Мэри взглянула мне прямо в глаза.
— Я не знаю, где они. Простите.
Было ясно, что она говорит правду. От нее исходила такая волна горя, что я разом обессилела.
— Левий тоже ничего не знает, — сказала я, прислонившись к ограде и разглядывая лошадей. — Была у него только что. Вспоминал мою мать, рассказывал разные случаи из прошлого.
Я почувствовала на себе взгляд Мэри.
— Вы с ней похожи, но вы гораздо сильнее. Она все время о вас говорила. Приезжала сюда в день своей смерти.
Это было для меня полной неожиданностью.
— Я даже не знала, куда она направлялась в тот вечер. Отец сказал, что она поехала покататься.
— Мы с Кейт продолжали общаться. После ссор с вашим отцом она иногда приезжала сюда, и мы выкуривали по косячку.
Мне представились две женщины на крыльце, их воспоминания о жизни в коммуне, окутывающие их облаком, в которое примешивается сладкий аромат марихуаны.
— А зачем она приезжала в тот вечер?
— Вы приезжали и расспрашивали ее о коммуне. Она разволновалась. Она долго переживала случившееся с Финном.
Последнюю фразу она произнесла осторожно, проверяя, что именно я узнала.
— Вы знали, что это она виновата?
Она кивнула.
— Я была рядом, когда Аарон передал ей слова Левия. Кейт была в ужасе! Тогда она так накурилась, что не помнила, как увела мальчика, но понимала, что так все и было. Она его где-то оставила и собиралась вернуться, но заснула в поле. Она хотела обо всем рассказать полиции, но Аарон сказал, что тогда социальные службы заберут вас с Робби.
Тогда мать Финна в рыданиях упала на землю и закричала, что у нее украли ребенка. Я вспомнила, как рядом с ней плакала моя мать, а Мэри обнимала ее за плечи.
— А что случилось с травкой?
Она искоса на меня взглянула, не зная, можно ли мне доверять.
— Даже если вы как-то с этим связаны, я ничего не скажу полиции.
Пару мгновений она изучала меня, потом сказала:
— Был тут один водитель грузовика, который постоянно к нам заезжал — девочек любил. Мы ему давали травку, он ее продавал и брал себе процент.
Ларри — хозяин красного грузовика. Теперь мне вспомнился визг тормозов в ночь, когда пропал Финн.
— Так это он избавился от запасов до прихода полиции?
Она кивнула.
— Мы вытащили все на дорогу, и он загрузил свою машину. Потом потребовал процент побольше. Тогда Аарон и решил уехать из Шонигана — не доверял ему. Поэтому я сказала, что останусь и буду держать руку на пульсе.
— Мать рассказывала, что хотела уйти после гибели Финна, но так и не объяснила, почему отец приехал за нами.
— Она оставила ему записку в магазине. Сказала, что хочет вернуться домой, но боится Аарона. Сначала Кейт хотела сама с ним поговорить, но я ей показала вот это. — Мэри приподняла свою изуродованную руку. — Тогда она связалась с вашим отцом.
Мне вспомнилось, как отец приехал за нами с ружьем и как он злился. Оставался только один вопрос.
— Она знала, что Аарон насиловал меня?
Я напряглась в ожидании удара. Мэри посмотрела мне в глаза.
— Тогда — нет. Но потом вы приехали к ней и стали задавать вопросы. Она не понимала, почему вы ничего не помните. А после вспомнила, как Аарон учил вас плавать, как он по-хозяйски вас трогал, как вы изменились тем летом…
Я опять плакала. Мне хотелось, чтобы Мэри замолчала, но в то же время мне нужно было это услышать.
— Она поняла, что он что-то с вами сделал, расстроилась и рассердилась на себя за то, что не защитила вас. Она собиралась поговорить с вами о своих подозрениях — вдруг это поможет восстановить память.
— Она действительно не справилась с управлением?
— Она все время курила травку, выпивала, да еще и таблетки свои принимала. Я сказала ей: оставайся, поспишь и утром поедешь. Но пока я стелила постель, она уехала. — Мэри опустила взгляд и повозила носком сапога в пыли, словно пытаясь что-то стереть. — На следующее утро я узнала, что она разбилась, но в полицию не пошла — Даниэль был у Аарона.
Я кивнула и посмотрела на дом. На мгновение мне показалось, что с крыльца спускается мать, готовая прийти мне на помощь. Она послала мне воздушный поцелуй, повернулась и исчезла.
Хотя мы не знали наверняка, что происходит, я решила, что не буду жить, как в тюрьме. На следующий день я возилась в саду, положив рядом мобильный, и вдруг услышала глухой удар неподалеку. Я подскочила, схватив лопату. Это оказалась кошка. Я не видела ее уже несколько месяцев. Она лениво наблюдала за мной и жмурилась на солнце. Притворяясь, что не вижу ее, я вернулась к работе. Кошка подошла, потерлась об меня и боднула мою руку. Я медленно встала и принялась отряхивать землю с колен — она отскочила, готовая сбежать.
— Есть хочешь? — спросила я и направилась к дому.
Кошка осторожно, то и дело замирая, пошла следом за мной. Я положила на блюдце кусочек тунца и вышла на крыльцо. Кошка стояла на верхней ступеньке. Почуяв рыбу, она жалобно замяукала и принялась виться вокруг меня.
— Если хочешь поесть, заходи.
Я вернулась в дом и поставила блюдце на середину кухни, а сама уселась за стол с газетой, краем глаза наблюдая за ней. Кошка стояла в дверях и громко мяукала. Я перевернула страницу.
Она зашла, нервно дергая ушами, и с громким урчанием набросилась на еду. Покончив с ней, она умылась и, оставаясь на месте, принялась осматриваться. Я снова перевернула страницу, притворяясь, что смотрю в газету, а сама, замерев, следила за кошкой. Она встала и потянулась. Я уже подумала, что сейчас она сбежит, но вместо этого она прошла к креслу у камина — туда, где обычно сидела Лиза. Она запрыгнула в кресло, свернулась, мигнула мне янтарным глазом, накрыла нос хвостом и заснула.
Две недели спустя полицейские опознали тело Джозефа. С одной стороны, я обрадовалась, что он уже никому не навредит, с другой — расстроилась, так как он мог знать что-то о Лизе. И если он умер, кто же тогда следит за мной? После того как Кевин за кем-то погнался, ничего подобного не происходило, и я надеялась, что все закончилось. Но меня по-прежнему мучил вопрос: был ли это Даниэль или кто-то еще из коммуны?
На следующей неделе Даниэля задержали при попытке пересечь границу с США. На допросе он заявил, что не знал, что его отец планировал кого-то убить и не приближался ко мне. Я поверила в это, однако он все равно должен был предстать перед судом за свое участие в происшедшем.
Через пару дней я сидела на диване и читала книжку. На коленях у меня мурлыкала кошка, получившая имя Гленда. Я переворачивала страницы одной рукой — если я переставала ее гладить, она сердито ворчала. Кто-то постучал в дверь, и кошка спрыгнула у меня с колен. Я вздрогнула от неожиданности и пошла открывать дверь, решив, что это Кевин.
Но на пороге стояла Лиза.
— Мама, я… — И она расплакалась.
Я смотрела на нее, сама готовая заплакать, и дрожала. Я не могла пошевелиться, словно окаменела, в ушах у меня шумело. Лиза сделала шаг вперед, и я обняла дочь, уткнувшись лбом ей в плечо — так крепко, что ей, наверное, было очень больно. Я прижимала ее к себе и не могла произнести ни слова, только громко всхлипывала.
Лиза тоже дрожала. Ее волосы попали мне в рот, у меня потекло из носа и стало нечем дышать, но я не могла отпустить ее. Я гладила ее по голове и тихонько покачивала.
Наконец я обрела дар речи:
— Господи, спасибо тебе!
Нам потребовалось время, чтобы успокоиться и войти в дом. Меня по-прежнему била дрожь, голова кружилась, и мне пришлось немного постоять, прислонившись к стене. Лиза поддерживала меня, и я чувствовала, как по щекам у меня катятся слезы. Она хорошо выглядела. Волосы у нее, правда, были растрепаны, но одежда опрятная: новое джинсовое пальто и штаны с карманами. Глаза у нее были ясные, хотя и покраснели от слез. Лиза немного поправилась, и лицо у нее разгладилось. Мне не терпелось расспросить, где она была и что случилось, но Лиза хотела есть и попросила отложить разговор. И это было правильно: обычные хлопоты помогли нам успокоиться. Мы вместе приготовили чай и тосты, как делали в ее детстве. Одна мазала их маслом, другая — медом. Не в силах сдержаться, я то и дело касалась дочери, гладила ее по волосам, чтобы убедиться, что она действительно рядом. Наконец мы уселись на диван.
— Пожар был ужасный, — начала она, — но я не могла помочь, не могла их вытащить.
— Ты видела пожар? Где ты была?
— В камере. Аарон посадил меня туда за пару дней до пожара, сказал, что я найду ответы на все свои вопросы, но у меня в голове все перепуталось. Когда Джозеф открыл дверь и велел мне подниматься, я не смогла встать. Он не заметил этого, потому что бегал по камере и собирал контейнеры, а потом ушел. Мне было так страшно — я не понимала, что происходит. А потом я услышала грохот и побежала наверх. В холле было много дыма, и все кричали. Я пыталась понять, где остальные, но кругом был огонь. Было очень жарко.
