— А вот насчет Крендлера не знаю. Нужно подумать.
— Хочу дать вам один бесплатный совет, Старлинг. Не стоит стесняться использовать расположение сенатора. Пусть она везде говорит, как благодарна вам, пусть чем-то поможет. Нужно ловить момент, Кларис. И проворачивать все побыстрее. У благодарности, увы, короткая жизнь.
— Арделия твердит мне то же самое.
— Это ваша соседка по комнате? Мапп? Директор сказал, что это она упросила преподавателя перенести вам экзамен на понедельник. Молодец. — Кроуфорд немного помолчал и продолжал: — Кстати, наш дорогой доктор Лектер растворился. По всей стране на него объявлен самый экстренный розыск. Но теперь он некоторое время будет слишком занят. А потом начнет потихоньку развлекаться. Поэтому нам надо быть готовыми к тому, что в своих развлечениях он не забудет и про вас.
— Не думаю, что он будет нападать на меня, — покачала головой Кларис — это грубо и не в его стиле. К тому же я интересую его несколько с другой стороны. Помните наши с ним разговоры? Так что, пока я ему не наскучу, можно не опасаться.
— И все же я хочу, чтобы вы хотя бы предпринимали меры предосторожности. Когда будете выходить из Академии, всегда отмечайтесь у дежурного и говорите, где вы будете и когда вернетесь. Никому не сообщайте о своем местонахождении по телефону. Я подключу ваш номер к системе прослушивания и срочной тревоги. Если захотите, чтобы разговор был сугубо личным, просто нажмите кнопку.
— И все же не думаю, что он станет нападать на меня, мистер Кроуфорд.
— Но вы поняли, что я вам сказал.
— Да. Да, я все поняла.
— Возьмите копии ваших показаний. Просмотрите, добавьте что-то, если сочтете нужным. А когда закончите, приходите ко мне, я заверю вашу подпись. Я горжусь вами, Старлинг. И Брайэм, и директор Академии — все гордятся вами. — Слова почему-то прозвучали слишком натянуто, совсем не так, как он сам того хотел.
Когда Кларис уже вышла из кабинета и зашагала по пустому, гулкому коридору, Кроуфорд подошел к двери и, переворачивая айсберги своего личного горя, окликнул ее:
— Старлинг, ваш отец наверняка сейчас с гордостью смотрит на вас.
Еще долгое время Джейм Гамб оставался в центре внимания прессы.
Журналисты сложили воедино куски истории его жизни, начиная с момента его появления на свет.
Его будущая мать уже месяц носила в себе ребенка, когда провалилась на конкурсе «Мисс Сакраменто-1948». Имя «Джейм» оказалось ошибкой в свидетельстве о рождении, но никто так и не побеспокоился о том, чтобы ее исправить.
Распрощавшись с надеждой на карьеру актрисы или фотомодели, мать жутко запила, и в двухлетнем возрасте Джейма поместили в приют.
По крайней мере два солидных психологических журнала писали, что именно несчастное детство и стало главной причиной всех его преступлений. Ни в одной из статей ни разу не упоминалось слово «безумный» или «злодей».
В фильме о конкурсе красоты, который так любил смотреть Гамб, действительно снималась его мать. Но исследования показали, что женщина в фильме о бассейне была не она.
Когда Гамбу исполнилось десять лет, его дедушка и бабушка пожалели несчастного мальчишку и забрали его из приюта, а через два года «несчастный мальчишка» зверски убил их.
В психиатрической клинике Управления детских исправительных учреждений Гамба научили навыкам шитья. Как выяснилось позже, к этому делу у него проявились поистине поразительные способности.
В сведениях о его трудовой деятельности оказалось много пропусков. Пронырливые репортеры отыскали два ресторана, где он работал без всякой регистрации. Когда подворачивался случай, Гамб был непрочь подработать и в швейных мастерских. То, что в этот период он убивал людей, доказать не удалось, хотя Бенджамин Распейл утверждал об обратном.
Одно время Гамб работал в антикварной лавке, где делали орнаменты из бабочек. Именно там он познакомился с Распейлом и проникся любовью к бабочкам и мотылькам, к физиологическим изменениям, через которые они проходят.
Жить за счет Распейла оказалось довольно выгодно. Когда же флейтист бросил Гамба, он убил его очередного любовника, Клауса, обезглавил и содрал с тела часть кожи, а потом, позже, разыскал на востоке и самого Распейла.
Испугавшись строптивого маньяка, музыкант поспешил предоставить его работе доктора Лектера.
Все это было доказано через неделю после смерти Гамба, когда ФБР, воспользовавшись случаем, потребовал у родственников Распейла магнитофонные записи разговоров флейтиста на приемах у доктора Лектера.
Когда доктора Лектера признали душевнобольным, все пленки с записями его бесед с пациентами были переданы родственникам жертв для последующего уничтожения. Но родственники Распейла сохранили пленки, надеясь позже использовать их на суде по поводу раздела его имущества. Им давно уже наскучило слушать первые записи, где Распейл только предавался воспоминаниям о детстве и жаловался на судьбу. Когда же в прессе заговорили о Джейме Гамбе, родственники флейтиста дружно взялись за прослушивание остальных пленок, а потом вызвали адвоката Эверетта Йоу и пригрозили, что возбудят иск о повторном рассмотрении дела по разделу имущества покойного. После недолгих колебаний Эверетт Йоу решил позвонить и рассказать обо всем Кларис Старлинг.
Среди пленок оказалась и запись последнего приема, во время которого доктор Лектер убил Распейла. Но, что гораздо важнее, ФБР узнало, как много Распейл рассказывал Лектеру о Джейме Гамбе.
Флейтист поведал доктору и о страсти Гамба к бабочкам, и о том, что он и в прошлом сдирал со своих жертв кожу, и о том, что он убил беднягу Клауса. Из его рассказа выяснилось, что Гамб действительно работал в швейной фирме «Мистер Хайд», специализирующейся на производстве изделий из кожи, при этом высасывая деньги из одной пожилой дамы, проживающей в Белведере, штат Огайо, и подрабатывающей у «Хайда». «В один прекрасный день Гамб выдоит из этой старухи все, что у нее есть», — мрачно предсказывал Распейл.
— Когда Лектер открыл дело и прочитал, что первая жертва Буйвола-Билла жила в Белведере и что убийца содрал с нее кожу, он сразу понял, чья это работа, — сказал Кроуфорд, прослушивая вместе с Кларис пленку. — Он бы наверняка сдал нам Гамба со всеми потрохами и предстал бы перед всеми настоящим гением, если бы не вмешался Чилтон.
— В своей записке на карте он намекнул, что места похищений и затоплений выглядят слишком уж беспорядочными, — заметила Кларис. — А в Мемфисе спросил, умею ли я шить. Чего он добивался?
— Забавлялся, — ответил Кроуфорд. — Он всю свою жизнь получал удовольствие от диких развлечений.
Записи разговора Лектера с Джеймом Гамбом отыскать так и не удалось, и о его жизни после смерти Распейла пришлось узнавать по частям, тщательно изучая деловую переписку и различные счета, а также беседуя с владельцами магазинов.
Когда миссис Липпман умерла по пути во Флориду, куда она ехала отдыхать вместе с Гамбом, маньяк унаследовал все: и старый дом с огромным подвалом, и солидную сумму денег. Он оставил работу у «Хайда», хотя некоторое время сохранял за собой квартиру в Кальюмет-Сити и пользовался адресом фирмы, получая посылки на имя Джона Гранта. Он поддерживал контакты с самыми солидными клиентами и часто, как раньше для мистера Хайда, объезжал разбросанные по всей стране магазины, выискивая новые модели кожаных изделий, которые теперь шил на заказ у себя дома в Белведере. Именно во время этих поездок он выслеживал своих жертв, похищал их и топил в реках. В его крытом коричневом грузовичке под коробками с кожаными куртками и кожаными украшениями нашли и большой прорезиненный мешок для человеческих тел.
В своем огромном подвале Гамб имел полную свободу действий. Там было достаточно места и для работы, и для развлечений. Вначале его привлекали только игры — охота за девушками в полной темноте, запирание их в одной из отдаленных комнат.
Фредерика Биммел начала работать у миссис Липпман в последний год жизни старухи. Гамб увидел ее, когда она забирала готовые вещи, чтобы отнести их в магазин. Биммел была далеко не первой жертвой маньяка, но первой, кого он убил ради кожи.
Среди вещей Джейма Гамба обнаружили и письма, которые писала ему Фредерика.
У Кларис едва хватило сил читать эти письма. Все они были полны надежд и ожиданий, полны любви и невероятной преданности Гамбу: «Милый, тайный властелин моего сердца, как я люблю тебя! Я никогда не думала, что скажу тебе это. Прекраснее всего на свете было бы услышать такие же слова в ответ».
Когда же и как она узнала о нем всю правду? Может, случайно заглянула в подвал?
Какие чувства отразились на ее лице, когда в его облике перед ней предстал совсем другой человек? Сколько времени он держал ее в плену?
