— Не знаю, как вы, молодежь, но мне пора. Спасибо за ужин, Сесилия. Спокойной ночи, Эрика. Зайдите ко мне утром перед отъездом.
Когда Хенрик Вангер закрыл за собой входную дверь, в комнате воцарилось молчание. Его нарушила Сесилия:
— Микаэль, что все это значит?
— Это значит, что Хенрик Вангер так же чутко улавливает чужие колебания, как сейсмограф — сейсмические волны. Вчера вечером, когда ты пришла, я рассматривал фотоальбом.
— И что?
— Я что-то увидел. Сам не знаю, что именно, и не могу толком объяснить. Оно почти обрело форму мысли, но мне не удалось ее поймать.
— Но о чем ты думал?
— Даже не знаю. А потом пришла ты, и у меня… хм… появились более приятные темы для размышления.
Сесилия покраснела. Стараясь не встретиться взглядом с Эрикой, она заспешила на кухню, чтобы поставить кофе.
Стоял теплый и солнечный майский день. Зелень стала набирать силу, и Микаэль поймал себя на том, что напевает «Цветенья время наступает».
Эрика провела ночь в гостевой комнате Хенрика Вангера. После ужина Микаэль спросил Сесилию, нужна ли ей компания, но та ответила, что занята подготовкой к обсуждению оценок, а кроме того, устала и хочет спать. Эрика поцеловала Микаэля в щеку и рано утром в понедельник покинула Хедебю.
Когда Микаэль в середине марта отправился в тюрьму, еще повсюду толстым слоем лежал снег. А теперь уже зазеленели березы, и вокруг его домика образовался пышный сочный газон.
Впервые у Микаэля появилась возможность осмотреть остров целиком. Около восьми утра он пошел в усадьбу, чтобы одолжить у Анны термос, а заодно перекинулся несколькими словами с только что вставшим Хенриком и взял у него карту острова. Особенно его интересовал домик Готфрида, который несколько раз упоминался в полицейских протоколах, поскольку Харриет там бывала много раз. Хенрик объяснил, что домик принадлежит Мартину Вангеру, но все эти годы в основном пустовал, и лишь несколько раз им пользовался кто-нибудь из родственников.
Мартина Вангера Микаэль успел перехватить, когда тот направлялся на работу в Хедестад. Изложив свое дело, он попросил разрешения взять ключи. Мартин посмотрел на него с веселой улыбкой:
— Полагаю, семейная хроника дошла до главы о Харриет.
— Я просто хочу поосмотреться…
Мартин Вангер попросил подождать и быстро вернулся с ключами.
— Значит, я могу туда заглянуть?
— Что до меня, так если захотите, можете хоть поселиться там. В общем-то, он приятнее места, где вы сейчас живете, разве что располагается на другом конце острова.
Микаэль сварил кофе и сделал несколько бутербродов, набрал в бутылку воды, засунул еду в рюкзак и перекинул его через плечо. Путь пролегал вдоль бухты, по узкой и наполовину заросшей дорожке, огибавшей остров с северной стороны. Домик Готфрида находился на мысе, примерно в двух километрах от селения, и Микаэль неспешным шагом преодолел это расстояние всего за полчаса.
Мартин Вангер оказался прав. Когда дорожка обогнула мыс, перед Микаэлем открылось утопавшее в зелени местечко возле самой воды. Вид был превосходным: налево — устье реки Хедеэльвен и гостевая гавань, направо — промышленная гавань.
Казалось странным, что в домике Готфрида так никто и не поселился. Это была сложенная из пропитанных темной морилкой бревен изба в деревенском стиле, с черепичной крышей, зелеными оконными рамами и маленькой солнечной террасой перед входом. Однако за домиком и участком явно никто давно не ухаживал; краска на дверных и оконных косяках отслоилась, а на месте бывшего газона выросли метровые кусты. Для его расчистки требовалось денек хорошенько поработать косой и кусторезной пилой.
Микаэль отпер дверь и отвинтил изнутри оконные ставни. Первоначальная постройка, похоже, представляла собой старый сарай площадью около тридцати пяти квадратных метров. Изнутри он был обшит досками и состоял из одной-единственной большой комнаты с широкими, выходящими на воду окнами по обе стороны от входной двери. В глубине имелась лестница, которая вела к открытой спальной антресоли под самой крышей, растянувшейся на половину дома. Под лестницей располагалась маленькая ниша с газовой плиткой, раковиной и душевой кабиной. Обстановка дома была простой; вдоль длинной стены слева от двери находились прикрученная к стене скамья, потертый письменный стол и металлический стеллаж с полками из тикового дерева. Чуть подальше у той же стены стояли три платяных шкафа. Справа от двери располагался круглый обеденный стол с пятью стульями, а посреди короткой стены — камин.
Электричества в доме не было, зато имелось несколько керосиновых ламп. На окне стоял старенький транзистор фирмы «Грюндиг» с отломанной антенной. Микаэль включил его, но батарейки не работали.
Поднявшись по узкой лестнице, Микаэль осмотрелся в «спальне»: здесь обнаружились двуспальная кровать, матрас без простыней, ночной столик и комод.
Некоторое время он посвятил обследованию дома. В комоде лежало лишь несколько полотенец и маек, чуть припахивающих плесенью. В шкафах обнаружились кое-какая рабочая одежда, комбинезон, пара резиновых сапог, стоптанные спортивные тапочки и керосиновый обогреватель. В ящиках письменного стола лежали карандаши, бумага, чистый блокнот для рисования, колода карт и несколько закладок для книг. Кухонный шкаф содержал посуду, кофейные чашки, стаканы, свечи, а также несколько пачек соли, пакетиков с чаем и тому подобное. В одном из ящиков кухонного стола имелись ножи, вилки и ложки.
Кое-что из сферы интеллектуальной деятельности обнаружилось лишь на стеллаже над письменным столом. Чтобы обследовать стеллаж, Микаэлю пришлось поставить на стол кухонный стул и залезть на него. На нижней полке лежали старые номера самых разных журналов конца 50-х годов и начала 60-х, а также сборники комиксов. Микаэль открыл номер мужского журнала «Лектюр» за 1964 год и нашел, что изображенная там красотка выглядит вполне невинно.
На полках было расставлено порядка пятидесяти книг. Примерно половину составляли детективы в мягких обложках из «Манхэттенской серии»: Микки Спиллейн с названиями типа «Не жди милости» и классическими обложками Бертиля Хегланда. Микаэль нашел также с полдюжины книжек из серии «Китти», несколько книг Энид Блайтон и детективы Сивара Альрюда. Он улыбнулся старым знакомым. Три книги Астрид Линдгрен: «Мы все из Бюллербю», «Калле Блумквист и Расмус» и «Пеппи Длинный чулок». На верхней полке стояли: книжка о коротковолновом радио, две книги по астрономии, справочник о птицах, книга под названием «Империя зла» о Советском Союзе, книга о финской зимней войне, катехизис Лютера, Псалтырь и Библия.
Микаэль открыл Библию и прочел на внутренней стороне обложки: «Харриет Вангер, 12/5 1963». Конфирмационная Библия Харриет. Он нахмурился и вернул книгу на место.
Прямо за домом находился дровяной сарай, в котором также хранился разный инвентарь: коса, грабли, молоток, коробка с кучей разных гвоздей, рубанки, пила и другие инструменты. Туалет располагался в лесу, метрах в двадцати к востоку. Микаэль немного походил вокруг и вернулся в дом. Вытащив стул на террасу, он уселся и налил из термоса кофе, потом закурил сигарету и стал сквозь пелену зеленых побегов смотреть на бухту Хедестада.
Домик Готфрида оказался значительно более скромным, чем он предполагал. Значит, сюда перебрался отец Харриет и Мартина, когда в конце 50-х годов их с Изабеллой брак стал разваливаться. Здесь он жил и спивался. А потом утонул где-то внизу, возле пристани, имея высокое содержание алкоголя в крови. Летом в домике, вероятно, жилось приятно, но когда температура начинала приближаться к нулю, наверняка становилось промозгло и паршиво. По словам Хенрика, Готфрид продолжал работать в концерне — с перерывами на периоды запоев — вплоть до 1964 года. То, что при более или менее постоянном проживании в домике ему удавалось тем не менее появляться на работе свежевыбритым, помытым, в пиджаке и при галстуке, все-таки свидетельствовало об определенной самодисциплине.
В то же время Харриет Вангер бывала здесь настолько часто, что это место осматривали среди первых. Хенрик рассказывал, что в последний год Харриет часто уходила сюда на выходных или во время каникул, чтобы никто ее не беспокоил. В последнее лето она прожила здесь несколько месяцев, хоть и появлялась в селении каждый день. Здесь у нее в течение шести недель гостила подруга Анита Вангер, сестра Сесилии Вангер.
Чем же она тут занималась в одиночестве? Сборники комиксов и романы из серии «Китти» говорили сами за себя. Возможно, ей принадлежал блокнот для рисования. Однако тут находилась и ее Библия.
Может, она хотела быть поближе к утонувшему отцу — ей требовалось пережить горе? Неужели все объясняется так просто? Или дело в ее религиозных наклонностях? Домик примитивен и аскетичен; может, она воображала, что живет в монастыре?
