Что ему вообще-то про нее известно? Почти что ничего.
Он знал, что у нее фотографическая память и что она потрясающий хакер. Он знал, что она — не похожая на других, замкнутая женщина, которая не любит рассказывать о себе и не питает доверия к властям.
Он знал, что она способна применять грубое насилие. Благодаря этому он остался жив.
Но он даже не подозревал о том, что она признана недееспособной и находится под опекой и что в юности она лежала в психушке.
Надо было выбирать, на чьей он стороне.
Просидев за полночь, он в конце концов решил, что вопреки мнению полиции отказывается верить в то, что Лисбет убила Дага и Миа. По крайней мере, он обязан выслушать ее, прежде чем осудить.
Он и сам не знал, во сколько наконец ему удалось заснуть, но в половине пятого утра проснулся на диване. Перебравшись в спальню, он тотчас же заснул опять.
Страстная пятница, 25 марта — предпасхальная суббота, 26 марта
Малин Эрикссон поудобнее откинулась на спинку дивана и положила ноги на столик, но тут же спохватилась, что находится не у себя дома, а в гостиной Микаэля Блумквиста, и опустила их на пол. Микаэль добродушно улыбнулся:
— Не стесняйся. Расслабься и будь как дома.
Она тоже улыбнулась ему и снова положила ноги на столик.
В пятницу Микаэль перевез все копии оставшихся после Дага бумаг из редакции «Миллениума» в свою квартиру и разложил материалы кучками на полу. В субботу они с Малин посвятили восемь часов тому, чтобы тщательно проверить всю электронную почту, все записи, короткие заметки в блокноте, а главное, весь текст будущей книги.
Утром Микаэлю нанесла визит его сестра Анника Джаннини. Она захватила с собой вечерние газеты с последними сводками и крупной паспортной фотографией Лисбет Саландер на первой странице. Одна газета делала упор на фактической стороне дела:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ ПО ПОДОЗРЕНИЮ В ТРЕХ УБИЙСТВАХ
Другая газета добавила остроты:
ПОЛИЦИЯ ЛОВИТ ПСИХИЧЕСКИ БОЛЬНУЮ УБИЙЦУ-МАНЬЯКА
Они проговорили час, в течение которого Микаэль объяснял, какое отношение он имеет к Лисбет Саландер и почему не верит в ее виновность. Под конец он спросил сестру, не согласится ли она представлять интересы Лисбет Саландер, если ту поймает полиция.
— Мне уже приходилось защищать женщин в делах о насилии и избиении, но защита подозреваемых в убийстве — не моя специальность, — ответила Анника.
— Ты самый сообразительный адвокат из всех, кого я знаю, а Лисбет очень понадобится защитник, на которого она могла бы положиться. Думаю, что она примет твою кандидатуру.
Анника Джаннини немного подумала, но согласилась в случае необходимости обговорить этот вопрос с Лисбет Саландер, хотя и без особой уверенности.
В час дня в субботу позвонила инспектор уголовной полиции Соня Мудиг и попросила разрешения зайти за сумкой, принадлежащей Лисбет Саландер. По-видимому, полиция открыла и прочла его письмо к Лисбет, отправленное им на ее адрес на Лундагатан.
Уже через двадцать минут Соня прибыла, и Микаэль предложил ей и Малин устраиваться за обеденным столом в гостиной, а сам пошел в кухню за сумкой, которая стояла на полке возле микроволновки. После короткого раздумья он открыл сумку и вынул из нее молоток и газовый баллончик. Конечно, это называется сокрытием вещественных доказательств, ведь баллончик со слезоточивым газом считался оружием, и его незаконное хранение могло повлечь за собой наказание. Молоток же, без сомнения, должен был послужить подкреплением того мнения, что Лисбет склонна к применению насилия. А это нам незачем, решил Микаэль.
Он предложил Соне Мудиг выпить кофе.
— Можно мне задать вам несколько вопросов? — спросила она.
— Пожалуйста.
— В письме к Саландер, которое мы обнаружили на Лундагатан, вы пишете, что вы перед ней в долгу. Что вы имели в виду?
— Лисбет Саландер оказала мне большую услугу.
— О чем идет речь?
— Это была услуга совершенно частного характера, так что я не собираюсь о ней рассказывать.
Соня Мудиг внимательно посмотрела на него:
— Сейчас мы расследуем убийство.
— И я надеюсь, что вы как можно скорее поймаете того мерзавца, который убил Дага и Миа.
— Вы не верите в виновность Саландер?
— Нет.
— Кто, по-вашему, мог убить этих людей?
— Я не знаю. Но Даг Свенссон собирался разоблачить и назвать поименно целый ряд людей, которым было что терять. Кто-то из них, возможно, и совершил эти убийства.
— А зачем было этому человеку убивать адвоката Нильса Бьюрмана?
— Этого я не знаю. Пока что не знаю.
Он смотрел на нее прямо, не отводя глаз. Соня Мудиг улыбнулась. Она знала, что его в шутку называли Калле Блумквистом,[54] и сейчас поняла почему.
— Но вы намерены в этом разобраться?
— Если сумею. Можете передать это Бублански.
— Передам. А если Лисбет Саландер даст о себе знать, то надеюсь, вы нам об этом сообщите?
— Я не рассчитываю, что она даст о себе знать и признается в убийстве, но если это случится, то обещаю, что постараюсь со своей стороны уговорить ее добровольно явиться в полицию. В этом случае я помогу ей всем, чем смогу, ведь ей очень понадобится друг.
— А если она скажет, что невиновна?
— Тогда надеюсь, что она сможет пролить свет на случившееся.
— Господин Блумквист, между нами и не в обиду будь сказано: я надеюсь, вы понимаете, что Лисбет Саландер будет арестована, и не наделаете никаких глупостей, если она свяжется с вами. Если вы ошибаетесь и она все-таки виновна, к этой ситуации нужно относиться со всей серьезностью, иначе это грозит смертельной опасностью.
Микаэль кивнул.
— Надеюсь, что нам не придется устанавливать за вами слежку. Вы отдаете себе отчет в том, что содействие лицу, объявленному в розыск, является нарушением закона? В этом случае предусмотрено наказание за укрывательство преступника.
— А я надеюсь, что вы найдете несколько минут, чтобы подумать над тем, нет ли какой-нибудь другой кандидатуры в виновники преступления.
— Мы над этим подумаем. Следующий вопрос: не знаете ли вы, каким компьютером пользовался для работы Даг Свенссон?
— У него был старый Mac iBook-пятьсот, белый, с экраном в четырнадцать дюймов. На вид такой же, как мой ноутбук, но с экраном большего размера.
— Вы не имеете представления, где хранился его ноутбук?
— Даг носил его в черной сумке. Думаю, что он должен быть у него дома.
— Там его нет. Не мог ли он оставить его на работе?
— Нет. Я просматривал письменный стол Дага, и там его не было.
Они помолчали.
— Могу я из этого сделать вывод, что компьютер Дага Свенссона пропал? — спросил наконец Микаэль.
К восьми часам вечера Микаэль и Малин составили довольно значительный список лиц, у которых теоретически мог иметься мотив для убийства Дага Свенссона, — их набралось тридцать семь. Каждое имя они записали на отдельном большом листе бумаги, а эти листы Микаэль развесил на стене гостиной. Список состоял из мужчин, которые были либо сутенерами, либо клиентами проституток и упоминались в книге Дага Свенссона. Двадцать девять из них можно было идентифицировать, а восемь человек проходили только под псевдонимами. Двадцать известных поименно мужчин являлись клиентами, которые когда-либо пользовались услугами той или иной девушки.
Микаэль и Малин обсуждали также вопрос о том, можно ли сейчас печатать книгу Дага. Трудность состояла в том, что многие доказательства своих утверждений Даг и Миа унесли с собой в могилу, а менее осведомленному человеку придется глубже ознакомиться с соответствующим материалом и еще многое уточнять.
Они пришли к выводу, что примерно восемьдесят процентов рукописи не вызовут никаких проблем, но оставшиеся двадцать процентов требуют доработки, прежде чем «Миллениум» сможет их опубликовать. Они не сомневались в верности материала, но сами недостаточно им владели, чтобы давать ответы на возражения и критику с той же уверенностью, как сам Даг, будь он жив.
Микаэль выглянул в окно. На улице стемнело и начался дождь. Он спросил Малин, не хочет ли она еще кофе, но она отказалась.
— О'кей, — сказала Малин. — С манускриптом все ясно, но мы так и не нашли следов убийцы Дага и Миа.
— Это может быть одно из имен на стене, — сказал Микаэль.
— Это мог быть кто-то, не имевший никакого отношения к книге. Или твоя приятельница.
— Лисбет, — подсказал Микаэль.
Малин исподтишка посмотрела на него. Она проработала в «Миллениуме» восемнадцать месяцев, причем пришла туда в тот момент, когда там царил полный хаос в связи с делом Веннерстрёма. После нескольких лет на временных должностях и случайных заработков «Миллениум» стал для нее первым постоянным местом работы, и ей там очень нравилось. Работа в «Миллениуме» укрепила ее позиции, с Эрикой Бергер и остальными служащими у нее сложились дружеские отношения, и только в обществе Микаэля Блумквиста она всегда чувствовала некоторую скованность. Видимых причин для этого она и сама не находила, но почему-то воспринимала Микаэля как самого замкнутого и неприступного человека в своем окружении.
