Ленгтон начинал терять терпение:
— Так у него это? Поэтому он сейчас такой?
Доктор Салам вынул большой белый блокнот с нарисованным силуэтом мужского тела. Карандашом он расставил на нем крошечные точки:
— У Эймона Красиника есть небольшие следы от уколов: на макушке, мочке правого уха, четыре в области половых органов, одна около ануса. Следы небольшие, еле заметные, поэтому их нелегко распознать. Конечно, надо будет сделать анализы крови и мочи, но уже сейчас я могу достаточно уверенно предположить, что он в течение длительного времени получал большие дозы этого яда.
— Вы можете его вылечить?
— Нет. За медицинской помощью надо было обращаться раньше. У нас, возможно, есть еще время, но рано или поздно у него наступит остановка сердца. Он умирает и от отравления, и оттого, что глубоко верит: на него наложили проклятие вуду и сделали ходячим мертвецом.
Анна осторожно кашлянула. Все обернулись к ней. Она спросила:
— Может, попробовать электрошок?
— Может быть. Пока голова у него не отказала. Его за что-то наказали, за что, мы не знаем. Он не понимает, что его именно отравили, а не заколдовали.
Ленгтон посмотрел на часы и предложил доктору и его жене что-нибудь перекусить, пока он с сотрудниками будет обсуждать прогноз доктора.
Ленгтон рухнул в поданное кресло, Майк Льюис опустился на подлокотник другого.
Анна разместилась напротив и сказала:
— Нам нужно получить разрешение от брата, чтобы применить электрошок. Если он узнает все, что нам сейчас рассказал врач, то, может быть, согласится, а пока этого не будет, я сомневаюсь, сумеем ли мы продвинуться.
Ленгтон жестко произнес:
— Слушай, если это поможет, на черта нам всякие разрешения? Сделаем, и все. Парень концы отдает.
Анна вздохнула:
— Сама знаю, только Идрис Красиник должен нам помочь. А это он сделает, только если его брат начнет поправляться. Если же нет — а судя по всему, этого не будет, — тогда мы впустую потратим время и деньги.
— Думаешь, я этого не понимаю? — бросил Ленгтон.
— Я уверена, что понимаешь. Я спрашиваю, будет ли у меня время на Идриса? Если нужно, мы позовем врача, чтобы поговорить с ним. Может, у нас получится как-то обойти тот факт, что Эймона уже не спасешь, но если он будет надеяться… Что же он такого натворил? За что его отравили? Наверное, что-нибудь серьезное, может, тут какая-то связь с Каморрой.
Ленгтон обернулся к Майку Льюису:
— Надо выяснить, кто приходил к Идрису, когда он сидел в камере, под следствием, всех, кто мог навещать его в тюрьме.
— В тюрьме его никто не навещал, — сказала Анна.
— Его, может, и нет. А того, кто помогал убивать Артура Мерфи? Надо проверить, кто приходил к нему. Где-то тут должна быть связь. Какая-то сволочь держала его под контролем при помощи этого яда, его надо было принимать постоянно. Слышали, что сказал врач? У Красиника по всему телу следы инъекций. Кто-то же, значит, его колол?
Анна кивнула. Как всегда, работая, Ленгтон горячился все больше. Она попробовала успокоить его и спросила:
— А все-таки можно мне поговорить с Идрисом? Пригласим нашего врача, если что, да?
Ленгтон кивнул.
— Сколько он еще пробудет с нами? — поинтересовалась она.
— Врач?
— Да.
— Сколько нам будет нужно. Можем отправить его обратно домой и, если понадобится, привезем.
Анна кивнула и осторожно улыбнулась:
— Ну, я пойду побеседую.
— Ладно, иди.
Анна вышла.
Повисло долгое молчание, наконец Ленгтон вздохнул и сказал:
— Мне это дорого будет стоить. Я не только о деньгах, хотя и затрат уже выше крыши… — Он откинулся в своем кресле. — Иногда у меня такое чувство, что я сбился с пути. По-моему, я выпустил это дело из рук.
— Не похоже. Что-то ведь мы раскапываем.
— Да брось ты! Сам же парня видел — он вот-вот отправится на тот свет, а мы возлагаем все надежды на выродка, который убил эту шлюху Карли Энн Норт. И какой в этом смысл? Я бы сейчас пошел туда и всю душу из него вытряс, — может, хоть после этого бы разговорился.
— А может, и нет. Он получил за убийство пятнадцать лет, и помогать нам у него просто стимула нет.
— А ей вот кажется, что он что-то знает.
— Анне?
— Анне, да. Это после того разговора с ним.
— Я об этом много думал. Вот просто так поехала, и все?
— Ну, вроде того.
— Так ты не давал ей задания побеседовать с Идрисом Красиником?
— Не надо об этом, Майк.
Льюис немного помолчал, затем сказал:
— Ничего, если я спрошу, что у вас случилось?
Ленгтон закрыл глаза.
Майк чуть помялся, но продолжил:
— Одно время казалось, что вы очень сблизились: ты жил у нее, она за тобой ухаживала, все как положено. Я знал, что она навещала тебя в больнице, почти каждый день туда ездила, а это ведь неблизко…
Ленгтон кивнул.
— Так в чем же дело?
Ленгтон пожал плечами:
— В том, наверное, что жить со мной трудно.
— Похоже. А ее все-таки жалко, хорошая девушка.
Ленгтон глубоко вздохнул:
— Слушай, давай-ка отправимся в участок и посмотрим, что они там для нас нашли, заодно, может, что-нибудь полезное сделаем. И еще мне хочется кофе. Ты сообразишь, какой тут у них коридор ведет в приемную? Наверняка там есть какой-нибудь буфет.
— Хорошо. Ты здесь останешься или пойдешь обратно к врачу?
— Посижу еще здесь, надо позвонить.
Майк кивнул и вышел, мрачный Ленгтон остался сидеть в кресле.
Таким шеф Майку совсем не нравился. Они работали вместе уже давно, только никогда еще он не видел, чтобы Ленгтон вот так перегорал, а уж тем более не слышал от него, что он сбился с пути. Любое дело, над которым они бились, всегда было под его контролем. Иногда даже под чересчур сильным контролем, но теперь…
Майк осмотрелся в коридоре. Где здесь выход, он совершенно не представлял; когда их вели сюда, он просто не обратил на это внимания. Он шел вперед наугад, ругался, возвращался обратно. За очередным поворотом он чуть не налетел на Анну.
— Совсем заблудился, — признался он, разводя руками.
— А ты куда?
— Принести шефу кофе, он совсем сдал.
— Где он?
— Все там же.
— Я попросила врача посмотреть Идриса.
— Ты с ним разговаривала?
— С Идрисом? Да, немного. Я сказала ему, что хочу, чтобы он узнал то же, что знаем мы, а потом мы будем говорить дальше.
Майк кивнул и пошел дальше, а Анна осталась стоять в коридоре. Она осмотрелась, соображая, где находится, и пошла обратно в приемную. Подойдя к дверям комнаты, в которой она оставила Ленгтона, Анна услышала, что он разговаривает по телефону. Она тихо приоткрыла дверь.
— Я, в принципе, не очень-то рассчитываю на этого чудика с его вуду, — говорил Ленгтон, — но нам обязательно нужно проверить каждого, кто приходил к братьям, да еще и сокамерника Эймона. Может, это подкожное впрыскивание, может, порошок, так что проверяйте все посылки с продуктами, вообще все, что передают этому нашему зомби. Потом посмотрите еще, кто ходил к нему во время следствия, — ведь кто-то же вводил ему это зелье, везде следы от уколов. — Ленгтон обернулся к ней и продолжил: — Если у Грейс что-нибудь получится, звоните мне или в экспертизу…
Он энергично раздавал инструкции, спрашивал, выяснил ли Гарри Блант что-нибудь по поводу билетов, как идут дела у Брендона. По его разочарованному вздоху Анна поняла, что ничего нового ему не сказали. Он закончил разговор и взглянул на нее.
— Я поговорила с Идрисом, а сейчас у него доктор, — сказала она. — Я попросила его выяснить подробности того, о чем он нам рассказал.
— Ну, если он будет выяснять с такой же скоростью, как рассказывал нам, то этому конца и края не будет. А парень-то уже умирает!
— Там одностороннее стекло, хочешь, сходи послушай.
Он кивнул и опустился в кресло, потирая колено:
— Кофе бы выпить…
— Майк пошел искать, — ответила она.
Через несколько минут Ленгтон вцепился в подлокотники и, скривившись от боли, попробовал встать, но не сумел.
— Может, я спрошу у Эзме, лечат ли они такое?
— Да, болит просто жутко. Пусть яду мне выпишут, и сразу все кончится.
— Чем тебе помочь?
— Да оставь ты меня в покое хоть ненадолго! — взорвался он в ответ. — Прости… Прости, Анна… Это чертово колено меня просто бесит. Болит, сил никаких нет.
— Я знаю. Уж не стала предлагать тебе рамку для ходьбы, хотя наверняка у них здесь есть такие.
Он бросил на нее сердитый взгляд.
— Шучу, шучу! Я знаю, ты ни за что в жизни не согласишься.
— И я знаю, что шутишь. Извини еще раз… — Он помолчал. — Я понимаю, иногда я вел себя с тобой как последний подонок, и я хочу, чтобы ты знала: я не… в общем, я совсем этого не хотел. Ты же меня хорошо знаешь, так что, наверное, тебе все понятно.
