– Стойте! – строго приказал Щедринский. – Давайте хотя бы чаю попьем, тем более, что объявлен перерыв.
– Товарищ Семенов, – усмехнулся Олег, – чаю предлагают, бесплатно. Не будем отказываться. Неудобно.
– Ладно, – согласился Пашка.
Они сели за стол.
– Не жарко? – поинтересовался Вовка. – Пиджачки снять не желаете?
– Отчего же? Можно.
Олег и Пашка повесили смокинги на спинки стульев. Приблизившись, Чарльз Стэнли быстро проверил содержимое карманов.
– По какому праву?! – пытался возмутиться Пашка, но Щедринский остановил его жестом.
– No guns, – констатировал англичанин.
– Сам вижу, – Вовка облегченно вздохнул.
– Господа, вы можете идти. Прошу прощения за доставленные неудобства.
– Чарльз, – произнес Щедринский, – я бы хотел переговорить с господами наедине. Могу я воспользоваться этим помещением? Мне надо пять минут.
– Как вам будет угодно, – согласился англичанин и, кивнув реабилитированным подозреваемым, вышел из комнаты.
Некоторое время друзья сидели в тишине. Молчание нарушил Олег:
– Ну ты и толстый, Вова! Как так можно?
– Ничего, – с улыбкой произнес Щедринский. – Зато я генерал, а вы без пяти минут арестанты.
– Чего это? – почти искренне удивился Олег, вспомнив, как запихивал в трубу детали «браунинга».
Вовка усмехнулся недобро.
– Когда в списке гостей появился ты, Олег, я сразу понял: дело плохо, надо спешить. Потом еще ты, Пашка, под своей фамилией. Вы, ребята, совершенно безбашенные. Хорошо еще, что англичанин подслеповат. Олег, ты на рубашку свою погляди в районе ремня. Она ж вся в масле. Колитесь, куда дели ствол!
– Выбросили, – признался Пашка. – Такое приняли решение, даже без твоего вмешательства.
– Вовремя, – констатировал Вовка. – Эх, знал бы Михаил Сергеевич, какой опасности ему сегодня удалось избежать! Который раз спасаете его в итоге, имея изначально намерение убить – просто парадокс на парадоксе.
* * *
Спустя два часа трое друзей сидели в пабе на углу Трафальгарской площади и Уайтхолла.
– Сколько времени прошло, Паш? – поинтересовался задумчиво Вовка.
– А? А-а-а… в смысле, после того разговора в пиццерии на Чернышевского?
– Ага.
– Сто пятьдесят лет, – проговорил Олег.
– И мне кажется, лет сто, – согласился Пашка. – На несколько жизней хватит.
– Ребят, а ведь я сюда приходил несколько раз, – признался Пашка. – Ждал вас, в разные даты. И первого мая, как договаривались, и на день выпуска нашего, и еще когда-то, точно не помню…
– И я, – сказал Олег.
– И я тоже, – сообщил Щедринский, немного подумав.
От автора. Вместо послесловия
Друзья музыкантов «Машины времени» собрались по случаю сорокалетия нашей любимой группы в доме на Рублевке. Нанятые гостеприимным хозяином женщины, напоминающие дородностью, опрятностью и скупостью на улыбки буфетчиц Кремлевского дворца, где доводилось бывать, раскладывали по пластиковым тарелкам шашлык из свинины, разносили ностальгические закуски: селедку с луком, бутерброды со шпротами, оливье и что-то еще в этом роде. Одноразовая посуда абсолютно не вязалась и с помпезностью сооружения, на крыше которого была устроена вечеринка, и с общим пафосом места. Впрочем, тем самым хозяин давал возможность спутницам известных и малоизвестных персон в будущем посплетничать и на эту тему тоже.
Однако, вот ведь и я не преминул об этом написать…
Когда музыканты в охотку устроили «джем», приехал предприниматель Михаил Прохоров и, инвестировав в мероприятие двойной магнум великого бордосского вина, встал в стороне, пританцовывая в такт песне «Кого ты хотел удивить». Приехали режиссер Лунгин и продюсер Владимир Матецкий, Максим Леонидов и Алексей Кортнев, помощник президента Аркадий Дворкович, юмористы Аркадий Арканов и Клара Новикова.
За столом произносили тосты, а один гость, лица которого я со своего края стола не разглядел, умело пародировал голос Михаила Сергеевича Горбачева.
Нам с Александром Кутиковым понадобилось секунд тридцать, чтобы понять, наконец, что никакой это не пародист, а самый что ни на есть настоящий Президент СССР, бывший Генеральный секретарь ЦК КПСС. Здесь, на крыше дома простого русского парня!
Андрей Вадимович Макаревич дал всем возможность изумиться, а после попросил поставить альбом с русскими романсами в исполнении Горбачева.
«А ведь он действительно здорово поет! – пронеслось у меня в голове. – Выходит, я ничего не приукрасил».
Диск Михаила Сергеевича был издан в единственном экземпляре и продан на аукционе за сто тысяч английских фунтов, которые были переведены в помощь больным детям.
Я подошел к Горбачеву.
– Михаил Сергеевич, здравствуйте!
Он протянул мне руку, улыбнулся:
– О, привет!
– Михаил Сергеевич, мы с вами виделись в Сан-Ремо, в конце девяностых, а еще, помните, в 2003 году, мы вручали вам медаль «Звезда «Авторадио»…
– Хорошее радио…
Горбачев обознался. Поначалу он принял меня за другого. А нашу встречу в Сан-Ремо, очевидно, забыл. Хотя тут же упомянул пятнадцатиминутную овацию, устроенную ему публикой в театре «Аристон», и несчетное количество цветов, преподнесенных Раисе Максимовне эмоциональными итальянцами.
Глаза Горбачева увлажнились.
– Я пишу книгу. Она называется… «Горбачев», – язык у меня не повернулся произнести подлинное название. Я надеялся, что впоследствии смогу все объяснить ему при личной встрече. – Вы не могли бы уделить мне час времени? Мне очень надо с вами пообщаться… Без этого разговора все, что написано в книге касательно ваших чувств, мотивов поступков, останется результатом моих догадок и авторской фантазии.
– Позвоните в приемную, упомяните это мероприятие. Что-нибудь придумаем… – произнес президент совершенно безучастным к моей просьбе тоном и переключился на общение с кем-то из музыкантов.
Встреча так и не состоялась.
Москва, 18 апреля 2011 года
