Лорри беседовала с доктором Брайантом о том, следует ли знать Питеру о его матери. И Римо пришло в голову, что еще два года назад актриса обсуждала вопрос о том, нужно ли кому-то рассказать какую-то другую мрачную историю о его родственниках, и что все эти драмы далеки от жизни не столько потому, что в них происходит, сколько потому, что все действующие лица в них проявляют жуткую заинтересованность в происходящих событиях. Чиун, однако, считал эти сериалы воплощением красоты и единственным оправданием существования американской цивилизации. Он все более убеждался, что эти драмы олицетворяют американскую культуру. Обмениваясь культурными программами с Россией, Америка послала туда нью-йоркский филармонический оркестр, «где тому и место», как сказал Чиун. Россия же прислала балет Большого театра, который, как знал Чиун, также был второразрядным, потому что исполнители танцевали, по его мнению, весьма неуклюже.
В четыре тридцать пополудни, когда закончилась очередная серия и сопутствующая ей реклама, Чиун выключил телевизор.
– Мне не нравится, как ты дышишь, – сказал он.
– Дышу так же, как и вчера, папочка, – ответил Римо.
– Именно поэтому мне и не нравится. Сегодня твое дыхание должно быть спокойнее.
– Почему?
– Потому что сегодня ты не тот, что вчера.
– В каком смысле, папочка?
– В этом ты должен разобраться. Когда перестаешь ежедневно контролировать свое состояние, ты теряешь представление о самом себе. Запомни: ни у кого в жизни не бывает двух одинаковых дней.
– Нам звонил шеф?
– Мне грубо помешали смотреть фильм, но я не держу зла на того, кто звонил. Я вытерпел грубость, бездушие и неуважение к бедному старому человеку, у которого так мало осталось радостей на закате жизни.
Римо поискал глазами телефон. В том месте, где была телефонная розетка, он обнаружил дыру. Римо занялся поисками самого аппарата и до тех пор, пока не заметил зиявшего отверстия в белом туалетном столике, не мог понять, куда он исчез. Расплющенный вдребезги аппарат вместе с выбитой задней стенкой столика покоился в углублении в стене.
Римо вышел в соседнюю комнату и набрал номер. Это была особая связь через ряд промежуточных каналов по всей стране, позволявшая избежать разговора по прямой линии с директором санатория Фолкрофт.
– Добрый день, – сказал Римо. – Звонил дядя Натан.
– Нет, – ответил Смит. – Дядя Марвин.
– Да, точно, – сказал Римо, – Кто-то из них.
– Я пытался дозвониться вам, но все прервалось, и я подумал, что вы заняты.
– Нет. Просто вы позвонили в тот момент, когда Чиун смотрел свои «мыльные оперы».
– О, – тяжело вздохнул Смит. – У меня возникла особая проблема. С одним человеком произошел несчастный случай, и довольно загадочный. Я подумал, что вы с Чиуном могли бы помочь разобраться в этом деле.
– Вы хотите сказать, что кого-то убили неизвестно как, и что Чиун или я сможем распознать технику убийцы?
– Римо, ради Бога, ни одна телефонная линия не застрахована от прослушивания.
– Что же вы собираетесь делать? Пришлете мне спичечный коробок, исписанный невидимыми чернилами? Слушайте, Смитти, в моей жизни есть вещи поважнее, чем игры в секреты.
– Какие вещи. Римо?
– Правильное дыхание. Знаете ли вы, что я дышу сегодня так же, как вчера?
Смит откашлялся, и Римо понял, что тот смущен, так как услышал нечто такое, с чем не желал иметь дело, ибо боялся, что дальнейшие ответы приведут его в еще большее замешательство. Римо знал, что Смит уже прекратил свои попытки понять его и относился к нему так же, как к Чиуну. К неизвестной величине, проявлявшейся положительно. Это была серьезная уступка со стороны человека, не терпевшего никакой неясности, отсутствия порядка или бессистемности. Неопределенность была невыносима для Смита.
– Кстати, – сказал Смит, – поздравьте тетю Милдред с днем рождения. Ей завтра исполняется пятьдесят пять.
– Это значит, что я должен встретиться с вами в Чикаго у справочного бюро в аэропорту О'Хара в три часа дня? Или утра? Или это аэропорт Логана?
– Утра, в О'Хара, – сказал Смит мрачно и повесил трубку.
Во время перелета из Роля в Чикаго Чиун вдруг стал восхищаться скрытыми талантами американцев. Он признал, что должен был раньше понять, что они на многое способны.
– Всякая нация, способная создать фильмы «Пока Земля вертится» и «Молодой и дерзновенный», должна проявлять себя и в других сферах.
Римо знал, что Чиун считал самолеты весьма искусно сделанными летающими объектами, а потому заметил вслух, что Америка была лидером мирового самолетостроения и что он никогда не слышал о самолете корейской конструкции.
Чиун проигнорировал это замечание.
– Я вот о чем говорю, – заявил он важно, держа в своих изящных пальцах с длинными ногтями два листка белой бумаги. – В Америке это тоже есть. Какой приятный сюрприз соприкоснуться с этим прекрасным искусством в далекой Америке.
Римо посмотрел на листки. С одной стороны каждого из них было что-то напечатано.
– Этому можно доверять. Я послал ему дату, место и время моего рождения с точностью до минуты, я послал и твои данные.
– Ты не знаешь моих точных данных, я сам этого не знаю, – сказал Римо. – В приюте для сирот не велось точных записей.
Чиун нетерпеливо отмахнулся.
– Даже при отсутствии точной даты как все четко расписано.
Римо пригляделся и увидел на обратной стороне листков круги, внутрь которых были вписаны какие-то странные знаки.
– Что это? – спросил он.
– Астрологическая карта, – сказал Чиун. – И это здесь, в Америке. Я приятно удивлен, что великое искусство, в котором преуспели столь немногие, достигло такого уровня, и где – в Америке!
– Я не покупаю такую чепуху, – сказал Римо.
– Конечно, потому что в Америке все делают машины. Но ты забываешь, что еще существуют люди, глубоко постигшие сущность вещей. Ты не веришь в космические силы, потому что ты встречал только дураков и шарлатанов, выступавших от имени этих сил. Но здесь, в Америке, существует, по крайней мере, один человек, способный читать по звездам.
– Совсем свихнулся, – сказал Римо и подмигнул проходившей мимо стюардессе, которая от удовольствия и неожиданности чуть не выронила поднос. Римо знал, что ему не следовало так поступать, потому что теперь она без конца будет предлагать ему то чай, то кофе, то молоко, то подушку под голову, то журналы и вообще все что угодно, лишь бы быть рядом. Два года назад в аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке стюардесса авиакомпании «Пан-Америкэн» выбежала за ним из самолета, крича, что он забыл в салоне бумажную салфетку.
– Ты можешь говорить, что хочешь, – заметил Чиун. – Но давай я прочту на понятном тебе языке, что узнал этот астролог о космических силах.
И Чиун стал читать как актер, то повышая голос, то понижая его в соответствующих местах.
– «Вы, – читал Чиун, – несете в себе доброту и красоту мира. Немногие понимают, насколько вы мудры и добры, потому что вы стремитесь быть тихим и кротким. Вам без конца мешают окружающие вас люди, которые не могут открыто признать ваше могущество».
– Здорово, – сказал Римо. – А что написано про тебя?
– Это написано обо мне, – сказал Чиун и стал читать другой текст: – «Вы склонны потакать своим желаниям и имеете обыкновение совершать первое, что приходит вам в голову. Вы ни над чем не задумываетесь по-настоящему и живете одним днем».
– Это, конечно, про меня?
– Да, – подтвердил Чиун. – О, как он хорошо тебя понял! Это еще не все. «Вы не цените свои таланты и растрачиваете их впустую, словно утиный помет».
– Где это написано? – спросил Римо. – Покажи мне, где сказано про утиный помет.
– Там нет этих слов, но он бы написал именно так, если бы лучше знал тебя.
– Понятно, – сказал Римо и попросил оба листка. Там все так и было написано. Но Римо заметил кое-что. На листке Чиуна было написано: «Достоинства». Там, где их перечисление кончалось, оставшаяся часть листка была оторвана. На листке Римо все было наоборот – сохранен только текст под заголовком «Недостатки».
– Ты оставил только мои недостатки и свои достоинства, – сказал Римо.
– Я оставил то, что соответствует действительности. В мире много лжи. Надо ценить, что в такой стране, как эта, мы смогли получить даже наполовину верные сведения.
– Кто этот тип?
– Ки-Ган, житель гор. В горах всегда живут настоящие провидцы. Это здесь, в Америке. Вот почему я сначала написал ему, указав, под какими знаками мы родились.
Римо посмотрел на листок Чиуна, где сохранились данные астролога.
– Ки Ган? – спросил он. – Его зовут Киган, Брайан Киган, город Питтсфилд, штат Массачусетс.
– Беркширские горы, – сказал Чиун.
– Питтсфилд. Ты все еще арендуешь там абонентский ящик? Зачем он нужен тебе, Мастер Синанджу?
Но Чиун сложил руки и замолчал. Почтовый ящик был арендован много лет назад, когда Чиун предлагал свои услуги наемного убийцы-ассасина, чтобы таким образом поддержать существование старых, больных и бедных жителей своей маленькой деревни Синанджу в Северной Корее. Но угроза безработицы миновала, и Чиун продолжал работать на Смита, однако абонемент не ликвидировал, хотя и скрывал от Римо, какую он получает почту.
