Адвокат отстранился от подзащитного и задумался. Тысяча долларов США — хорошие деньги на сегодняшний день… Сергей повернулся к Тимуру и сказал вполголоса:
— Вроде этот Андрей мужик нормальный. Опять же — морячок. А флотские — парни хватские. Может, и прокатит… Тимур, ты точно про гранаты в пакете ничего не знал?
— Нет. Да и эту упаковку Блинкаус взялся перевезти для Мары. Не стал бы я жену и сына отправлять с гранатами в одном вагоне.
— Товарищ прапорщик, мы с тобой оба служили в доблестных мотострелковых войсках и оба знаем, что этими боевыми гранатами РГД-5 без вставленных запалов можно гвозди в стенку забивать и ничего не будет.
— Товарищ сержант, повторяю ещё раз — я не знал про гранаты в пакете, — Тимур повысил голос и упрямо посмотрел на своего защитника.
— Всё, Тимур, проехали. Понял я всё, — спокойно ответил защитник и взглянул на часы. — Меня товарищ Копф ждёт. Зайду через пару дней.
— Сергей, книжек захвати.
Адвокат кивнул и вышел вызывать конвой. На выходе из следственного кабинета одна из пачек сигарет ловко перекочевала из рук арестанта в карман цирика, и конвой отправился в обратном направлении без всякого личного досмотра. Зачем лишний раз шмонать хорошего человека?
Надзиратели (вертухаи, цирики) тоже люди, и с ними надо жить дружно, без конфликтов. Администрация любит, когда «ты со мной нормально — и я с тобой нормально…». И в ответ на скандал можно легко получить дубинкой по рёбрам, и вместо здорового образа жизни попасть в больничку. Если повезёт. Не получится с медициной — отлежишься в хате. Вертухаи — заклятые друзья арестантов. Большинство из них подкуплены зеками и носят им с воли разнообразный «запрет» — в лучшем случае алкоголь, в худшем — наркотики. Такие цирики с большим удовольствием побьют арестанта-скандалиста, чтобы выслужиться перед начальством.
Надо всегда помнить: надзиратель по закону имеет право применять к арестантам физическое воздействие, то есть банально бить. С цириками лучше жить нормально. Каждый на своём месте… Мы сидим, они охраняют и нам не мешают…
Тимура завели в камеру. Молодой человек тяжело вздохнул… После прогулки на свежем воздухе по пролётам и коридорам исторической тюрьмы, а также после разговора с двумя нормальными людьми захотелось на волю. Конечно, при большой фантазии можно было представить, что ты едешь в купейном вагоне поезда дальнего следования. То же замкнутое пространство, те же спальные места в три яруса по бокам, и тот же столик под окном… И те же редко меняющиеся и порядком надоевшие попутчики…
Вот только картинка за зарешёченным окном никак не меняется, да и воздух в купе не проветривается от движения вперёд. Этот состав замер на месте на долгие годы. На века. И пора с него соскакивать…
Две пачки «Мальборо» не дошли до общака. Остались у Севы для дел смотрящих. Шоколад Тимур решил оставить себе, у человека в камере должны быть свои маленькие радости и своё личное пространство…
* * *
Тюрьма — это такое замкнутое пространство, где время течёт совсем иначе, чем на свободе… И, может быть, если бы сам Альберт Эйнштейн потосковал немного в тюремной камере, в изоляции от других физиков, его теория относительности оказалась бы совсем другой…
Люди всегда воспринимают пространство вокруг себя, как само собой разумеющееся. А постоянно замкнутое пространство действует на человека удручающе. Время вроде бы идёт непрерывно и постоянно. И мы не имеем возможности взять и остановить течение времени. В тюремной системе пространство и время сливаются так сложно, что человеку на свободе без стакана не разобраться. Тут даже стакан не поможет.
С одной стороны, в изоляторе у подследственных свободного времени вполне достаточно, и у зеков большой простор для любой деятельности — продуктивной или бессмысленной. Но если посмотреть на жизнь в тюрьме со стороны, можно предположить, что каждое действие, совершаемое заключёнными, имеет глубокий смысл. Как минимум, деятельность узников обусловлена необходимостью создать себе и своим товарищам сносные условия существования в тюремной камере. Сюда входят как бытовые «мероприятия» в хате, так и разного рода попытки раздобыть всякие блага, типа еды, чая, сигарет и прочее…
В небольшом замкнутом пространстве хорошо видно, кто и как относится к жизни в следственном изоляторе — кто проявляет инициативу и интерес в целом, а кто-то живет от «баланды до баланды».
В камере публика сформировалась в кружкипо интересам — Сева в основном общался с Молдаванином, Студент нашёл себе достойного собеседника в лице Спикера. Одни обсуждали одно, другие второе, третьи вспоминали четвертое… Самое интересное заключалось в том, что всё это проходило на одной тесной площадке, где легко можно сделать определённые выводы по каждой личности.
Взять того же Спикера. Стоило Тимуру один раз пропустить с учеником привычные боксёрские занятия на ежедневной прогулке из-за вызова к следователю, как Алексей поздно ночью сам предложил спуститься с «пальмы» и почаёвничать вдвоём, пока отсутствует смотрящий. В эту ночь остальные сокамерники спали, а Севу вновь выдернули по неотложным воровским делам. Вы думаете, им, смотрящим по тюрьме, легко?
В камере чай — ценный ресурс, который помогает «бодриться» и при правильном и разумном употреблении поддерживать нормальное состояние здоровья. И заодно способствует беседе, зеки редко чаёвничают в одиночку.
Лёха сам всё приготовил, присели на шконку Севы. Тимур захватил со своей полки половинку адвокатской шоколадки. Сделали по первому глотку, закусили шоколадом, помолчали пару минут. Тимур спросил вполголоса:
— Чего хотел?
— Достало всё… — Спикер оглядел камеру. — Надоело. Вначале тюрьма, потом зона. И уже в третий раз.
Странно было слышать такие слова от человека с набитой паутиной на лысой голове. Кантемиров уже знал, что пауки и паутины наносят себе довольно суровые арестанты, как минимум, сочувствующие воровскому ходу и уважающие блатные понятия. Причем, количество колец на паутине означает, сколько лет человек провёл за решеткой. Спикер и в «Крестах» постоянно демонстрировал элементы «отрицалова»…
В эту белую ночь у нас, что, разговор по душам или сейчас начнутся ожидаемые вопросы по личности Тимура? Студент сделал глоток горячего энергетического напитка и посмотрел на Спикера:
— Решил надеть «красные тапочки»? Попроситься в актив и выйти досрочно?
— Пока не знаю, — задумчиво ответил сосед по «пальме» и глотнул чая. — За образ жизни спроса нет. В мужики пойду, а потом на УДО (условно-досрочное освобождение).
Замолчали вдвоём… Спешить некуда, время в камере течёт медленно, тюремная ночь длинная. Спикер допил кружку и повернулся к собеседнику:
— Тимур, я вижу — ты не такой, как все в хате. С боксом мне помог, сам взамен ничего не просишь. И я уверен, что ты скоро выйдешь.
Арестант Кантемиров насторожился. Лёха что-то узнал?
— Откуда такая уверенность?
— Братан, я знаю точно — таких, как ты, осудить сложно. Ты сам грамотный и, похоже, защитник у тебя толковый. На суде выскочишь. — Спикер спокойно разглядывал сокамерника. — Тимур, у меня к тебе просьба — поговори со своим адвокатом. Может и со мной поработает? Мой защитник вообще никакой оказался.
— У меня адвокат из ментов.
— Да мне похрен. Лишь бы работу свою знал и срок мне скостил, — сосед тяжело вздохнул. — Очень не хочется в этот раз восьмерик мотать. А по делюге есть над чем работать. Этот хрен, которому я морду красиво порезал, из казанских был. И на меня он в кафешке со своей кодлой втроём кинулся. А я постоянно с пикой ходил…
Алексей замолчал и принялся устанавливать кипятильник в банке. Тимур тоже молчал, понимая, что спешить некуда, и заметил, как дрожат руки Спикера. Организм бандита снова переживал схватку в кафе. Вода закипела быстро. Лёха заварил по новой, подал кружку, присел и продолжил свою делюгу:
— Я успел всех троих зацепить. Двоих легонько, а этого, самого дерзкого, хорошо полоснул. Убивать не хотел. Только наказать. А я умею… Брат научил.
