Уоррен сжал кулаки.
– Как?
Он смотрел немигающим взглядом.
– Подумай.
Лорел растерялась. Она еще не поняла логических правил мира, где смерть безжалостна и неотвратима.
– Не знаю.
– Ты спрашивала, зачем мне оружие.
У нее засосало под ложечкой.
– О Господи! Уоррен, ты бы не сделал этого!
– Думаешь, я хотел остаться в памяти сына безволосым скелетом, который испражняется под себя и не способен самостоятельно поднести ко рту ложку? Оболочкой человека, лишенной речи и памяти? Нет, спасибо.
– Не говори так, пожалуйста.
– А что? Хочешь сделать вид, что все кончилось бы по-другому?
– Не могу поверить, что тебе пришлось справляться с этим в одиночку.
– Лорел, любой человек остается наедине с болезнью. Иногда рядом люди, только и всего. Никто не может по-настоящему помочь.
– Ты ошибаешься, – возразила она, надеясь, что ее убежденность не слишком наивна. – Ты должен разрешить кому-то тебе помочь. Должен хотеть, чтобы тебе помогли.
На лице Уоррена появилось выражение почти мальчишеской робости.
– Ну… я не так устроен.
– Знаю. Может, пора меняться? Хоть чуточку?
– Не могу. Я должен разобраться с этим сам.
– Как сейчас? Посмотри на меня, Уоррен. Это безумие.
– Нет. Я просто не предвидел твоего предательства. А ведь должен был. Но я был занят. Разве не смешно? Я тратил последние месяцы жизни на то, чтобы обеспечить женщину, которая давно меня разлюбила.
– Это неправда.
Он снова посмотрел на нее взглядом человека, лишенного всех иллюзий.
– Неужели?
– Я всегда тебя любила, Уоррен. Мне хотелось, чтобы ты раскрылся, позволил любить себя, а ты не мог. Это не твоя вина… Думаю, отец хотел сделать из тебя крутого парня и так хорошо потрудился, что ты просто не умеешь быть мягким и беззащитным. А когда заковываешь себя в такую кольчугу, любовь не может проникнуть внутрь.
– Или выйти наружу. Так?
Она печально кивнула.
– И что теперь?
Лорел опустила голову, пытаясь подобрать нужные слова, объяснить, что она чувствует.
– Не знаю. Нам нужно объединиться и вместе противостоять твоей болезни.
Он рассмеялся:
– А ты все не сдаешься, да? Никак не перестанешь притворяться, что мир на самом деле не такой, какой он есть?
– Пока живешь, надо надеяться. Банально, не спорю, но я в это верю. И, видит Бог, ты настоящий боец.
Уоррен провел ребром ладони, как ножом, по горлу.
– Было бы чудом победить рак, Лорел. На земле есть люди, которые заслуживают чудес гораздо больше, чем я. Да и чем бы все закончилось? Ты любишь другого.
Не в силах больше лгать, она посмотрела ему в глаза.
– Я не знаю. Чувствую, будто мир перевернулся. Я ведь не подозревала, что происходит.
– Значит, теперь, когда ты знаешь, что я умираю, ты меня снова любишь?
Что она могла ответить?
Уоррен наклонил голову, словно прислушиваясь к тихим, еле различимым звукам.
– Слишком поздно. Сейчас я это понимаю. Вначале еще есть какие-то возможности, но потом исчезают и они. Если ты не успел ничего предпринять, пока дверь открыта, она может захлопнуться навсегда. Такова жизнь. Если о чем-то мечтаешь в молодости, лучше действовать сразу, иначе все шансы будут потеряны. В тридцать пять уже не установить мировой рекорд в спринте, не стать рок-звездой или профессиональным бейсболистом в сорок пять.
– Мы говорим не о детских мечтах! – взорвалась Лорел, неожиданно рассердившись. – Мы говорим о браке! О двух замечательных детях!
– Правильно. Мы говорим о семье. О доверии, помнишь?
Она с надеждой посмотрела на мужа, но на лице Уоррена застыла маска безжалостного осуждения.
– Нельзя вновь ступить в священный круг после того, как ты покинула его, чтобы прелюбодействовать с другим мужчиной, – произнес он, подняв руку и указывая на Лорел, словно судья-пуританин. – Ты принесла его семя в наш дом. В дом, который я построил, чтобы защитить тебя и детей. Ты принесла этого мужчину внутри своего тела. И получала от этого удовольствие! Признайся!
– Нет.
Уоррен шагнул к дивану и сунул руку в карман.
– Не лги. Мы покончили с обманом. Просто скажи правду.
– Я ничего не делала.
– Он надевал презерватив?
– Я тебе не изменяла!
– Врунья! – Еще один шаг к дивану. – Меня от тебя тошнит!
Она посмотрела мимо него, на спящую Бет, ища силы, чтобы продолжать лгать. Лгать во спасение.
– Я никогда не предавала тебя, Уоррен. У меня была куча возможностей, но я тебе не изменяла.
Он высоко поднял руку, словно замахиваясь.
– Лгунья! Шлюха!
Лорел закрыла глаза, ожидая удара.
– Вставай! – проревел Уоррен.
– Я не могу. У меня связаны ноги.
– Вставай, черт подери! Поднимай свою…
– Мама? Что случилось?
Тоненький голосок Бет заставил Уоррена замолчать – так выбежавший на дорогу малыш останавливает грузовик. Девочка стояла в арке между кабинетом и гостиной, прижимая к груди ручонки. Уоррен обернулся, посмотрел на Бет диким взглядом, и та захныкала. Лорел попыталась встать, но муж толкнул ее обратно на диван и закричал как безумный.
– Он ее убьет, – сказал Дэнни, наскоро проверяя приборную доску вертолета. – Больше ждать нельзя.
– Черт! – отозвался шериф Эллис с левого сиденья. – Скорее взлетай, Дэнни!
– Пока не могу!
В панике Дэнни ждал, пока винты раскрутятся до нужной скорости. Из-за грозовых облаков почти стемнело. Можно сказать, наступила ночь.
– Черный Семь, Черный Семь, говорит Черный Вожак, – произнес Эллис, вызывая Рэя Брина. – Мы поднимемся в воздух через несколько секунд. Как только зависнем над задним двором, я дам вам сигнал: троекратно повторенная команда «Вперед!». Команда «Отмена!» – приказ остановиться, но его вы вряд ли услышите. Как понял?
– Черный Семь, вас понял.
– Черный Алмаз, вы уже на позиции?
– Да, – ответил Карл Симс. – Я поймал наиболее вероятную цель, судя по изображению с тепловизионной камеры.
– Вы готовы стрелять?
– Да, сэр. Как только выбьют окна, я прицелюсь и выстрелю по вашему приказу.
«В его голосе нет ни тени сомнения», – подумал Дэнни. Смерть распростерла крылья над домом Шилдсов.
– Я приказываю прямо сейчас, – сказал шериф. – Как только стекло упадет, можете стрелять.
– Вас понял, – отозвался Карл.
– Отлично. Отрапортуйте по очереди о занятых позициях.
Радио защелкало.
– Черный Один, прием. На месте.
– Два. На месте.
– Три. На месте.
– Черный Четыре. На месте.
Перекличка шла до пятнадцати. Винты вертолета вращались в полную силу, готовые поднять машину в воздух. Дэнни потянул рукоять управления, поднял вертолет в воздух, прибавил тягу. Вертолет взмыл в ночное небо над Авалоном.
Дэнни отлетел от дома, зная, что рев моторов привлек внимание Уоррена. «Сделай педальный разворот, зависни над задним двором и включи прожектор. Шилдс подумает, что шериф хочет заглянуть в гостиную через верхнюю секцию, которая не закрыта жалюзи. Возможно, он отодвинет жалюзи и выглянет наружу, чтобы посмотреть на вертолет… Секундой позже он умрет».
С этой мыслью что-то изменилось в восприятии Дэнни, но у него не было времени разбираться, что именно. Он развернул вертолет, пролетая над домом на высоте семьдесят футов. Дэнни представил себе, как Карл Симс разглядывает окна в прицел винтовки, ожидая, что яркая клякса на жидкокристаллическом экране рядом с ним превратится в живого человека. В этот миг Уоррен Шилдс перестанет быть врачом родителей Карла, а будет излучающей тепло мишенью, с центром массы, головой и четырьмя конечностями. Пуля Симса вылетит, как грузовой состав, сжатый до четвертьдюймового конуса из свинца, покрытого медью…
– Спускайся ниже! – прокричал шериф Эллис. – Включай!
Дэнни включил прожектор в три миллиона ватт, установленный под носом вертолета, и направил на второй этаж дома, подальше от окон первого этажа, чтобы не мешать тепловизорам. Он нажимал на рычаг продольно-поперечного управления, пока машина не зависла посередине заднего двора, в сорока футах от земли. Дэнни послал Лорел эсэмэску с предупреждением держаться подальше от окон и молил Бога, чтобы она успела ее прочесть.
– Черная Команда, готовьтесь к штурму по моему приказу, – предупредил Эллис.
Дэнни заметил желваки на скулах и напрягшиеся на руках мышцы шерифа и понял, как волнуется Эллис. Он напоминал парашютиста перед первым прыжком…
– Черный Вожак, говорит Черный Алмаз! – внезапно закричал Карл Симс. – У нас проблема! Повторяю, проблема на моей позиции!
– Черный Вожак слушает, что случилось?
– Ребенок на крыше дома!
Эллис посмотрел на Дэнни, явно не веря своим ушам.
– Что? Повтори!
– Ребенок. На задней крыше дома с южной стороны.
