— Мисс Стратт девушка независимая, привыкшая самостоятельно принимать решения и, по-моему, склонная к приключениям. Или она мне такой показалась?
— Мистер Банбери придет в ярость, — только и сказал Грег.
— Даже Банбери должен иногда смириться с реальностью.
— Ты осмелишься ему это сказать? Хотелось бы мне посмотреть на тебя в тот момент.
— А что мне Банбери? В конце концов, я всегда могу найти другую работу.
— А он, может быть, и прав, ты об этом не подумал?
— Подумал. Если через год или два она захочет продать ферму, то продаст. Хотя сомневаюсь.
— Согласен. Но есть еще кое-что.
— Что же?
— Об этом, когда ты выздоровеешь.
— Да говори теперь!
Некоторые привычки Грега, его чисто английские эффектные манеры раздражали людей вроде меня. Вот и сейчас...
— В чем дело, Грег?
— Я имел в виду, когда ты окончательно поправишься.
— Я убью тебя!
Грег заулыбался:
— Скеффингемы, слышал такую фамилию?
— Что с ними?
Семья Скеффингемов владела в Англии невероятным состоянием, а в Австралии — рудниками, где добывали алюминий.
— Цена на него падает, — сказал Грег.
— Ты хочешь сказать, что необходимо пересматривать договор?
— Скеффингемы не единственные, кто владеет бокситовыми рудниками. Бокситов сейчас добывают слишком много, больше, чем нужно во всем мире.
— И цены, естественно, падают. Но на сколько?
Грег почти приблизил свою ладонь к полу, оставив крохотный зазор:
— На столько.
— О!
— Рудники останавливаются.
— Это правда?
— Полагаю, близко к тому. Надо сбросить и как можно скорее больше половины, или рудники встанут. Остальное пойдет на продажу.
— Почему ты не хочешь этим заняться?
— Ты же знаешь эту семью, не так ли? Они скорее согласятся с юридически образованным австралийцем, у которого умные глаза, чем поверят такому черному жуку, — выразительно посмотрел на меня Грег.
В наше время операция аппендицита уже не считается чем-то серьезным. На следующий день меня подняли с кровати, и очень скоро я переехал в свой отель, где еще три дня продолжал бездельничать, смотреть телевизор. Окончательно встав на ноги, я решил заняться делом Скеффингемов. Если бы они были пожилыми седовласыми леди, скромно живущими на небольшие средства, я бы, разумеется, обращался с ними очень бережно. Но, высокомерные и самоуверенные, какими являются иные англичане, они по-прежнему считали Австралию дикой нецивилизованной колонией. Однако это не помешало им разбогатеть за ее счет. Все оттуда — и ничего туда. Поэтому во мне пробуждалось чувство жесткости по отношению к членам этой семьи.
За время моей болезни пришло несколько телеграмм от Банбери, выражающих его личную заинтересованность в деле Стринджер Стейшн. Однако я по-прежнему их игнорировал. А Банбери явно был заодно с компанией, разрабатывающей рудники Скеффингемов, и уже один этот факт разводил нас в разные стороны. Уладив дело со Скеффингемами, я вернулся к переговорам с Джейн Стратт. Она уже выписалась из госпиталя и жила на базе.
— Почему вы для полного выздоровления не использовали свой отпуск? — спросил я, позвонив ей по телефону.
— Тому есть две причины, — ответила она. — Здесь куча работы, а во-вторых, я хочу сохранить свой отпуск. Вы сейчас звоните мне из Перта?
— Нет, из Харрогейта. Почти местный звонок. Вечером я буду в Лондоне. А для чего вы бережете свой отпуск?
— Для Австралии, конечно, — засмеялась Джейн. — И жду ваших рекомендаций.
Во время моею отсутствия к Перте наверняка дела не стояли на месте. И если Банбери настаивал, чтобы Джейн Стратт продала ферму, значит, в ее правах на владение наследством не было уже никаких сомнений.
— Как вы теперь ходите? — поинтересовался я.
— Можете за меня не волноваться. Боль бывает только при перегрузках.
— Чтобы решиться на поездку, вы должны быть уверены в своем здоровье. Завтра в Лондоне вы не откажетесь со мной пообедать? Солдатам не полагается рапортовать и спрашивать позволения?
— У меня автоматическое разрешение. К тому же сегодня пятница, а завтра суббота. В какой лондонской гостинице вы остановились?
— Место называется Селфридж.
— Там есть магазин. Отлично. Я куплю там себе туфли.
— Здесь не продают таких ботинок, которые подойдут для Австралии.
— Ботинки я куплю себе в Перте. А сегодня мне нужны туфельки к новому голубому платью.
За обедом я сказал Джейн о предложении Банбери. Она покачала головой:
— Ни за что в жизни, коббер[3].
Я объяснил, что это слово редко употребляется в нынешней Австралии, не чаще, чем пробковый шлем.
— Сколько мне предлагают за ферму? — поинтересовалась Джейн.
— не знаю, — честно признался я. Джейн подняла на меня глаза:
— Интересное предложение.
— По-моему, о цене где-то упоминалось, я пока всего лишь сообщил вам, что такое предложение сделано.
— Полагаю, цена должна быть немаленькой, — заметила Джейн.
— Может быть.
— Почему только может быть?
Я подумал, как бы разъярился Банбери от слов, которые я собираюсь сказать.
— Вероятно, какой-то ловкий пройдоха сделал это предложение в надежде, что наивная английская леди скажет: «Милые денежки», — и ухватится за него.
— Но разве вы не помогли бы мне?
— Я лично, или вы имеете в виду адвокатов?
— Вы прекрасно меня поняли.
— Капитан, не слишком-то далеко заходите в своих мечтах об этой ферме, — спокойно ответил я. — Стринджер Стейшн — это, конечно, звучит весьма романтично, но в действительности это проклятый тяжёлый труд и убийственный для европейцев климат, даже проживающих в Австралии в третьем поколении. Если вы хотите оставить себе ферму, нужно найти крепкого парня, который помогал бы вам.
— Почему парня?
— Как хотите, — пожал я плечами. — Можете собрать целый коллектив феминисток, только не удивляйтесь, когда разоритесь.
— Вы уже решили, что я феминистка? — улыбнулась Джейн.
— Вы производите именно такое впечатление.
— Я часто ссорюсь с людьми, подобными вам...
— Вы хотите сказать — с мужчинами, подобными мне? — прервал я ее.
— Совершенно верно. Я слишком хорошо знаю ваше мнение на этот счет, Джон Клоуз! «Какой из вас инженер, дорогуша, вы же обломаете свои коготки! Зачем вам в армию, милая, это не для девушки! Слушайте, когда вам говорят! Вы собираетесь в Австралию? Там не место женщине...» Я, конечно, не феминистка, но если у меня есть силы и желание, почему бы и не взяться за какое-то дело?
— Хочу предупредить: вам не понравится в Австралии.
— Почему?
— Потому что однажды, попав там на какую-нибудь вечеринку, вы обнаружите, что в одном углу комнаты сидит хозяин со своими приятелями, а все женщины — в другом.
Джейн с улыбкой покачала головой:
— Они даже вместе не могут быть столь ужасными, как вы!
— Вот увидите, я из самых интеллигентных к воспитанных.
На следующий день я вернулся в Перт.
Джейн прилетела три недели спустя рейсом британской авиалинии, проходящей через Гонконг.
Аэропорт Перта, полдень, солнце стояло над головой, я отбрасывал тень на два дюйма шире моей ноги. На площади толпы народа. Австралийцы, особенно новые австралийцы, бурно приветствовали прибывающих. Одним рейсом прилетает около четырехсот пассажиров, каждого встречают как минимум четыре человека. Таким образом, собралось довольно много народа, и я с неохотой присоединился к ним. Моя голова все еще была занята перевариванием последних указаний Банбери.
— Заставьее продать, — ворчливо приказывал он.
— Она не хочет. Так и сказала. Дело в том, что мисс Стратт пришла в голову мысль самой управлять фермой.
— Она не сможет. Ей не позволят.
— Кто?
— Коренные австралийцы, дурак чертов! Дни англичан подходят здесь к концу.
— Кстати, кто сделал предложение о продаже?
— "Кардж и К°" из Аделаиды.
— Сколько?
Банбери подошел ко мне вплотную и показал зубы — это было какое-то жалкое подобие улыбки.
— Достаточно.
— Почему закрутилась эта игра?
— Ее здесь не хотят, ей не позволят. Это все. Тебе понятно?
— Что ж, вполне ясно даже мне.
— Пусть она почувствует себя здесь неуютно. Относись и ты к ней недружелюбно...
— И заставь продать, — продолжал я. — Это желание животноводов?
Австралийские животноводы, достаточно ловкие, расторопные, еще сто лет назад присвоившие здесь себе довольно большие площади земли, считаются теперь местной аристократией, и с ними приходилось считаться. Такое огромное количество земли и денег — вместе и в общих интересах, — конечно, мощная сила. Некоторые из этих феодалов живут на севере Западной Австралии.
— Заставь ее продать ферму и уехать, даже если для этого потребуется подложить ей в ботинок скорпиона.
