На окне веселые цветастые занавески. Если в одежде миссис Робсон отдавала предпочтение коричневым тонам, то в убранстве комнат любила яркие краски – розовые, желтые, голубые, коричневого нет нигде. На пуфике аккуратной стопкой сложены журналы «Ким», сверху – вчерашняя газета. Получается, что на следующий вечер после смерти жены Робсон читал в кровати газету? Что ж, почему бы и нет, жизнь продолжается. Наверняка он выпил снотворное, читал и ждал, когда оно подействует. На первой полосе газеты красуется фото обвинителя Эдмонда Хоупа – импозантный джентльмен, такой же яркой внешности, как сами арабские террористы.
Вексфорд подошел к окну. Этот вид миссис Робсон наблюдала каждый день: Истборн-роуд, ведущая в город, холмистая улица Баттл-Хилл, черепичные крыши беспорядочно стоящих домов, словно где-нибудь в предгорьях Испании или Португалии. Хвойные деревья синеватых, темно-зеленых и золотистых оттенков, они растут быстро и не требуют особого ухода. Возле домов петляют дорожки, посыпанные гравием или выложенные плиткой, на окнах – шторы с оборками. Кругом ни души, только в саду наискосок пожилая полная женщина в длинной юбке и цветастом жакете крошит птицам хлеб, потом она уходит в дом. Прежде чем захлопнуть дверь, женщина оглянулась на окна миссис Робсон. Обыкновенное человеческое любопытство. Встретившись взглядом с инспектором, она быстро отвернулась. Как и Лесли, когда прятала зеркальце, словно пытаясь перечеркнуть совершенное.
– Ну что, пойдем? – обратился Вексфорд к Вердену. – Нужно позвонить миссис Сандерс, чтобы она приехала в участок.
– Может, лучше сами к ней съездим?
– Нет уж, пускай теперь она помучается.
Портьеру разложили на столе в комнате для допросов. Когда-то она была красивой – тяжелый бархат табачного цвета, с грузиками, вшитыми по углам нижнего края. Посередине расплылось большое темное пятно, очень похожее на кровь, но Вексфорд уже убедился, что это не так. Другие пятна, поменьше, добавились позднее. Видимо, большое пятно испортило ткань, и портьеру сняли.
Дороти Сандерс посмотрела на штору, потом на инспектора, и только сейчас он заметил, что у нее карие глаза с желтыми крапинками.
– Эта портьера висела на двери в нашей гостиной. – Миссис Сандерс долго, без всякого выражения, смотрела на Вексфорда. – Вот, даже крючки остались, – она дотронулась до края ткани.
Инспектор не сводил с нее внимательного взгляда, потом кивнул. Бёрден хмурился.
– Откуда у вас моя портьера? Где вы ее взяли?
– Ею было накрыто тело миссис Робсон, – пояснил Бёрден. – Помните?
Какая разительная перемена: миссис Сандерс отдернула руки от шторы, словно прикасалась к падали, отскочила от стола, закусив губы, лицо у нее побагровело. Она поднесла ко рту ладонь – характерный жест – и тут же отдернула, вспомнив, чего касалась. Так вот как эта спокойная, рассудительная женщина превращается в истеричку. Пожалуй, Арчи Гривз не преувеличивал.
– Вы уже трогали эту штору, миссис Сандерс. Вы же сами говорили, что приоткрыли лицо убитой.
От этих слов ее передернуло, и она затрясла руками, словно испачкала их в чем-то.
– Присядьте, миссис Сандерс.
– Мне нужно срочно вымыть руки. Где я могу это сделать?
Вексфорд со вздохом снял телефонную трубку, собираясь позвонить, чтобы миссис Сандерс проводили, но в комнату заглянула Мэриан Бейлисс.
– Будьте добры, покажите миссис Сандерс, где у нас дамская комната.
Она вернулась через несколько минут, спокойная, с каменным лицом и подкрашенными губами. От нее пахло жидким мылом.
– Миссис Сандерс, как вы объясните, что тело миссис Робсон было накрыто вашей портьерой?
– Это сделала не я. В последний раз я видела ее… – она призадумалась, – на чердаке, теперь это называется мансардой. Я сложила портьеру и отнесла ее наверх. Возможно, ее взял оттуда сын, не знаю только зачем. Тем более как он мог, без спроса… – Миссис Сандерс поморщилась.
И только теперь до Вексфорда дошло:
– Значит, сын живет с вами?
– Разумеется. – Она говорила так, словно считала неприемлемым, когда взрослые дети живут отдельно от родителей, если, конечно, они не сироты или распутники. Она смотрела на Вексфорда так, будто он испорченный невежда, раз предположил обратное. – Конечно, он живет со мной. А как же иначе?
– Вы уверены, что эта портьера хранилась в доме? Она не лежала в багажнике?
Она не так глупа.
– Возможно, он ее туда положил. – Сразу понятно, кто «он». Миссис Сандерс отвечала на вопросы неторопливо, взвешивая каждое слово. Вексфорд мысленно усмехнулся: эта женщина не из тех, кто отдаст жизнь за собственного ребенка. Другие бы лгали, выгораживали своих драгоценных чад. А для таких, как она, дети – бесплатное приложение. – Думаю, это он положил портьеру в машину. Два месяца назад я заказала по каталогу нейлоновый чехол для автомобиля, но вышла задержка. Думаю, сыну надоело ждать, и он взял портьеру, чтобы прикрывать машину.
Она подняла глаза на инспектора. В который раз человеческая природа удивила Вексфорда. На мгновение он почувствовал, что совсем не знает людей, они остались для него такой же тайной, как и раньше. Но она хотя бы выглядела и говорила по-человечески.
– Мой сын другой, у него ни на что не хватает терпения. Думаю, он вытащил штору, опасаясь неожиданного похолодания. Чехол так и не прислали, хотя прошло много времени. – При этом миссис Сандерс взглянула на часы. Этим жестом она как будто хотела сказать: «Нельзя ведь ждать вечно». Запястье у нее было тонкое, сквозь прозрачную кожу, словно проволока, просвечивали жилки.
Бёрден мерил шагами комнату.
– Значит, машина принадлежит вам, но ездит на ней сын?
– Да, машина моя. Куплена на мои деньги, оформлена на мое имя. Но ведь ему нужно ездить на работу, без автомобиля сейчас никуда. И я разрешаю брать машину, а если надо, он отвозит меня в магазин и забирает.
– Кем работает ваш сын?
Они словно затронули больной вопрос, который посвященные обходят стороной.
– Допустим, учителем.
– А точнее?
Она презрительно сморщила нос.
– Преподает в школе для детей, которые не могут обойтись без дополнительных занятий.
Репетитор, сказал себе Вексфорд. Скорее всего, в школе Мюнстера на Хай-стрит. Это его немного удивило. Наверняка во время учебы в университете Клиффорд Сандерс жил дома, в то время как другие предпочитали студенческий городок, и ездил туда и обратно на автобусе. Интересно, подтвердится ли это?
– Он работает на полставки, – монотонно продолжала миссис Сандерс. Как быстро у нее меняется настроение. – Мой сын не совсем адекватен.
– Он болен?
– Да, теперь это называется именно так, – усмехнулась миссис Сандерс, щеки у нее вспыхнули. – Во времена моей молодости это считали бесхарактерностью.
Сегодня на ней был темно-зеленый костюм, черные туфли, черную кожаную сумочку и черные перчатки она положила на стол. Зеленый цвет подчеркивал бледность кожи, особенно это стало заметно, когда краска снова отхлынула от ее лица.
– Куда, как вы думаете, он направился, пока я ходила по торговому центру? Ездил к своему психиатру. Сейчас их называют психотерапевтами, потому что у большинства нет диплома врача.
– Вы хотите сказать, что ваш сын был на стоянке одновременно с вами?
Она опять покраснела, потом побледнела. Ее обуревали эмоции, словно она проговорилась случайно. Значит, она все-таки любит сына, хотя и как-то странно, возможно, любит даже слишком сильно, так, что самой противно. Но уж очень ей хотелось поругать психиатров, вот она и не удержалась. Теперь она старалась говорить осторожно, взвешивая каждое слово.
– Он должен был ждать меня внизу, но не появился. Машина стояла, а его самого не было.
Она сбивчиво рассказала, как все случилось. Увидев машину и тело возле нее, накрытое тканью, она решила, что это Клиффорд, поэтому и приоткрыла лицо. Это оказался не сын, но она все равно была потрясена и какое-то время сидела в машине, чтобы прийти в себя. Клиффорд должен был забрать ее, как всегда по четвергам. Этот распорядок никогда не нарушался. Хотя график работы у сына мог меняться. При этих словах она опять посмотрела на часы. Клиффорд привозил ее в торговый центр, ехал к психотерапевту и возвращался за матерью. Сама она за руль не садилась. В тот четверг сын должен был ждать ее на втором ярусе стоянки в шесть пятнадцать.
Она сходила в парикмахерскую на верхнем этаже центра – еще одно незыблемое правило, – купила продукты и спустилась на парковку в шесть двенадцать. Слегка оправившись от потрясения – сложно поверить, что она такая слабая, решил Вексфорд, – миссис Сандерс попыталась найти сына. Она поднялась на улицу – показания Арчи Гривза это подтверждают.
– У меня случился нервный срыв, – бубнила миссис Сандерс.
