Однако Логинов, видно решив, что погорячился, поспешил внести небольшую коррективу.
— Ты почти сверхчеловек, — уточнил он. — Это своего рода курсы, ты будешь сдавать экзамены, ну… нечто вроде экзаменов, а потом тебя посвятят в… можешь считать, что ты станешь рыцарем.
— Зеленого камня? — спросил Иванов.
Павел лишь на секунду задумался и, немного поколебавшись, кивнул:
— Если хочешь… А теперь отдыхай.
Сам ли Илья нажал на кнопку контроллера или же программа сменилась автоматически, только лицо Логинова с экрана исчезло и появился кордебалет — несколько полуголых девиц, совершавших довольно откровенные телодвижения. Илья пригляделся как еле-дует. Одна из них как две капли воды походила на ту девушку, которая провожала его сюда, — темноволосую красотку в маленьком купальничке и шелковом халатике. Какой смуглой была ее кожа, а глаза! Огромные зеленые глаза. Илья почувствовал возбуждение, вспомнив, как девица заставила его раздеться и отдать ей всю одежду, а когда он сделал это (Илья мог бы поклясться), в прекрасных глазах красотки вспыхнул огонь желания. Как жаль, что она танцует там, за стеклом фирменного кинескопа.
Тут Иванов увидел (в этом дворце не было ничего невозможного!), как вожделенная смуглянка, медленно ступая по мозаике пола босыми ножками, покачивая бедрами, направляется к кратеру ванной, явно намереваясь прыгнуть в него.
«Это сон! — не поверил себе Илья. — Не может быть!»
Вместе с тем если чего-нибудь и не могло быть, так это оснований для такого заявления. Иванов ущипнул, потом укусил себя за руку. Почувствовав боль, он сплюнул противную на вкус игристую ажурную пенку. А девушка без всякого разрешения, сняв с себя купальник, спрыгнула в воду и прижалась к Илье крепким, дрожащим от желания телом.
«Вот Настёны тут не хватает! — со злорадством подумал Иванов. — То-то ор стоял бы! Нет жены — нет слез и попреков, нет человека — нет и проблемы. Вперед! Да здравствует праздник жизни, пир, на котором нет места слабым!»
Как раз в тот момент, когда бесстыдная смуглянка прыгала в воду к Илье, в ванную (какая уж тут комната? Целый зал!) вошли двое мужчин среднего роста.
— Да здравствует праздник жизни, пир избранных, на котором нет места слабым! — проговорил один из них, белокожий, черноволосый, одетый в темный костюм, и добавил: — Именно об этом он сейчас подумал.
Второй был, пожалуй, сантиметров на пять-семь пониже спутника, и внешность его казалась куда более обычной на фоне контрастного различия цвета кожи и волос собеседника. Второй с некоторым недоверием посмотрел на первого и спросил:
— Так-таки уж и именно?
— Почти дословно, — словно не замечая скрытой иронии в словах спутника, ответил первый. — Видите движения, которые он совершает?
Второй кивнул:
— Такое впечатление, Игорь Владимирович, что он хватает женщину, так?
— Да, Анатолий Эдуардович. Он будет делать это ровно столько, сколько мне понадобится. Если я велю ему кончить, он немедленно эякулирует.
— Правда? — спросил второй все еще с недоверием.
— Для наглядности я прикажу ему выбраться из ванны, — деловито проговорил черноволосый, и Иванов, точно кит на морской берег, со всего размаха выпрыгнул из воды на пол, где продолжал совершать движения, смысл которых уже не оставлял никакого сомнения в их конечной цели. — Продемонстрировать сейчас или пусть еще поупражняется?
— Он не покалечится? — спросил второй.
— Не все ли равно, — усмехнулся его спутник. — А какой экземпляр! Послушный раб. Биоробот.
Едва он произнес эти слова, как голый человек, пылавший дикой страстью к черному кафелю ванной на вилле, которая принадлежала спутнику черноволосого, окончил страстные мучения и, тяжело дыша, растянулся на полу.
— Он счастлив, — сказал тот, кто управлял волей Ильи Иванова. — Доволен жизнью.
— Отвратительное зрелище, — поморщился хозяин дворца.
— Как вид любого счастливого и довольного жизнью человека, — холодно произнес черноволосый маг и, резко развернувшись, вышел вон из ванной. Политик последовал за ним.
Едва войдя в квартиру, майор сразу же понял, что в комнате кто-то есть. Взглянув на вешалку, Богданов определил, что гостей как минимум двое и это — дамы.
«Не теряй бдительности», — предостерег Валентин сам себя.
Остановившись на полдороге к двери, он вернулся обратно к вешалке, запустил обе руки в карман куртки, прокашлялся, маскируя щелчок затвора ТТ, затем, вынув пистолет, положил его на небрежно брошенный на сетку вешалки шарф и прикрыл сверху шапкой.
«Ну что там у нас?!»
Там у нас было что-то!
Дам в комнате, насколько удалось разглядеть в слабом свете, проникавшем в комнату из прихожей, оказалось ровно две, и никого другого (если только злоумышленники не прятались в шкафу) не наблюдалось. На столе, усыпанном апельсиново-мандариново-банановой кожурой, фольгой и шоколадными обертками, стояли несколько непочатых и одна открытая бутылка шампанского, «стреляные» же «гильзы» в количестве двух перекочевали на пол, на котором тут и там лежала разбросанная одежда и женское белье. Сами же виновницы, как принято выражаться, торжества, учинившие весь разгром, пребывали в полной боевой готовности — лежали в кровати весьма легко одетые. В последнем майору была немедленно предоставлена возможность убедиться. Девушки сбросили одеяло и томно засмеялись, потом раздалось хихиканье, и длинноногие прелестницы, прижавшись стройными, абсолютно голыми телами, принялись страстно гладить и целовать друг друга.
— Э-э-э… — начал Богданов. — Мэ-э-э… Вы кто? — Дамы немедленно перестали ласкаться и, как по команде, поднялись. — Зинаида… — пролепетал майор, от неожиданности отступая на шаг. — Лена?
— Нет, — покачала хорошенькой головкой одна из девушек, которая, приблизившись к Богданову, протянула длинные тонкие руки, обнимая Валентина за шею.. — Лена — это я, а она — Зинаида… Вообще-то мы — Гита и Зита, но это как-то стрёмно звучит… Нам больше нравится так. А тебе?
— Мэ-э-э… — промычал Богданов, кивая. От девушки пахло очень приятно: аромат духов и тела смешивался с запахом фруктов и вина. Вторая гостья тем временем наполнила три разных бокала шампанским.
— Выпей за мое здоровье, — пропела она очень приятным голосом и, покачивая бедрами, направилась к майору и сестре, которая уже впилась пухлыми, но жадными и умелыми губками в ставшие мягкими и податливыми губы Валентина.
Богданов, обалдевший от натиска девушек (Лена наконец-то ослабила объятия и оторвалась от губ Валентина), принял из рук Зины бокал и осушил его единым духом, точно надеясь, что шампанское придаст ему сил.
— Вау-у-у! — мяукнула запасная переводчица Шарпа и, вручив майору второй стакан, предложила: — Выпей, пусть грусть уйдет!
Богданов почувствовал, что не сможет отказаться: Эта порция оказалась раза в полтора больше, чем предыдущая, но все-таки он выпил с удовольствием, просто хотелось утолить жажду. Не успел майор перевести дух, как у него в руках оказался следующий бокал, а точнее, пол-литровая чашка. Приходилось пить, он понял, что в противном случае его подвергнут пытке страстным поцелуем. Валентин в жизни не пил столько шампанского. Газ ударил в нос, майор икнул.
— Пард-дон, — смутился он и вновь икнул на полуслове. Сестрички усадили добычу на стул и, целуя, обвивая руками, прижимаясь, бормоча ласковые, нежные, хотя и не вполне пристойные словечки, очень быстро и ловко освободили почти от всей одежды.
Хлопнула пробка, тепловатая липкая струя пены обдала Валентина и Лену (роль бармена с самого начала взяла на себя Зинаида), вызвав восторженные вопли девушек.
«Надо прогнать их, — решил Богданов, давясь шампанским. — Это черт знает что!»
Лена принялась слизывать шампанское с лица и плеч Валентина.
«А ведь Зинаида переводила некоторые разговоры Шарпа, — вдруг подумал он. — Она может кое-что знать, нет, неразумным и… невежливым было бы сейчас прогнать их. А вот пить больше не следует…»
Шампанское лилось рекой, и Богданов, обессиливая, погружался в нее, как Чапаев в воды Урала. Возможно, ему удалось бы спастись, но веригами тянули в белую пучину простыней ласковые пальцы, упругие тела и озорные губки Лены и Зинаиды.
«Я должен все выяснить! Зина может что-то знать…»
— Ни черта она не знает, — произнес неведомо откуда взявшийся Шарп на чистом русском языке. — Мой разговор с мистером Шаркуновым мог переводить Костик, к тому же сам Кац довольно прилично знает три языка, в числе которых и английский, — не тебе чета. Я вчера думал, ты лопнешь от напряжения, изображая из себя переводчика.
Однако Валентина не так-то легко было сбить с толку.
— Какие лекарства изобрел Кац? — спросил он строго. — Вы должны сказать мне… это в интересах следствия, вы обязаны помочь!
