Они ждали, пока Патриша меняла портрету прическу.
— Можешь ты предположить, сколько ему лет? — спросил Хантер.
— Конечно.
— Отлично. А теперь прибавь ему лет примерно двадцать пять.
Процесс старения занял немного больше времени. Когда он был наконец завершен, у Гарсии отвалилась челюсть.
— Этого не может быть!
Сьюзен Зелински прочитала письмо в десятый раз и снова пришла в восторг. Она не могла поверить, что это в самом деле случилось.
У Сьюзен не была ни самая легкая, ни самая счастливая жизнь. Она родилась в Криппл-Крик, в Колорадо двадцать два года назад. Ее родители были евреями-иммигрантами из Польши и воспитывали ее очень строго. Она изо всех сил старалась уважать их законы и требования, но для молодой девочки, живущей в сегодняшней Америке, такая жизнь была очень стесненной.
С самых юных лет Сьюзен лелеяла два большие амбиции. Первая — она хотела быть на сцене и петь. Вторая — она не хотела быть похожей на свою мать, очень покорную бессловесную жену, которая беспрекословно выполняла все, что требовал от нее муж.
В тринадцать лет Сьюзен уже была привлекательной девочкой. От матери она унаследовала волосы — такие светлые, что они были едва ли не белыми, а от отца — темно-синие пленительные глаза. Много ребят искали с ней встречи, но Сьюзен не разрешалось ни с кем встречаться. Так было до ее восемнадцатилетия, но и тогда все должно было быть под присмотром родителей и мальчик должен был быть из еврейской семьи.
Хотя Сьюзен отнюдь не была ангелом. В первый раз она поцеловалось, когда ей было четырнадцать лет. Боб Иордан во время большой перемены утащил ее за спортивный зал, где они стали вести себя так, словно единственные люди на земле. Она позволила ему тискать свои груди, и, когда он это делал, Сьюзен испытывала какое-то новое, горячее и возбужденное состояние. Но когда он попытался скользнуть руками по ее бедрам и проникнуть между ног, она испугалась и вырвалась. Страх длился недолго, и скоро прикосновения стали более настойчивыми, дыхание прерывистым, и она уже была не в состоянии контролировать свое возбуждение. В пятнадцать лет Сьюзен обрела первый сексуальный опыт. Это было быстро, болезненно, и она не получила удовлетворения, но, конечно, это было многообещающим началом.
В прошлом Криппл-Крик был городком шахтеров, добывавших золото, — спальный район, где обитало меньше двух тысяч человек. Эта обстановка вместе со строгими семейными правилами для такой девушки, как Сьюзен, очень мешала возможности как-то выразить себя. Она хотела и видеть больше, и узнать больше. Со временем ответ пришел в форме софтбола.
Сьюзен не очень увлекалась спортом, но, когда она узнала, что команда девочек из ее школы ездит по всему штату на соревнования по софтболу и даже на чемпионаты школ, она уверенно вошла в команду.
Когда Сьюзен минуло шестнадцать лет, команда приехала в Колорадо-Спрингс, чтобы провести серию из трех игр в течение долгого уик-энда. В субботу вечером в клубе «Андеграунд» играли «Бомбардировщики», молодая и восходящая команда рэперов из Лос-Анджелеса. Сьюзен вместе с двумя подругами из команды выскользнули из спальни и отправились на концерт. Она впервые услышала живьем эту музыку, и в мозгу у нее словно что-то взорвалось. Они стали встречаться с ребятами из группы. Сьюзен провела ночь с Кулом Роксом, ведущим рэпером группы. Он сказал правильные слова и пообещал правильные вещи. Они занимались любовью несколько раз, после чего она возвращалась в спальню команды.
Когда в конце месяца она пропустила очередной срок, это ее особенно не взволновало, но скоро тошнота по утрам, усталость и набухшие груди дали знать, что с ней происходит.
Яцек, отец Сьюзен, был человек со старомодными взглядами, который верил в послушание, уважение, честь и больше всего — в чистоту их крови. Сьюзен знала, что отец ни в коем случае не поймет ее. И совершенно не важно, что она думала, будто влюблена. Для него она наихудшим образом опозорила и осквернила честь семьи. Она решила не дожидаться реакции отца.
При своей провинциальной наивности Сьюзен верила, что в ту ночь Кул Рокс сказал ей чистую правду, когда внушал, что влюбился в нее. Она верила, что он будет счастлив снова увидеть ее и придет в восторг, узнав, что станет отцом. У нее хватало денег, скопленных за работу в местном книжном магазинчике, чтобы добраться до Лос-Анджелеса. Она увидится с Кулом Роксом, и они вместе решат, что делать дальше. Но адреса, который он ей дал, не существовало. Телефонный номер принадлежал китайскому ресторанчику. Четыре недели спустя, оставшись одна в туалетной комнате подземки в восточном Лос-Анджелесе, Сьюзен смогла сама избавиться от ребенка.
Она осталась в Лос-Анджелесе и решила, что хоть одна ее мечта претворится в жизнь. Она получила работу в закусочной в Линвуде и проводила свободное время слушая мюзиклы. У нее был отличный голос, очень сильный и несколько странный, но ее актерское мастерство оставляло желать лучшего. Как только у нее появилась эта возможность, Сьюзен стала брать уроки сценического мастерства, и через пять лет они начали давать о себе знать.
«Мы рады информировать вас, что вы избраны для участия в новой постановке „На высотах“ в бродвейском мюзикле».
Сьюзен без устали читала и перечитывала эту строчку. Письмо пришло утром, и ей все время казалось, что она ходит по облакам. Забавно, что «На высотах» было шоу, в котором рассказывалось, как искать и найти свою мечту и обрести новый дом в другом месте.
Стук в дверь удивил ее. Она никого не ждала, особенно в этот час. Когда Сьюзен открыла дверь своей маленькой квартирки в Доуни, она потрясенно вытаращила глаза.
— О господи!
— Вы знаете этого парня? — спросила Патриша, нажимая клавишу «распечатать» на своей клавиатуре.
Хантер кивнул, и она увидела, как у него расширились глаза, когда он что-то осознал.
— Проклятье! — сказал он, хватаясь обеими руками за голову. — Альбом!
— Какой альбом? — спросила она.
— Ежегодник из Комптона.
— Он внизу, — напомнил Гарсия.
Хантер повернулся к Патрише:
— Никуда не уходите. Я сейчас вернусь.
Патриша посмотрела на часы:
— Вы будете должны мне много времени, Роберт.
Но он уже вылетел в двери и помчался вниз по лестнице.
Вернулся он ровно через сорок пять секунд.
— Вот это скорость, — сказала Патриша и нахмурилась. — Почему вы даже не запыхались?
Хантер не ответил. Все его внимание было приковано к страницам комптонского ежегодника. Он листал их, внимательно изучая каждую фотографию.
— Кого ты сейчас ищешь? — спросил Гарсия. Подойдя на шаг, он тоже стал вглядываться в альбом.
Хантер наконец перестал листать страницы и стремительно переместился к столу Патриши. Его лицо было воплощением концентрации.
— Можете отсканировать эту фотографию? — спросил он, показывая на снимок в середине страницы. — И сделать с ним то же самое, что было сделано с тем? — Он кивнул на распечатку, лежащую на ее столе.
— Без проблем.
Они смотрели, как Патриша, пользуясь на этот раз аэрографом и ретушью, снова трансформировала ученика на фотографии в совершенно другую личность. Когда она кончила процесс изменения его возраста, Гарсия почувствовал, как по его телу прошла дрожь.
— Ну, вы меня потрясли.
Гарсия проделал путь от исследовательского отдела до Холмби-Хиллз меньше чем за двадцать минут. Они не были уверены, что им удастся найти, но им надо было снова поговорить с ним. Как и Джеймс Рид, он тоже врал относительно своего давнего знакомства с жертвами.
Дом они нашли без особого труда — с белым фасадом, двухэтажная усадьба в стиле, присущем кинозвездам на бульваре Беверли-Глен. Дом был погружен в темноту, но ухоженный передний двор был освещен, как и рождественские украшения на треугольных рождественских елках, обрамлявших вход.
Переступая через две ступеньки, они поднялись по длинной каменной лестнице. Дверной звонок не работал, и после минуты настойчивого стука в дверь Хантер перемахнул через небольшую живую изгородь слева от двери и вгляделся в два больших окна — они были закрыты, и опущенные портьеры не позволяли увидеть, что делается внутри.
— Давай попробуем через гараж, — сказал Хантер, сбегая по ступенькам к гаражу на две машины справа от дома. Он тоже был закрыт, как и деревянная дверь справа от гаража, которая, без сомнения, вела на задний двор дома. Хотя ее висячий замок выглядел весьма ненадежным.
— Что ты делаешь? — удивленно спросил Гарсия, когда Хантер, отступив на шаг назад, с силой врезал правым плечом в дверь.
— Обеспечиваю хороший обзор, — деловито сказал он, минуя выломанный косяк. — Ты идешь?
— Ты что, с ума сошел? — откликнулся Гарсия, ускоряя шаги, чтобы догнать Хантера.
