Единственной откровенной ложью, которую Кауэрт сумел отыскать, — если это, конечно, была ложь — были слова Фергюсона, утверждавшего, что Салливан признался ему в совершении убийства. Однако в статье было ясно написано, что это сказал Фергюсон, и его слова стояли в кавычках.
И все-таки статья показалась Кауэрту насквозь лживой. Салливан с Фергюсоном настолько запутали журналиста, что он уже был не в силах отличить ложь от правды.
«Какой ужас! — подумал Мэтью. — Я же действовал из самых лучших побуждений, а что из этого вышло!»
На первые два звонка журналист не ответил. Ему не хотелось подходить к телефону и в третий раз, но он все-таки заставил себя поднять трубку:
— Слушаю…
— Боже мой, Мэтт! — Уилл Мартин был вне себя.
— Что?
— Куда ты пропал?! Тут все тебя ищут!
— Я вернулся домой на машине, только что вошел в квартиру.
— На машине из Старка?! Это же восемь часов езды!
— Меньше шести. Я ехал довольно быстро.
— Надеюсь, ты пишешь так же быстро, как водишь машину. Отдел новостей желает видеть твою статью. У тебя есть пара часов. Немедленно приезжай в редакцию! — возбужденно тараторил Уилл Мартин.
— Ну да, конечно, — пробормотал Кауэрт, не узнавая собственного голоса. — А что говорят в новостях?
— С ума сойти можно! Пишут только о твоей короткой пресс-конференции… Что там вообще произошло? Все говорят только об этом, но никто ничего толком не знает. Тебе тут постоянно звонят. С телевидения, из «Нью-Йорк таймс», из «Вашингтон пост», из разных журналов. У дверей редакции тебя караулит толпа журналистов, поэтому постарайся пробраться незаметно. Уже раз шесть звонили из полиции по поводу нераскрытых убийств, совершенных по маршруту следования Салливана. Все хотят узнать, что этот убийца рассказал тебе, прежде чем его посадили на электрический стул.
— Салливан признался в ряде преступлений.
— Это я знаю, об этом уже пишут. Ты и сам так сказал журналистам. Но нам до зарезу нужна подробная статья с именами и датами. Прямо сейчас. У тебя есть магнитофонная запись? Ее нужно немедленно передать машинистке, чтобы она все напечатала. А еще лучше — десяти машинисткам. Нет, лучше сделаем стенограмму этой записи! Приезжай немедленно, Мэтт! Я понимаю, ты очень устал, но прими что-нибудь и выпей кофе. Приезжай в редакцию и усаживайся за статью. Приезжай, пока тут все не спятили окончательно, потом отоспишься. И вообще, слава освежает лучше самого крепкого сна. Поэтому немедленно приезжай и пиши статью!
— Ладно, — пробормотал Кауэрт, поняв, что любые попытки деликатно объяснить Мартину сейчас, что именно произошло, успехом не увенчаются. Если даже обычно спокойный и деловитый Уилл дошел до такого состояния, что уже говорить об остальной редакции! Там сейчас наверняка был просто сумасшедший дом. — Но как же мне пробраться в редакцию незаметно?
— Очень просто! — заявил Уилл Мартин. — Знаешь маленький переулок между отелем «Мариотт» и торговым центром «Омни-Молл»? Там на углу тебя будет ждать фургон для перевозки мебели. Через двадцать минут он подъедет. Залезай прямо в этот фургон, они отвезут тебя к воротам, через которые в редакцию доставляют газетную бумагу.
— Какая конспирация! — с усилием рассмеялся Кауэрт.
— В нынешнюю годину суровых испытаний, сынок, мы готовы на все. Наверное, ЦРУ и КГБ придумали бы что-нибудь похлеще, но у нас нет времени на креатив. Кроме того, фургона для перевозки мебели должно хватить, чтобы перехитрить этих придурков с телевидения.
— Ладно, сейчас буду, — сдался Кауэрт, но вдруг вспомнил о магнитофонных кассетах с записью исповеди Салливана и правды об убийстве Джоанны Шрайвер.
Эту правду не должен услышать никто! По крайней мере, пока он сам все не обдумает и не решит, как действовать дальше…
— Постой! — поспешно крикнул в трубку журналист. — Мне же нужно принять душ! Пусть фургон подъезжает через сорок пять минут, а еще лучше — через час!
— Ты спятил! Чтобы написать статью, мыться не обязательно!
— Мне нужно собраться с мыслями!
— Прикажешь мне доложить главному редактору отдела новостей, что ты сидишь дома и думаешь?! Нет, ты действительно спятил!
— Скажи ему, что я собираюсь. Складываю свои записи. Пусть фургон подъезжает через тридцать минут. Дай мне хоть полчаса!
— Ладно, но ни секунды больше. Я скажу редактору, что ты едешь, а то у него будет инфаркт. Так что ты все-таки поторопись, а то он, глядишь, и вправду помрет! — рассмеялся собственной шутке Уилл Мартин и повесил трубку.
У Кауэрта голова пошла кругом. Он чувствовал себя загнанным в угол. В любой момент к нему на работу могли заявиться детективы из округа Монро. Кроме того, от него немедленно ждали сенсационной статьи. События развивались стремительно, и журналист за ними не поспевал.
Кауэрт открыл чемоданчик и высыпал на пол магнитофонные кассеты. К счастью, они были им предварительно пронумерованы, и он тут же нашел последнюю. Несколько секунд журналист размышлял над тем, не уничтожить ли ее, но потом передумал и вставил в стереосистему. Перемотав кассету до конца, он отмотал ее немного назад и нажал на кнопку воспроизведения. Раздавшийся из колонок голос Блэра Салливана заполнил собой всю квартиру. Когда Салливан произнес: «Я расскажу вам всю правду о печальной участи Джоанны Шрайвер…» — Кауэрт остановил ленту и перемотал ее назад, к тому месту, где Блэр Салливан сказал: «Тридцать девять! Возможно, это мировой рекорд! Возможно!..» — а он сам проговорил: «Мистер Салливан, у вас осталось совсем мало времени».
Потом он снова перемотал ленту назад, к словам Салливана: «Возможно, это мировой рекорд! Возможно!..»
Покопавшись среди своих джазовых кассет, Кауэрт нашел «Испанские зарисовки» Майлса Дейвиса. Это была старая, заигранная кассета с потертым ярлычком. Журналист знал, что на кассете еще есть свободное место. Он перемотал кассету в самый конец музыки, потом вставил ее в свой бумбокс, поставил его прямо перед колонками стереосистемы, сунул в нее кассету с исповедью Салливана и нажал кнопку воспроизведения на стереосистеме и кнопку записи на маленьком магнитофоне.
Пока слова Салливана записывались на другую кассету, Кауэрт старался не вникать в их содержание. Ему хотелось вообще заткнуть уши.
Когда Салливан завершил свою исповедь, журналист выключил оба магнитофона. Прослушав запись слов Салливана, Кауэрт убедился, что качество звучания стало похуже, но голос Салливана и ужасные слова, которые произносил убийца, были слышны хорошо. Журналист взял кассету с музыкой Дейвиса и убрал ее на полку к остальным записям.
Несколько мгновений Кауэрт смотрел на кассету, побывавшую в камере серийного убийцы, а потом перемотал ее к началу отрывка, который переписал на кассету с музыкой, нажал кнопку записи и в полном безмолвии стер слова Салливана.
Разумеется, теперь разговор с Салливаном резко обрывался, но другого журналисту сейчас было не выдумать. Кауэрт не знал, какие результаты даст исследование этой кассеты в современной криминалистической лаборатории, но в любом случае стертая запись могла позволить ему выиграть немного времени.
Подняв глаза от экрана монитора, Кауэрт увидел направлявшихся к нему детективов из округа Монро. Огибая многочисленные письменные столы, полицейские не обращали ни малейшего внимания на десятки журналистов, глазевших на них. Когда детективы добрались до Кауэрта, на них таращилась уже вся редакция.
— Настал наш черед, Кауэрт! — прошипела Андреа Шеффер.
— Одну минутку, — пробормотал журналист, не отрываясь от монитора.
— Довольно водить нас за нос! — рявкнул Майкл Вайсс.
Возникший внезапно главный редактор отдела городских новостей решительно встал между Кауэртом и полицейскими.
— Он должен дать нам показания в полном объеме, — объяснила редактору женщина-полицейский. — Он играет с нами в прятки уже несколько дней. Нам это надоело.
— Мистер Кауэрт обязательно ответит на все ваши вопросы, — закивал редактор, — как только закончит статью…
— Когда он нашел трупы в доме на Тарпон-драйв, нам сказали то же самое. Потом ему нужно было срочно поговорить с Салливаном. Потом он куда-то понесся сломя голову из-за того, что услышал от Салливана. Теперь он, видите ли, должен написать статью! Короче, никаких показаний нам от него не дождаться. Похоже, нам лучше просто подписаться на вашу газету! — возмутилась Андреа.
— Мистер Кауэрт обязательно поговорит с вами через несколько минут, — заслонив журналиста, пообещал детективам редактор.
— Он должен поговорить с нами немедленно! — настаивала Шеффер.
— Как только закончит статью, — повторил редактор.
— Прикажете арестовать вас за то, что вы чините помехи следствию?! — рявкнул Вайсс. — Думаете, только вы здесь занимаетесь делом, а мы дурака валяем?!
