– Лили? – тихо позвал Джулиан, приподнявшись на локте. – Тебе больно?
Она открыла глаза. Половину его лица закрывали светлые волосы.
– Все хорошо, – ответила она. – А ты как? Выглядишь… обессиленным.
Джулиан провел рукой по той ее щеке, которая не представляла собой один сплошной синяк.
– Со мной все будет в порядке. – Его сапфировые глаза сверкнули. – Лили, мне так жаль, что все это произошло. Я бы избавил тебя от боли, если бы мог. Забрал бы ее всю, до последней капли.
Лили сморгнула слезы и сказала сама себе, что Люк их не заслуживал. Он поступил слишком подло.
– Это был… Люк.
Лицо Джулиана исказилось от боли.
– Я знаю, любовь моя. Знаю, как много он для тебя значил.
Лили снова закрыла глаза.
– Я должна была… заметить.
– Нет. – Джулиан встал на колени и склонился над ней. – Лили, ты ничего не могла сделать. Это был уже не он.
Она сжала его руку, отчаянно желая получить хоть какую-то опору.
– Я хочу его ненавидеть. За то, как он поступил с Анной и с Микой… – Она сделала паузу и болезненно сглотнула. – Джулиан, он пытался разрушить Святилище. И он был мне как брат. Я любила его. Ради него готова была на все.
– Я знаю, – Джулиан сел рядом с ней, взял за руку и переплел их пальцы, а затем поднес ее руку к губам и коснулся поцелуем ладони. – Любимая, ты не сможешь его забыть. Но вспоминай его таким, каким он был все эти годы. Сохрани воспоминания о том Люке, который был тебе ближе всех. Его можно ненавидеть. Но нет ничего плохого и в том, если ты не поддашься этой ненависти.
Глаза Лили наполнились горькими слезами. Она положила руку на сердце Джулиану.
– Джулиан, прости меня… Я не поверила тебе.
– Лили, тебе не нужно просить прощения. Я все понимаю. – Ангел коснулся губами ее виска и медленно вдохнул. – Думал, что потеряю тебя. Клянусь, мое сердце почти остановилось.
Их взгляды встретились, и она сжала его пальцы. Ей хотелось сказать очень многое, и впервые она понимала, что у них будет достаточно времени. А сейчас, пока Джулиан нежно улыбался ей, Лили чувствовала, как стихает боль у нее в душе.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Джулиан закрыл глаза, а когда открыл их снова, они засияли синевой.
– Ты и представить себе не можешь, как давно я ждал, чтобы ты сказала это и не убежала в следующий миг.
Лили сделала кое-что такое, чего боялась никогда не сделать снова: она улыбнулась, хоть это и давалось ей через боль.
– Восемь лет, включая попытку убийства?
Джулиан рассмеялся.
– Примерно так. Я никогда не сомневался в твоей любви, Лили. Она вознаградила меня сполна.
– И как же это? – удивилась Лили.
– Ты сделала меня лучше, – просто ответил он.
Сердце подпрыгнуло у Лили в груди, а в животе вспорхнули бабочки. Как Джулиан и сказал тем вечером в Рок-Крик-Парке, им предстояло столкнуться со множеством трудностей, но когда ангел опустил голову и осторожно коснулся губами ее губ, Лили поняла, что он того стоит – что их отношения того стоят.
* * *
Майкл рухнул на кровать и открутил крышку банки с мазью, которая пахла мятой и десятком таинственных трав. Каким бы ни был ее состав, прежде она успешно справлялась со всеми его синяками и ссадинами.
У него не нашлось времени обдумать все, что случилось за последние двадцать четыре часа: Адриан ушел всего несколько минут назад, а теперь на пороге уже стоял Натаниэль. Снимая рубашку, Майкл поднял глаза и заметил его присутствие.
– Что-нибудь слышно от Лили?
Натаниэль прислонился к дверному косяку.
– Нет, – ответил он.
Майкл принялся втирать мазь в покрытую кровоподтеками грудь, морщась от жжения.
– Он ее… вылечит?
– Полагаю, Джулиан пойдет на все, чтобы ей помочь, – заметил Натаниэль. – Мне не нравится его род, и я не одобряю их отношений, но точно знаю, что Джулиан о ней позаботится.
Майкл поставил банку.
– Похоже, вы знаете Джулиана лучше, чем готовы признать.
Губы Натаниэля изогнулись в легкой улыбке.
– Я был одним из первых нефилимов, появившихся на свет. Тогда нас считали выродками и относились к нам соответствующим образом.
– Так вы из первого поколения нефилимов?
Натаниэль кивнул.
– А ты, я вижу, схватываешь все на лету. Джулиан тогда еще был ангелом. Его отправили на землю с первой волной ангелов, чтобы истребить детей-нефилимов. Я был совсем крохой. Джулиан так и не смог поднять руку на беззащитное дитя и не подчинился приказу. Из-за этого он и пал. – Натаниэль устало провел рукой по лбу. – Это не меняет сути, но…
Майкл не знал, как реагировать на это признание, а потому молча смотрел на Натаниэля. Тот отошел от двери.
– Ты не спросил меня, кем являешься ты сам, Майкл.
– Я пытаюсь не думать о том, что почувствовал, когда из меня вырвался этот свет. Я не испытывал боли… это было скорее похоже на озарение. – Парень помедлил, подбирая слова. – Мне показалось, что так и должно быть.
– Твой отец не падший ангел.
Майкл с секунду недоуменно смотрел на него.
– Что? Погодите… – И тут он все понял. – Да ладно?
– Я заподозрил это, обнаружив, что твоего имени нет в Книге. Там никогда не бывает имен нефилимов первого поколения. Учитывая, что ни Падшие, ни приспешники не сумели разыскать тебя до той самой ночи в переулке, я понял, что ты защищен небесным щитом. – Натаниэль скрестил руки на груди. – Им защищены все нефилимы первого поколения, которые обладают особой силой.
Майкл хрипло хохотнул.
– Небесным щитом? – переспросил он.
Натаниэль кивнул.
– Можешь представить, что случилось бы, сумей Падшие тебя схватить. Похоже, Люк работал на Асмодея. Не знаю точно, догадывался ли Люк о твоей истинной сущности, но Асмодею она явно была известна. Он отправил за тобой Ваала.
У Майкла закружилась голова.
– А что… что насчет света и меча?
– Твой отец – ангел. Один из тех, которые не пали. Вопреки всеобщему убеждению и тому, что написано в книгах, ангелов, разделивших ложе с женщиной, не всегда изгоняют из рая. Порой, как и в твоем случае, все подчиняется высшей цели, и этот акт становится своего рода стратегическим шагом, чтобы склонить чашу весов в нужную сторону, – объяснил Натаниэль. – К тебе явился меч Михаила – меч божественного правосудия, – а это означает, что теперь я знаю, кто твой отец, как знают и Падшие.
Майкл тотчас уловил иронию ситуации и во все глаза уставился на Натаниэля, одновременно желая рассмеяться и ударить кулаком в стену.
– Так мой отец – архангел Михаил?
– Да, – подтвердил Натаниэль.
Теперь Майкл не мог даже рассмеяться.
– Но это же, черт возьми… просто невероятно. – Он с силой втянул в себя воздух. Вопросов было очень много, но один особенно нуждался в ответе. – Вы знаете, кто убил мою маму? Ее убили Падшие?
– Я не знаю. Если ее действительно убили Падшие, они бы сразу заподозрили, кто ты, и не стали бы обращаться к людям или к Люку, чтобы добраться до тебя. – Натаниэль закрыл глаза, и Майкл увидел всю тяжесть, которая навалилась ему на плечи. – Что сделал Люк, уму непостижимо. Святилище еще много лет будет расхлебывать последствия его поступков.
Майкл в этом не сомневался. Все юные нефилимы, которых продал Люк, в конце концов станут приспешниками и совратят множество душ. Но сам Майкл был не глуп. Он понимал, зачем нужен Асмодею. Та сила, которую он почувствовал, пусть и на мгновение, могла переломить ход надвигающейся битвы. Пути назад, к той жизни, которую он вел, до того как Лили оглушила его в узком переулке Анакостии, уже не осталось.
После этого разговора Натаниэль ушел, но Майкл еще долго неподвижно лежал на кровати. Упав на спину, он смотрел в потолок, не в силах успокоить разлетающиеся мысли. Пока наконец не уснул.
* * *
Шок после гибели Люка погрузил Святилище в молчание. В коридорах стояла тишина – притихли даже дети. Печаль и тоска проникли во все закоулки огромного здания.
Натаниэль настоял на том, чтобы правду о гибели Люка и приведших к ней событиях сохранили в тайне. Он считал, что нельзя забывать о долгой и верной службе Люка: его репутация способствовала успеху Святилища, а правда могла все это перечеркнуть.
Раздираемая желаниями ненавидеть Люка и в то же время простить его, Лили в конце концов согласилась. О том, что Люк обратился и совершил множество непростительных ошибок, знали только члены Крута и Майкл.
Как ни странно, когда шок рассеялся и нефилимы принялись обсуждать подробности битвы, о вмешательстве Джулиана не забыли. Быстро пошли слухи, что Падший сражался на стороне нефилимов и спас Лили жизнь. Никто не понимал, что это значит и что об этом думать. Было очевидно лишь одно: поступок Джулиана намекал на приближение великих изменений, но вот к лучшему или к худшему – неизвестно.
