасаясь, что сарай все-таки заперт – не верилось, будто Уильям мог так ошибиться. Но ручка легко повернулась, и дверь распахнулась.
– Ого, – ахнул Си Пи. – Сколько тут всего.
В сарае висели туши животных, которых Уильям убил и освежевал. Стояли картонки с яйцами, упаковки молока и сливочного масла, купленного в городе; лежало несколько буханок хлеба и сырных голов. Эти продукты были Мэтти знакомы, потому что именно их Уильям приносил в хижину и давал ей.
Но также целую стену в сарае занимали полки, ломившиеся от готовой еды. Консервированные супы, макароны, соусы, чипсы, газировка, шоколад, крекеры, печенье, пирожные в упаковке. Кое-где на полках виднелись пустые места, то есть Уильям все это ел.
– Он хранил все это здесь? И не говорил мне? – Мэтти услышала изумление в своем голосе.
И не делился с тобой, никогда не приносил тебе ничего, что могло бы напоминать о доме и реальном мире. Он все оставлял себе и ел тайком, потому что не собирался лишать себя маленьких радостей. Это ты должна была вести безрадостную жизнь, не он.
– Слюнки текут при виде всех этих запасов, – признался Си Пи. – Давай возьмем, сколько сможем унести, и пойдем в дом.
– Погоди. – Мэтти остановила Си Пи, который уже был готов хватать все, что попадется под руку. Какой смысл уносить много еды, когда скоро им придется уйти? – Давай возьмем только то, что понадобится для завтрака.
– А как же «Твинки», – разочарованно протянул Си Пи и указал на одну из коробок. – И эти кексы… Едят же кексы на завтрак?
Мэтти даже не помнила, что это такое – кексы. Она уставилась на бело-голубую коробку, на которой была нарисована выпечка, посыпанная песочной крошкой. Ей вдруг захотелось узнать, какие кексы на вкус, почувствовать их на языке.
– Ладно, – сдалась она. – Давай возьмем кексы.
Она взяла упаковку яиц – съем столько, сколько захочу, и Уильям уже мне не помешает, со злорадным удовлетворением подумала она, – шмат бекона и буханку хлеба. Потом заметила в углу небольшую мусорную корзинку, заглянула в нее и увидела, что та полна фантиков и упаковок. Тогда она поняла, что Уильям осторожничал и следил, чтобы жена никогда не видела упаковок
