Томас поднялся, чтобы вернуться в схватку.
— Мать твою, — с трудом проговорил он.
Половины моста слева от них больше не было. То, что они сами уцелели, казалось настоящим чудом.
Сет не прыгнул в воду, как ожидал Томас. Он по-прежнему был здесь — неподвижный, насмерть перепуганный подросток тринадцати лет, вцепившийся в какой-то жалкий деревянный брус среди бушующего водяного хаоса. Но, кажется, он по-прежнему предпочитал смерть возвращению к матери. Волны швыряли к их ногам обломки моста.
На следующий день, 2 марта 1983 года, в газете появилась заметка: «Вскоре после январского шторма на южное побережье Калифорнии обрушился новый, еще более ужасный. Две трети понтонного моста в Санта-Монике разрушены, пострадала часть жилых строений, повреждены десятки автомобилей. Подробности и фотографии на следующей странице».
Жаль, отстраненно подумал Томас, что они так и не послушали кассету Бой Джорджа — он принес ее своему другу накануне.
Томас дрался как одержимый. Он наносил своему противнику удары по лицу, голове, шее.
— Это что? — хихикал Сет. — Щекотка?
Его кулак мелькнул как метеор. Томас, к великому удивлению даже для себя, успел отклониться, скользнуть у противника под локтем и нанести ему удар в затылок.
Сет обернулся и изо всех сил пнул его в грудь носком ботинка.
— Отвали!
Сет кашлял и отплевывался, едва не захлебнувшись соленой водой.
— Оставь меня в покое!
— Заткнись! — прошипел Томас.
Он еще раз как следует врезал Сету, чтобы тот наконец закрыл хлебало. Потом схватил его под мышки и поволок прочь от берега.
Неожиданно Сет начал кашлять. Он буквально задыхался. Но быстро пришел в себя и, кажется, не потерял боеспособности.
— Побереги себя, — прохрипел Томас, — а то еще простудишься.
Из носа у него обильно шла кровь. Боль тысячами осколков пронзала все тело. Вряд ли он долго продержится… Но это уже не важно.
Он задел Сета еще раз. Тот ничего не сделал, чтобы защититься. Он открыл рот, словно хотел произнести еще одну издевательскую фразу, но вместо этого снова зашелся в приступе кашля.
В глазах Сета впервые промелькнуло беспокойство.
Он недоверчиво потер щеки и затылок. Его лицо исказилось. Пальцы сжали какой-то розовый блестящий предмет. Глаза расширились.
В следующий миг он упал.
Томас тащил своего друга со всей быстротой, на какую был способен, и вскоре они оказались на парковке. Шторм преследовал их по пятам. Мост рушился. «Додж» и две другие легковушки только что смыло в море, и огромный грузовой трейлер-холодильник вот-вот собирался последовать за ними. Мимо пронеслась по воздуху пластиковая мусорная урна.
Несмотря на это, Томас твердо знал: до безопасной твердой земли совсем недалеко. Спасение рядом, в двух шагах от них.
Но когда ветер снес крышу с ресторанчика Моби, он понял свою ошибку. Ураган не унес их только потому, что общий вес двух тел (а он ни на секунду не выпустил Сета) пока еще удерживал их на земле.
Как только он оторвется от Сета, им обоим конец.
— Что это?.. Презерватив? — прохрипел Сет на грани обморока.
Он сунул руку за воротник и вытащил еще один. За пазухой оказался третий.
Томас склонился над его распростертым телом.
— Угу, он самый. А вот еще. — И он вытряхнул содержимое карманов на лицо Сета. — У меня их полно. Ты же знаешь, я карманник. Могу тырить вещи, могу подсовывать. Скоро на тебе будет очень много латекса. А у тебя с ним связаны очень неприятные воспоминания, насколько я знаю. Кажется, у тебя на него смертельная аллергия?
— Ах, вот как… латекс… анафилактический шок, да… смешно…
Сет хрипло расхохотался. Он выглядел совершенно безумным.
— Тебе меня не победить… я все равно сильнее… — Он с трудом повернул голову к Томасу — настолько его шея раздулась. — Я великан… который раздавит Лос-Анджелес!
Он указал на свой пульт. Томас взглянул на него и увидел мелькающие цифры. Обратный отсчет…
Черт!.. Неужели взрыв?
— О’кей, ты победил, Томми-бой, — прохрипел Сет. — Теперь посмотрим, сможешь ли ты убежать…
…и Том побежал, преследуемый океаном.
Он знал, что, если обернется хотя бы только один раз, Левиафан его проглотит. Он тащил не только друга — в его руках в буквальном смысле были жизни их обоих.
Перед ним была набережная. Слева от него — карусель с деревянными лошадками. А у него самого — не больше секунды на размышление.
Впереди — твердая земля, надежность, дома, спасение. Однако деревянная карусель все еще выдерживала натиск урагана. Это ближайшая опора.
И он устремился к ней.
Сет заблокировал вход в ангар, а теперь его раздувшееся тело неподвижно лежало на полу. Кажется, уже поздно просить его открыть дверь…
Сердце Томаса колотилось в такт с мельканием цифр.
Спокойно. Надо подумать. Остается мотокар. Ну и что с ним делать? Попробовать пробить дверь. Спятил? Даже если получится, далеко ты уедешь? О’кей, придумай что-нибудь другое. Хочешь использовать его как таран? Угу. Лучше башкой в дверь постучи, дебил. Да, дебил. Даже супердебил. Но если есть хоть крошечный шанс, что это сработает…
Томас побежал.
Ветер ревел. Томас схватился за ручку калитки в ограде карусели. Она была деревянной, но открыть ее не удавалось.
— Мать твою!..
Сет, казалось, весит целую тонну. Томас больше не мог его удерживать.
— Мать-перемать!
Мотокар завелся с полоборота. У Томаса даже не было времени удивиться. Он изо всех сил нажал на акселератор, включая максимальную скорость.
Дверь была прямо перед ним.
Он ударил в калитку ногой. Коленом. Если эта гребаная чертова калитка не откроется, им конец.
Поздно. Ураган настиг их.
Он ударил еще раз.
14 еще.
Дверь взорвалась, и Томас вылетел наружу как пробка из бутылки. Детонаторы пришли в действие.
За его спиной бушевал хаос.
Пятница.
Элизабет собрала их вещи и погрузила на мотокар. Ночь подходила к концу, но она не чувствовала себя уставшей. Напротив, ей казалось, что у нее открылось второе дыхание. Пока Томас находился внутри, она от тревоги искусала себе губы до крови. Но сейчас она готова была танцевать от счастья.
Они выжили!
— Одно колесо чуть спущено, — заметил Камерон, лежавший на носилках.
Она улыбнулась.
— Но мотор работает, и у нас есть запасы еды. Разве этого мало?
— Да нет. Это просто рай, — ответил он, улыбаясь в ответ.
Элизабет погладила фотографию детей.
— Ну, почти, — сказала она.
— За руль сядет Линкольн?
Элизабет привязывала носилки к мотокару. При условии, что он не станет развивать сумасшедшую скорость, Камерон будет чувствовать себя вполне сносно.
— Да, — ответила она.
— Трепещу заранее. Его манера езды меня впечатлила. Надеюсь, вы присмотрите за ним, чтобы он не слишком лихачил.
Безразличный к их разговору, Питер рассеянно щелкал своей ручкой с фонариком. Черты его лица были странно искажены. Он включал и выключал фонарик на конце ручки. Щелк. Щелк. Щелк. Словно ничего важнее этого в данный момент не существовало.
— Эй, Линкольн! — позвал Камерон. — Вы идете или мне за вами ковылять на одной ноге?
Элизабет подошла к Томасу. Он уже полчаса стоял неподвижно, глядя на дымящиеся обломки ангара. Казалось, он не мог поверить в то, что произошло.
Прожектора по-прежнему освещали эту сцену — каким-то чудом они уцелели.
— Том, — мягко позвала она.
Руки Томаса безвольно свисали вдоль тела. Он казался постаревшим в одночасье. И очень усталым.
— Возвращаемся, — тихо произнесла она.
Он кивнул и, пошатываясь, сделал несколько шагов. Элизабет на мгновение испугалась, что он сейчас упадет.
— Подожди минутку, — пробормотал он. — Голова закружилась.
В ушах у него шумело, перед глазами плясали черные точки. Он лег на землю и слегка приподнял ноги.
Щелк-щелк. Снова эта ручка…
— Все в порядке? — спросила Элизабет.
— Да.
Давление упало, вот и все. Что неудивительно — слишком много ночей без сна и дней без еды. Слишком много алкоголя, кофе, убийств…
Никогда не стоит злоупотреблять такими вещами.
Томас попытался собраться с силами и встать, но тут боковым зрением заметил какое-то движение. Он растерянно поморгал. Что это за тень промелькнула под автобусом? Некоторое время он вглядывался в темноту, но больше ничего не заметил.
