нашу мечту! Так пусть у нас будет последняя, чудесная, мирная, прекрасная и незабываемая ночь! Постараемся не замечать копов снаружи и сумасшедшего на свободе.
Я начал с Логана. Родители паковали вещи целый час, как будто собрались грузиться на «Титаник». Я не удивился бы, если бы мама вытащила старый сундук бабушки Финчер. К счастью, она ограничилась чемоданом таких габаритов, что можно было запихнуть человека. Уэсли пошел в душ, Хейзел читала книгу, Мейсон изучал правила игры в монополию – дите всерьез задалось целью найти лазейку и аннулировать великую победу Андреа. Сама она сидела на диване и с подозрением на него поглядывала.
Логан лежал на полу у камина, укрытый несколькими одеялами.
– Как дела, Росомаха? – спросил я. Вентиляторы пока не включали, и мне не пришлось орать во всю глотку.
Он зевнул, походя при этом больше на львенка, чем на росомаху, свернулся клубочком, закрыл глаза и натянул до подбородка любимое одеяло. Два слоя фланели с набивкой, простеганные и украшенные персонажами «Звездных войн» – я бы и сам от такого не отказался. Я похлопал сына по спине.
– Ау, Логан! Ты язык проглотил?
Он ответил звуком, слегка напоминающим «Ха!».
– Я спрашиваю – как дела, приятель?
– Хорошо, папа. Спасибо.
Я рассмеялся, даже не зная почему.
– Ты волнуешься по поводу завтрашнего большого путешествия?
Он распахнул глазенки.
– Да. А мы возьмем с собой «Маунтин Дью»?
– Сколько угодно. Специально для тебя. И прихватим большую пустую бутылку. Будешь в нее писать.
Он хихикнул, как всякий ребенок при упоминании телесных жидкостей.
– А куда я буду какать?
– На тот случай мы, пожалуй, остановимся на обочине. В бутылку трудно попасть. Зато пукать можешь сколько угодно.
– Фу-у, – поморщилась Андреа. – Ты серьезно? Кому из вас четыре года? Логан, какой у тебя папа противный.
Логану реплика понравилась, и он захихикал громче. Я выразил свое негодование тем, что включил на полную мощность ближайший вентилятор. Ласковый ветерок и успокаивающий звук навевали дрему; захотелось улечься рядом с Логаном и провалиться в блаженный сон. Однако на очереди были еще трое.
– Эй, Росомаха! – прошептал я сыну в ухо.
Он извернулся, чтобы посмотреть на меня, и опять прогундосил «Ха!».
– Я люблю тебя.
– Я тебя тоже.
– Сильно?
– Моя любовь так велика – до самого до потолка в розовой спальне с зеленым диваном… а еще она крепче всего на свете.
Священная фраза в нашей семье. Я затрудняюсь описать ее происхождение; такие вещи нужно хранить в душе.
– Я тебя тоже очень люблю, – повторил я и обнял маленького человечка, молясь про себя, чтобы ему никогда не пришлось испытать кошмар, через который прошли его отец и брат. – Спокойной ночи, Росомаха.
– Спокойной ночи, папа.
Следующая по списку – Хейзел.
4
Дочь была ласкова, как всегда. Прочитав вслух страницу из «Матильды» Роальда Даля – одно из последних ее приобретений, – Хейзел наконец отложила книгу в сторону и притулилась ко мне.
– Вентилятор так гудит, что я своих мыслей почти не слышу, – пожаловалась она. – Ты, вероятно, не разобрал ничего из того, что я тебе прочла?
А ведь она не знает, что говорит, как пятидесятилетняя женщина.
– Выключить его?
– Ты с ума сошел? Я лучше выключу себе мозги.
– Моя девочка! – Я обнял ее чуть крепче. Дети знают, чем порадовать папу!
– Папа?
– Да, милая?
– Иногда мне бывает очень плохо, потому что я начинаю забывать маму.
Я поцеловал дочку в затылок. Ее признание причинило боль.
– Все хорошо, Хейзел. Уверяю тебя. У нас есть фото и видео, и мы ее не забудем. Она незримо присутствует с нами. И этого достаточно, чтобы… вся вселенная наполнилась добром. Я хочу, чтобы ты знала, насколько сильно мама тебя любила. Когда-нибудь у тебя появятся собственные дети, и ты поймешь, что сильная любовь к другому человеку может восприниматься как боль.
– Я уже понимаю.
Она не стала конкретизировать, и на мои глаза навернулись слезы. Одна слезинка сорвалась и упала прямо в волосы дочери.
– Ты у меня мудрая не по годам.
– Ты всегда так говоришь.
– Потому что это верно. Хоть сейчас в президенты.
– А я достаточно умна, чтобы стать тобой?
– Ага! Ты явно хочешь что-то выпросить? Деньги?
Хейзел захихикала, и если моей задачей было развеселить детей, то она наполовину удалась.
– А что мы будем есть в дороге?
Дети способны мгновенно переключаться на другую тему – волшебный дар, особенно если речь идет о лакомствах.
– Хм-м. Не знаю. Я настроен на «Комбо». Пицца с разными ингредиентами.
– Она слишком толстая. Я больше склоняюсь к чипсам «Доритос».
– Хочешь угробить нас своим дыханием?.. Ну ладно, уговорила.
– Во всяком случае, я не буду издавать неприличные звуки, как ты и Мейсон.
Будь у меня дополнительная задача пообсуждать перед сном с каждым ребенком проблему метеоризма, то она удалась бы в двух случаях из четырех.
– По крайней мере, мои звуки не такие вонючие, как у Мейсона, – произнес я максимально торжественно.
Дочь снова засмеялась, и я понял, что почти проиграл. Однако сдаваться не хотелось.
– Ты устала, милая?
– Да. – Хейзел выпуталась из моих объятий и обхватила подушку, как плюшевого медвежонка. – Я хотела бы как следует выспаться перед завтрашним путешествием.
Мои губы растянулись до ушей. Напоследок я поцеловал дочь в макушку.
– О да, разумеется. Не хочу всю дорогу слушать нытье.
Она улыбнулась, уже в полудреме. Что ж, идем дальше.
5
– Вот здесь так прямо и написано, папа.
Мейсон показал пункт правил, глубоко запрятанный в инструкцию по игре в монополию. Мы сидели на ковре между Хейзел и Логаном, которые, судя по дыханию, уже спали.
Мейсон покосился на Андреа – та листала старый потрепанный журнал «Нэшнл Джиографик» – и повернулся к ней спиной. Я заглянул ему через плечо и прочел нужную строку.
– Ну и?
– Здесь ничего не говорится насчет уплаты пятисот баксов в середине игры. Про налоги и пошлины тоже. Отдых на Бесплатной Стоянке не имеет никакого отношения к этим деньгам!
Меня впечатлил исследовательский задор сына. Андреа настояла на использовании старых правил, хотя Мейсон утверждал, что они, согласно официальным инструкциям, не актуальны. И похоже, оказался прав.
– Преподнеси это ей как-нибудь поделикатнее. – Я бросил на подругу озорной взгляд. Она прекрасно понимала, к чему идет дело. – Лучше подождать, пока мы тронемся в путь. И тогда Андреа некуда будет деваться, когда ты поставишь ее перед фактом.
– Хороший план.
– А сейчас давай спать, ладно? Завтра долгий день.
– Ла-а-дно, – жалобно простонал Мейсон, складывая инструкцию и отбрасывая ее в сторону. – Пусть еще одну ночь думает, что выиграла. И все равно
