— Что-нибудь не так?
— Нет, все в порядке, Рон. Правильно. Хорошо придумано. — Амелия и Райм обменялись улыбками. Райм приподнял бровь в знак восхищения.
— Возможно. Но ведь так ничего и не прояснилось.
— Ну что ж, продолжай копать.
— Конечно, продолжу.
Амелия подошла к Селлитто и спросила его:
— У меня есть к тебе вопрос. Ты знаешь Хальстона Джеффриса?
— Помощника инспектора в сто пятьдесят восьмом?
— Да. Что с ним такое? У него что, нервы не в порядке?
Селлитто расхохотался:
— Да уж, он настоящий гневаголик.
— Значит, я не единственная, с кем он ведет себя подобным образом?
— Нет. Может отыметь тебя без всякого повода. А как это у вас с ним пути пересеклись? — Он бросил взгляд на Райма.
— На меня-то не смотри, — весело откликнулся криминалист. — Со своими делами пусть сама разбирается. Не мое дело, во всех значениях слова.
Напряженный взгляд Амелии его не обеспокоил. Определенный урок ей не повредит, подумал он.
— Мне были нужны документы, и я отправилась туда, где ожидала их найти. А он полагал, что вначале я должна была получить его санкцию.
Селлитто кивнул.
— А тебе нужно было сохранить в тайне от него то, что происходит в сто восемнадцатом.
— Совершенно верно.
— Это на него похоже. У парня были какие-то проблемы в прошлом. Его жена была в свое время довольно известной личностью, весьма светской…
— Прекрасное слово, — прервал его Пуласки, — почти что «светлый», а на самом деле его противоположность. В каком-то смысле…
Селлитто смерил его холодным взглядом, и парень замолчал.
Детектив продолжал:
— До меня доходили слухи, что у Джеффриса с женой были большие финансовые потери. Очень большие потери. Такие деньги, в которых мы даже количество нулей не сразу сосчитаем. Из-за какого-то бизнеса, которым занималась его жена. А он рассчитывал выдвинуть свою кандидатуру, от Олбани, я полагаю. Но без больших бабок это, как вы понимаете, пустой номер. А после того как ее бизнес прогорел, она его бросила. Хотя с таким характером у парня должны были возникнуть проблемы гораздо раньше.
Амелия внимательно слушала историю Джеффриса в передаче Селлитто, кивая, и тут вдруг зазвонил ее телефон.
— Да, я… О нет!.. Где?.. Я буду через десять минут.
С мрачным и бледным лицом она выбежала на улицу, никому не сказав ни слова.
«Камаро» притормозил у обочины на 44-й Западной улице неподалеку от Вестсайдского шоссе.
Плотный молодой мужчина в зимнем пальто и меховой шапке внимательно всматривался в Амелию. По наклейке с надписью «Полиция Нью-Йорка» на лобовом стекле машины он понял, что она именно та, кого он ждет.
Уши и нос молодого человека покраснели от холода, а из носа у него вырывались клубы пара. Он приплясывал на месте, чтобы хоть немного согреться.
— Да-а, ну и холодина! Мне уже порядком надоела эта зима. Вы детектив Сакс?
— Да. А вы Койл?
Они пожали руки друг другу. У него поистине богатырское пожатие, отметила Сакс.
— Что произошло? — спросила она.
— Пойдемте. Я покажу.
— Где?
— В фургоне. На стоянке дальше по улице.
Пока они быстрым шагом шли по холодной улице, Амелия спросила его:
— Из какого вы отделения?
Позвонив, Койл представился полицейским. На улице стоял страшный шум от транспорта, и он не расслышал вопроса.
Она повторила его:
— Из какого вы округа? Из южного центрального?
Койл перевел на нее взгляд и заморгал.
— Да, — ответил неуверенно и высморкался.
— Я там тоже некоторое время работала, — сообщила ему Амелия.
— Гм… — пробормотал Койл. Он провел ее по обширной вест-сайдской стоянке. В дальнем конце Койл остановился рядом с фургоном «виндстар» с затемненными окнами и с включенным мотором.
Оглянулся по сторонам. Затем открыл дверь.
Проходя по квартирам и магазинам Гринич-Виллидж, расположенным неподалеку от квартиры Люси Рихтер, Кэтрин Дэнс размышляла о симбиотических взаимоотношениях кинезики и криминалистики.
Эксперту в кинезике необходим человек — свидетель или подозреваемый, — так же как криминалисту необходимы вещественные доказательства. Однако дело, которым они сейчас занимались, отличалось поразительным отсутствием и того и другого.
Кэтрин угнетала неопределенность. Ей никогда не приходилось сталкиваться с подобным расследованием. И как она ни старалась, ничего интересного ей так и не удалось найти.
«Извините, сэр (мадам, молодой человек), сегодня утром сюда вызывали полицию, вы слышали что-нибудь? А, хорошо. Не видели ли вы кого-нибудь, кто поспешно покидал вашу улицу? Или, может быть, вы видели что-нибудь подозрительное, что-нибудь из ряда вон выходящее? Взгляните на это изображение…»
Ни малейших результатов.
Кэтрин понимала, что в данном случае она имеет дело не с классическим хроническим заболеванием, которое она именовала «свидетелитом», когда люди явно знают что-то, но говорят, что им ничего не известно, из страха за себя и свои семьи. Нет, после сорока минут, проведенных на холодной улице, она пришла к выводу, что проблема заключалась исключительно в том, что никто ничего не видел.
«Извините, сэр, да, я из Калифорнии, но в данный момент работаю на полицейское управление Нью-Йорка. Вы можете позвонить по указанному здесь номеру, чтобы удостовериться в том, что я не лгу. А теперь к делу. Не видели ли вы?..»
Ноль…
Один раз Кэтрин пришла в замешательство, даже была немного потрясена, когда в какой-то квартире ей открыл мужчина. Она молча уставилась на него, застыв на месте не в состоянии произнести ни слова: он был как две капли воды похож на ее покойного мужа. Тем не менее ей удалось взять себя в руки и произнести все полагавшиеся вопросы. Мужчина почувствовал, что с ней что-то неладно, нахмурился и спросил, не нужна ли ей помощь.
«Насколько же непрофессионально мы можем себя вести!» — подумала Кэтрин с раздражением.
— Со мной все в порядке, — сказала она со стоической улыбкой.
Подобно всем остальным своим соседям, этот бизнесмен тоже не видел ничего необычного. И Кэтрин продолжила свой поиск, еще долго вспоминая странную встречу.
Ей очень хотелось найти хоть какую-нибудь нить, хотелось помочь поймать опасного преступника. Подобно любому полицейскому, она мечтала о том, чтобы поскорее освободить город от больного человека, который представлял реальную угрозу для очень многих. Но больше всего Кэтрин уповала на то, что ей удастся допросить его после поимки. Часовщик разительно отличался от всех преступников, с которыми ей когда-либо раньше приходилось сталкиваться. Она страшно хотела узнать, что же его «заводит», и сама рассмеялась случайной игре слов.
Кэтрин продолжала останавливать людей на улице и задавать им вопросы и так прошла еще целый квартал. И вновь безрезультатно.
Пока не встретила покупателя, вышедшего из магазина.
На тротуаре примерно в квартале от дома Люси она остановила мужчину, катившего тележку с только что купленными товарами. Тот взглянул на фоторобот Часовщика и сразу произнес:
— О да, кажется, я видел кого-то очень на него похожего… — Потом немного заколебался. — Но, откровенно говоря, не обратил особого внимания. — И он уже толкнул свою тележку, собираясь отправиться дальше.
Кэтрин Дэнс поняла, что он видел нечто большее. «Свидетель!»
— Послушайте, это очень важно.
— Я только видел человека, бежавшего по улице. Вот и все.
— Знаете, у меня появилась идея. У вас там есть что-то скоропортящееся? — Она кивнула на тележку.
Мужчина ответил не сразу, пытаясь предугадать ее логику.
— Нет, вроде ничего.
— Давайте вместе выпьем кофе, и я задам вам несколько вопросов. Вы не против?
Она видела, что он вообще-то против, но тут сильный порыв ледяного ветра чуть не сбил их с ног, и свидетелю уже было все равно, где укрываться от страшного холода.
— Пожалуй, пойдемте. Хотя вряд ли я смогу вам сообщить что-то еще.
«Ну, мы посмотрим…»
Амелия Сакс сидела в кузове фургона.
С помощью Койла она пыталась поднять и усадить отставного детектива Арта Шнайдера. Тот пребывал в полубессознательном состоянии и бормотал какие-то слова, которые она не могла разобрать.
Когда Койл только открыл дверцу, Арт лежал, растянувшись на полу, запрокинув голову, без сознания, и, к своему ужасу, Амелия решила, что он покончил с собой. Но вскоре поняла, что он просто в стельку пьян. Она слегка потрясла его за плечо:
— Арт?
Детектив открыл глаза, нахмурился, не понимая, где находится.
Теперь они вдвоем с Койлом пытались взгромоздить его на сиденье.
— Нет, я просто хочу спать. Оставьте меня в покое. Хочу спать.
