— Евреи были в рабстве в Египте. Они хотели уйти, но фараон им запретил. Тогда Бог в гневе обрушил казни на Египет. Им подверглись все — и добрые, и злые.
Томас все еще не понимал, к чему она клонит.
— Подумай сам, — сказала Элизабет. — Сначала он подмешал в воду краску, чтобы она стала похожей на кровь. Потом утопил Нину. Полу Джонс искусали москиты. Каминский был привязан к рекламному плакату с жабой. На Перл напали слепни. Карен была заклеймена каленым железом, как скот. Сесил умер от яда.
Она остановилась, уперев руки в бедра.
— Ты же сам говорил, что Сет помешался на почве религии. И что он следует какому-то ритуалу.
Элизабет постучала кончиком ногтя по столешнице.
— Вот же, прямо у тебя перед глазами! Кровь, жабы, москиты, слепни, падеж скота, моровая язва. Это казни египетские, Томас.
— К — означает «казнь»?
— Именно.
— Черт!.. Казни, описанные в Библии… Вот что Сесил пытался нам сказать!
Томас сел, не в силах удержаться на ногах. Это казалось совершенно неправдоподобным, и однако Сет — этот придурок, этот гребаный псих Сет — действительно решил устроить им казни египетские в качестве испытаний!
Он еще раз пересчитал карты. Их было шесть.
— А какая была седьмая казнь?
— Кажется, дождь и град. Что-то в этом роде. Разгул стихий, одним словом.
— Дождь, — повторил Томас.
Воспоминание из далекого прошлого хлестнуло его, словно кнут. Все сошлось.
Встреча в одиннадцать вечера. Сет, снова явившийся через двадцать лет. Разгул стихий…
— Тебе это о чем-то говорит? — спросила Элизабет.
Томас медленно кивнул.
— Да. Сет пришел за мной.
— За тобой?
— Седьмая казнь предназначена мне.
— Что ты говоришь? — спросила Элизабет с внезапной тревогой в голосе.
— Ты права. Я должен с ним сразиться.
— Он тебя убьет!
— Посмотрим.
У Томаса было такое чувство, словно он уже почти собрал сложный пазл. Не хватало одной-двух деталей, но это могло подождать. Одна деталь, связанная с Сетом, пришла ему на память. Очень важная. Она могла дать ему неплохое преимущество.
— Кажется, у меня есть средство его победить.
— Он приготовил тебе западню. Он, разумеется, все предусмотрел.
— Не все…
Томас быстро осмотрелся. Взгляд его упал на коробку из-под конфет на стойке бара, набитую разноцветными презервативами.
— Я всю жизнь убегал. Пора мне остановиться.
Он потянулся к коробке.
— И на этот раз мы будем играть по моим правилам…
Отец Тома тер под краном руки, покрытые толстым слоем грязи и мазута, когда раздался телефонный звонок.
— Телефон! — закричал Том, который смотрел очередную серию «Хрустального века» и совершенно не хотел отрывать задницу от дивана.
— У меня руки мокрые!
— Мать твою!..
— Что ты сказал?
Том страдальчески закатил глаза к потолку.
— Ладно, я подойду…
Он снял трубку.
— Привет, Том, — сказал Сет на другом конце провода.
— Здорово, Боб.
— Это меня? — крикнул Фостер Линкольн из кухни.
— Нет.
Томас снова приложил трубку к уху, пока отец ворчал что-то по поводу «этой молодежи, которая никого не уважает»…
— Я тут занят малость…
— В одиннадцать вечера, — сказал Сет.
— Что?
— На пирсе, где всегда.
— Еще только середина недели. Ты что, свалил из своей богадельни?
— Ты мне зубы не заговаривай. Сдрейфил, так и скажи, — фыркнул Сет.
— Хрен тебе, сдрейфил!
— Тогда до вечера.
— Пока.
Томас положил трубку и вернулся на диван, но серия уже заканчивалась — Коган-23 и Джессика-6 пустились в очередное бегство, преследуемые беспощадными Люмьерами. Томас вздохнул и потянулся, думая о том, смогут ли они хоть когда-нибудь попасть в свое вожделенное Святилище.
Машинально перебирая в кармане презервативы, Томас смотрел на труп Сесила.
Причина, по которой он отправился взглянуть на останки несчастного бензозаправщика, была не совсем ясна даже ему самому. Может быть, хотел подготовиться к собственной будущей участи. Очень скоро она могла оказаться именно такой.
Ему почудилось какое-то шевеление, и он направил на труп луч карманного фонарика. И тут же отшатнулся с гримасой отвращения: среди останков копошились жирные белые черви.
— Вот дерьмо!
Еще несколько секунд он как завороженный разглядывал их, пока наконец ужасающий запах тления не начал буквально раздирать ему ноздри. Он откинул брезентовый полог и вышел на воздух.
Небо было черным, как густые чернила. Облака подсвечивались луной и огнями прожекторов, окружавших ангар, — все вместе напоминало оживший логотип студии «XX век Фокс». Если бы Томас не умирал от страха, это зрелище показалось бы ему волшебным.
В ангаре происходило что-то странное — в окнах порой вспыхивали снопы искр.
— Возьмите с собой, — сказал Камерон, протягивая ему дубинку с гвоздями. — Кто знает, что он еще придумал. Эти вспышки продолжаются уже почти час.
Полицейский сидел на расстеленном одеяле, привалившись спиной к обгоревшему каркасу автобуса и вытянув перед собой поврежденную ногу. Рядом сидел Питер, подтянув колени к подбородку. Он слабо улыбнулся Томасу, и тот почувствовал, как сердце у него сжалось.
— Мне не понадобится оружие, — сказал он.
— Хоть нож возьмите, — настаивал Коул.
— Нет.
— Вы сумасшедший.
— Если вы думаете, что я смогу одолеть Сета с помощью такой ерунды, это вы сумасшедший.
Камерон некоторое время обдумывал этот аргумент, потом кивнул. Подошла Элизабет. Томас едва удержался от того, чтобы отступить, но она совершенно неожиданно обняла его.
— Удачи, — просто сказала она.
Он вдохнул запах ее кожи. Воспоминание об их недавних объятиях волной нахлынуло на него.
— До скорого, — прошептал он.
— У тебя будет стимул вернуться.
— Еще бы.
Элизабет мягко отстранила его и отвернулась.
Новая вспышка в окне ангара. В воздухе запахло озоном, и Томасу послышался какой-то отдаленный глухой рокот. Оставалось закрыть глаза, чтобы иллюзия океанского прибоя была полной.
Пирс в Санта-Монике, тот памятный вечер…
— Если я не вернусь через десять минут, уходите, — сказал он. — Просто выйдите на дорогу и постарайтесь передвигаться как можно быстрее.
Ему хотелось сказать что-то торжественное и значительное. Признаться Элизабет, как он жалеет о том, что не встретил ее раньше. Поблагодарить ее за терпение и сострадание — и за многое другое. Но было уже поздно.
И он направился к двери…
На минуту он зашел в туалет на набережной, чтобы помочиться. Небо снаружи было черным. Ветер завывал и хлестал в лицо. Со стороны пирса донесся чей-то оклик — он не расслышал слов за шумом ветра.
— Эй, Боб, это ты?
Что за дурацкая идея назначить встречу в такое время! На бухту Санта-Моники обрушился шторм. Волны сотрясали понтонный мост. Наверняка скоро хлынет адский ливень…
Томас застегнул куртку, обогнул ресторанчик Моби и приблизился к парковке. Сощурив глаза, чтобы лучше видеть, он разглядел три машины — «додж» и две еще какие-то, не разобрать. Темно, как в преисподней. Он снова позвал Боба.
Никакого ответа.
Тогда он перелез через решетку, прыгнул и…
…оказался в «холодильнике».
Он закрыл за собой дверь и в изумлении остановился. Под потолком вспыхивали и взрывались неоновые лампы. Сверху тонкими струйками лилась вода.
«Противопожарная система», — подумал он. В глубине ангара клубился дым. Сработали датчики, отсюда и вода. Ничего странного, за исключением одного — вода была красной, словно кровь.
Ну да, они набрали чистой воды из резервуара, но в водопроводе она осталась прежней…
Томас пошел вперед, мельком подумав: зачем, интересно, понадобилось устанавливать противопожарную систему в таком месте?
Он дошел до сложенных в груды поддонов и остановился. Дальше все тонуло в дыму. На мгновение обернувшись, он увидел, что мотокар стоит на прежнем месте. Буквально в трех шагах от него.
— Ты мог бы свалить раньше, — послышался голос. — А теперь уже поздно.
— Что ты сказал?
— Что ты можешь свалить, пока не поздно.
Голос доносился из-за заграждения возле самой кромки океана. Сначала Томас не мог ничего различить в темноте — только огромные волны, накатывающие на понтонный мост. Он слышал их глухие ритмичные удары, ощущал их совсем близко, у самых своих ног. Словно какое-то морское чудище шевелилось в волнах, глухо ворча. Томас невольно подумал, достаточно ли прочны опоры моста. Потом он увидел силуэт.
