— Позвольте мне сказать вам как мужчина мужчине, что вы сами подготовили свое падение. Этому нет прощения.
— Я знаю это, — сказал Рокко. — Идемте.
Этот человек, которому он платил три тысячи фунтов в год, произвел на Рэксоула сильное впечатление. И ему было даже жаль его. Так, рука об руку, взявший в плен и плененный, они вступили в огромный пустой коридор отеля. Рокко остановился перед решетчатым ограждением первого лифта.
— Он заперт, — сказал Рэксоул. — Сегодня ночью нам придется спуститься по лестнице.
— Но у меня есть ключ. Я всегда ношу его с собой, — сказал Рокко, вынимая из кармана ключ. Он отпер железную дверь лифта и распахнул ее. Рэксоул улыбнулся его предусмотрительности и апломбу.
— После вас, — сказал Рокко, поклонившись самым учтивым образом, и Рэксоул шагнул в лифт.
С быстротой молнии Рокко толкнул вперед железную дверь, запиравшуюся автоматически. Теодор Рэксоул оказался безнадежно заточён в лифте, в то время как Рокко, свободный, стоял в коридоре.
— До свидания, мистер Рэксоул. — Он опять учтиво поклонился, еще ниже, чем прежде. — До свидания. Я ненавижу одерживать верх подобным образом, но в данном случае вы должны признать, что были очень простодушны. Вы умный человек, как я уже говорил, в определенных вещах. Ну а то, в чем я умнее вас, к этим вещам не относится. Еще раз до свидания. Мне все же не придется отдыхать этой ночью, но это, возможно, лучше, чем спать в полицейской камере. Если вы поднимете сильный шум, то, может быть, разбудите кого-нибудь, кто освободит вас из этого лифта. Но я советую вам сохранять хладнокровие и ждать до утра. Это будет более достойно. В третий раз — до свидания.
С этими словами Рокко без промедления спустился по лестнице.
Рэксоул не сказал ни слова. Он слишком негодовал на себя, чтобы говорить. Он стиснул кулаки, сжал зубы и задержал дыхание. В тишине он слышал, как удаляются звуки шагов Рокко по толстому ковру.
Это был сильнейший удар, который Рэксоул когда-либо получал за всю свою жизнь.
На следующее утро высокородные гости «Гранд Вавилона» были возбуждены слухами о некоем происшествии с миллионером, владельцем отеля, который провел всю ночь запертым в лифте. Упоминалось также и о том, что Рокко, поссорившись с новым хозяином, незамедлительно оставил свое место. Некая герцогиня сказала, что уход Рокко означает крах отеля, на что ее муж посоветовал ей не говорить чепухи.
Что касается Рэксоула, то он послал записку детективу, занятому делом Диммока, и смело рассказал ему все, что произошло прошлой ночью. Повествование это было решительно тяжелым испытанием для человека его темперамента.
— Странная история! — сказал детектив Маршалл и не смог удержаться от улыбки. — Кульминация была неудачной, но вы раздобыли несомненно ценные факты.
Рэксоул ничего не сказал.
— У меня у самого есть ключ к разгадке, — прибавил детектив. — Я как раз собирался навестить вас, когда пришла ваша записка. Мне надо, чтобы вы побывали со мной в одном местечке недалеко отсюда. Можете вы ехать сейчас, немедленно?
— С удовольствием, — сказал Рэксоул.
В это мгновение вошел посыльный мальчик с телеграммой. Рэксоул развернул ее и прочел:
«Пожалуйста, приезжай немедленно. Нелла. Отель „Веллингтон“, Остенде».
— Я не смогу поехать с вами, — сказал он детективу. — Я собираюсь в Остенде.
— В Остенде?
— Да, сейчас же.
— Но в самом деле, мистер Рэксоул, — запротестовал детектив, — мое дело весьма неотложно.
— Как и мое, — сказал Рэксоул.
Через десять минут он был уже на пути к вокзалу Виктории.
Глава XV
Окончание приключения на яхте
Теперь мы можем вернуться на борт безымянной яхты к Нелле Рэксоул и князю Эриберту Позенскому. Первой заботой князя было совершенно обезопасить Жюля, хитроумного мистера Тома Джексона, при помощи нескольких кусков каната. Несмотря на то что мистер Том Джексон был оглушен до полной бессознательности и контужен раной под ухом, никто, однако, не мог сказать, как скоро он придет в себя и начнет бурно действовать. Посему князь крепко связал ему руки и ноги.
— Надеюсь, он не умрет, — сказала Нелла. — Он выглядит очень бледным.
— В этом мире мистеры Джексоны никогда не умирают, — нравоучительно сказал князь Эриберт, — прежде чем их не повесят. Кстати, удивительно, что никто до сих пор не помешал нам. Возможно, они благоразумно опасаются моего револьвера — я имел в виду, вашего револьвера.
Оба, он и Нелла, посмотрели на невозмутимого рулевого, который правил яхту прямо в море. К этому времени они находились приблизительно в паре миль от бельгийского берега.
Обратившись к нему по-французски, князь приказал повернуть и плыть обратно в Остендскую гавань, но малый не обратил на это требование никакого внимания. Желая напугать рулевого, князь поднял револьвер, и тоща человек быстро заговорил на смеси французского и фламандского. Он сказал, что получил от Жюля строгий приказ не вмешиваться, что бы ни произошло на палубе яхты. Он — капитан яхты, и он направляется в некий английский порт, название которого не может разглашать, и в любом случае и при любых обстоятельствах он должен идти на всех парах. Он выглядел очень большим, очень сильным и очень решительным человеком, и князь пришел в замешательство, не зная, что делать дальше. Он задал еще несколько вопросов, но единственным результатом было то, что человек стал совсем мрачным и неразговорчивым. Напрасно князь Эриберт объяснял ему, что мисс Нелла Рэксоул, дочь миллионера Рэксоула, была похищена мистером Томом Джексоном; напрасно он угрожающе потрясал револьвером; угрюмый, но храбрый капитан сказал лишь, что это его не касается; он получил распоряжения — и он выполнит их. Он саркастически предложил своему собеседнику вспомнить, что именно он — капитан яхты.
— Как вы считаете, не выстрелить ли мне в него? — сказал князь Нелле. — Я мог бы проделать дырку в его ноге или что-нибудь в этом роде.
— Это будет очень больно и очень опасно для бедного капитана с его необыкновенным чувством долга, — сказала Нелла. — А кроме того, на нас может напасть вся команда. Нет, надо придумать что-нибудь другое.
— Хотел бы я знать, куда подевалась команда, — сказал князь.
В это время распростертый на палубе мистер Джексон начал подавать признаки жизни. Он открыл глаза и осмотрелся вокруг. Наконец он различил князя, склонившегося над ним с револьвером в руке.
— А, это вы, не так ли? — слабо пробормотал он. — Что вы делаете на борту? Кто это так связал меня?
— Послушайте, — ответил князь, — я не хочу знать никаких отговорок: эта яхта должна вернуться в Остенде, где вы будете сданы властям.
— В самом деле? — огрызнулся мистер Том Джексон. — Буду ли?!
И он по-французски окликнул человека за штурвалом:
— Эй, Андре! Разреши этим двум отчалить на ялике.
Положение складывалось пикантное. Не имея ничего, кроме Неллиного револьвера, князь никак не мог решить, что ему делать — настаивать ли на своем, идя на все, вплоть до крайних мер, или смириться с обстоятельствами, сохраняя наибольшее достоинство, какое позволяла ситуация.
— Давайте поплывем на ялике, — сказала Нелла. — Мы можем добраться до берега за час.
Он чувствовал, что она права, хотя считал позорным покинуть яхту подобным образом, к тому же это определенно означало, что отъявленный негодяй мистер Томас Джексон сумеет бежать. Но что можно было поделать? Нелла и князь составляли одну партию на судне и знали свои собственные силы, но они не знали сил противника. Капитан показал себя весьма решительным и мог отдать своей команде любое распоряжение, какое подскажет ему Жюль. А Жюль к этому моменту тоже успел показать себя.
— Мы возьмем ялик, — быстро сказал князь капитану.
Зазвонил колокол, и на палубе появились матрос и мальчик-негр. Удары гребного винта замедлились. Вскоре яхта остановилась. Был спущен на воду ялик. Когда князь и Нелла приготовились спуститься в маленькое суденышко, мистер Том Джексон, все еще лежа связанный, обратился к Нелле:
— До свидания, — сказал он. — Не беспокойтесь, я еще встречусь с вами.
В следующий миг они уже были в ялике, качающемся на волнах. Гребной винт яхты вспенил воду, и прекрасное судно стало удаляться от них. Через некоторое время на корме возникла фигура. Это был мистер Томас Джексон, уже освобожденный своими сателлитами. Приложив к уху белый платок, он послал спокойную загадочную улыбку сидевшим в ялике и одержавшим над ним победу, но находящимся в жалком положении. Единожды в своей жизни Жюль потерпел поражение, но, возможно, правильнее было бы сказать, что его временно переиграли, — люди, подобные Жюлю, не способны потерпеть поражение. И вот тому пример: он совершил преступление против общества, был схвачен за руку и все же благополучно бежал, а его преследователи и обвинители оказались за бортом.
