Как свидетель этот старик – мечта любого полицейского. Замкнутая жизнь и узкий круг интересов превратили его в настоящее запоминающее устройство. Увы, ничего особо интересного наблюдать ему не приходится: он смотрит, как приходят и уходят покупатели, зажигается или гаснет свет в торговом центре, как запирает или распахивает ворота Седжман.
– И я увидел парня, выбегающего из ворот, – рассказывал Арчи инспектору. – Это было в шесть или в самом начале седьмого. Из ворот выходило много людей, в основном женщины. Парень выбежал не из центра, а из-за той стены.
Вексфорд посмотрел в окно. Старик указывал на выступающую стену подземной стоянки, там теперь собралась кучка любопытных. Чего они ждут? Вот из ворот вылетел пустой пакет, подгоняемый порывами ветра. На крыше здания развевались флажки. А Вексфорд с тоской думал, что был на месте преступления, уехал оттуда в десять минут седьмого, но так ничего и не заметил. Впрочем, миссис Сандерс он все-таки запомнил.
– Я подумал, может, у того парня что-то случилось, – продолжал Гривз. – Или он что-то натворил и теперь убегает от полиции.
Лицо и руки старика покрывали печеночные пятна, которые также называют старческими. Он был худой и немощный, вязаный кардиган висел на нем, как на палке, фланелевые брюки пузырились на коленях. Но взгляд бледно-голубых глаз с покрасневшими веками молод и проницателен.
– Тот парень был почти мальчишка, в шерстяной шапочке и куртке на «молнии», он выскочил из ворот, как летучая мышь из преисподней.
– И никто за ним не гнался?
– По-моему, нет. А может, они просто махнули рукой.
Потом Арчи увидел Дороти Сандерс: она расхаживала по стоянке, словно искала кого-то. Она дрожала от злости и негодования и наконец выплеснула свой гнев на ворота, начала их трясти, кричать. Гривз так испугался, что едва не получил сердечный приступ.
В четверг вечером в полицейском участке Кингсмаркэма выделили специальную комнату с телефоном для приема звонков от населения. Полицию интересовала любая информация о событиях на подземной стоянке торгового центра «Баррингдин» между пятью и половиной седьмого вечера. Местное телевидение обратилось к возможным свидетелям с просьбой прийти в полицию и дать показания. Инспектор Вексфорд выступил в десятичасовых новостях по национальному телевидению. По словам сержанта Мартина, звонки стали поступать практически сразу, не успел номер телефона исчезнуть с экрана. Звонили доброхоты и злопыхатели: и те, и другие только запутывали следствие. Звонили просто хулиганы. Объявилась и владелица красного «опеля», которая пыталась обогнать инспектора, ее звали Сара Кассонс. Позвонил мужчина, рядом с которым припарковала машину Гвен Робсон, и сказал, что она приехала на стоянку где-то без двадцати пять.
Телефон не замолкал весь вечер: звонили водители машин, парковавшиеся на всех уровнях стоянки, но ничего особенного не сообщили. Тем не менее записывался каждый звонок. А в пятницу утром нашлась владелица синей «ланчии» – миссис Хелен Брук. Оказывается, она была на девятом месяце беременности, и в среду, в пять часов, в магазине здорового питания «Деметра» у нее начались схватки. Вызвали «скорую», роженицу отвезли в больницу «Стовертон-Роял».
Как бы ни были искренни эти люди в желании помочь полиции, никто не запомнил ни одного лица, зато некоторые шутники умудрялись давать самые неописуемые словесные портреты мифического преступника. Также позвонила продавщица, которая обслуживала Гвен Робсон около пяти часов вечера, и кассирша из супермаркета «Теско», на полчаса позже пробивавшая ей чек. Между тем двое полицейских из команды Вексфорда уже прибыли в торговый центр, чтобы опросить сотрудников. Арчболд допросил управляющего рыбным отделом «Теско»: тот утверждал, что около шести, перед самым закрытием, покупательница, по описанию похожая на Дороти Сандерс, устроила скандал. Значит, свидетельница появилась на стоянке сразу после шести, но инспектор и так это знал.
Тем же утром в морг приехал Ральф Робсон: ему предстояла мучительная процедура опознания. Убитую накрыли так, чтобы не было видно изуродованной шеи. Синюшный цвет, вызванный удушьем, уже сошел с лица, осталось лишь выражение неописуемого ужаса. Ральф подошел, опираясь на трость и прихрамывая, кивнул: «Да, это она». На этот раз он не плакал. Инспектор не присутствовал на опознании, так как допрашивал сторожа Дэвида Седжмана. Этот человек мог оказаться ценным свидетелем, но он ничего не видел, по крайней мере, не обратил внимания. Седжман помнил, как махал Арчи Гривзу на прощание, – но это у них ежедневная традиция, – а потом запер ворота. Но он не помнил ни женщину, которая металась по стоянке, ни убегавшего юношу, ни быстро ехавший автомобиль, ничего подозрительного.
– Все как обычно, – сказал Седжман. – Я закрыл ворота, сел в машину, припаркованную неподалеку, и отправился домой.
Небо было свинцово-серым, красное солнце низко висело над крышами. Сегодня Бёрден надел серый утепленный пиджак от «Кили», теплый, как печка, скрывающий худобу. Жена Бёрдена Дженни уехала к матери, под Майрингем. Теща Бёрдена совсем недавно перенесла операцию, и ей требовался уход. Бёрдена это беспокоило, он стал нервным и раздражительным, скучал по жене и маленькому сыну, но не желал ехать к теще. Он хотел, чтобы его семья скорее вернулась домой. Когда Вексфорд заговорил, уже в машине, лицо Бёрдена стало одновременно сердитым и циничным.
– Как ты считаешь, – поинтересовался Вексфорд, – Робсон мог смастерить гарроту и придушить жену?
– Даже не спрашивай. Мне вообще трудно представить такого человека. И потом, у него не было под рукой машины, а от их дома до центра – около мили.
– В общем, ты прав. Как думаешь, он не притворяется насчет артрита?
– Даже если притворяется, опять встает вопрос машины. Конечно, он мог бы дойти пешком или доехать на автобусе. Но если он решил убить жену, почему не сделал это дома, как происходит обычно?
Вексфорд едва сдержал улыбку: убийство «с доставкой на дом».
– Может, так оно и было. Убил дома, а потом бросил на стоянке. Мы же не знаем, кто сидел за рулем.
– Значит, ты все-таки допускаешь, что это Робсон?
– Посмотрим.
Дверь дома Робсона им открыла Лесли Арбель. Бёрден ошибся, подумал Вексфорд, она совсем не похожа на Шейлу. Его Шейла – неповторимая. Но Лесли миловидная девушка и хорошо одета – даже слишком хорошо, учитывая, что у дяди траур. Она представилась и объяснила, что не вытерпела и приехала в пятницу утром.
– Дядя наверху, в спальне. Приходил доктор, прописал постельный режим.
– Мы, собственно, хотели побеседовать с вами, мисс Арбель.
– Со мной? Но я ничего не знаю. Я была в Лондоне.
– Вы же его племянница и можете, рассказать нам о жене дяди, тем более что он сейчас не в состоянии говорить.
– Вот именно, – капризно заметила Лесли. – Я его родственница, не ее. Моя мама – родная сестра дяди Ральфа. А Гвен считалась моей тетей только потому, что была его женой.
Вексфорд кивнул, с трудом сдерживая досаду. Не хочется делать поспешных выводов, но, кажется, девушка непроходимо тупа. Лесли провела гостей в пеструю, поразительно безвкусную гостиную: цветастый ковер, занавески в цветочек, на обоях – плодовые деревья, на диване – плед с рисунком в виде солнечных лучей. У стены – газовый камин, в котором полыхало бездымное топливо. Она села на диван и улыбнулась своему отражению в зеркале в серебряной оправе. И тут инспектор ошеломил ее странным вопросом:
– Это у вас новые занавески?
– В каком смысле?
– Я имею в виду, здесь раньше не висели другие?
– Да, красные. А почему вы спрашиваете?
Вексфорд замолчал, предоставив Вердену продолжать разговор. Тот поинтересовался, что сказал Робсон, когда позвонил племяннице в четверг вечером. Инспектор между тем разглядывал девушку: одета безукоризненно и в то же время – нелепо, напоминая голливудскую актрису тридцатых годов. Лоск, непригодный для обыденной жизни. Шелковая кремовая блузка, шелковый пиджак кофейного цвета, на шее – несколько толстых золотых цепочек. На длинных ногтях – яркий малиновый лак.
– Вы собирались приехать в эту субботу, как обычно делаете? – спросил Вексфорд.
Лесли кивнула.
– Звонок мистера Робсона в четверг удивил вас?
– Да, он позвонил поздно вечером, и я хотела приехать сразу же, но он сказал, что не надо. С ним осталась миссис Уиттон, соседка, так что я могла не волноваться. Но вы собирались поговорить о тете Гвен.
– Да, мисс Арбель, – подтвердил Бёрден. – Но сначала скажите, что вы делали в четверг после полудня?
– А это вам зачем? – Лесли прямо кипела от негодования, словно ей задали неприличный вопрос. Она крепко сжала колени, ноги у нее красивые, длинные, в бежевых туфлях на шпильке. – С какой стати вы спрашиваете?
