решил, что все в порядке, – иначе к этому моменту мама уже закатила бы истерику. И вообще, у нас перед домом дежурят двое полицейских, а другие патрулируют улицы Линчберга и Самтера. Дикки Гаскинс не настолько храбр и не настолько глуп, чтобы сунуться к нам.
Завтра мы проснемся со свежими силами. Родители приготовят бесподобный завтрак, опустошив холодильник и выложив на стол все домашние запасы. Мы устроим последний пир перед путешествием. Затем погрузим вещи в машины, рассядемся по местам, закачав фильмы во все гаджеты и не забыв про наушники. Улыбнемся и радостно поедем навстречу новому началу. И кошмарам прошлого, из-за которых наши с Андреа дороги разошлись, придет конец. Исполнится мое желание – мы с Андреа будем вместе. Мы станем друзьями. Лучшими друзьями. Семьей. И если мир не перевернется и продолжит вращение в соответствии с известными законами природы и по законам любви, то возможно, случится чудо. Возможно, боль утраты после смерти жены стихнет, уступив место добрым воспоминаниям и желанию двигаться дальше. Может быть – может быть! – Андреа станет моей, наперекор тяжелому расставанию, случившемуся почти три десятка лет назад.
Вряд ли я действительно верил вещам, в которых убеждал себя. Если жизнь меня чему-то и научила, так это тому, что Гаскинсы способны преодолеть все преграды в мире, только бы навредить моей семье. Однако я честно признаюсь, что в тот вечер чувствовал себя в безопасности, был в ладу с собой и полон надежд. А ведь я не имел на это права – и теперь знаю наверняка, что некое шестое чувство вопило об опасности, царапалось ногтями о стену, которую я воздвиг в душе, умоляло выслушать. Увы, я не прислушался; впрочем, от этого уже ничего не зависело. Остается укорять себя: почему я не все сделал для предотвращения событий, которые этой ночью уже приготовились раскручиваться с быстротой молнии? Как нож в сердце…
Если какая-то из этих пророческих мыслей и присутствовала у меня в голове в тот момент, когда я спокойно лежал в темноте, завернувшись в кокон родного дома, окруженный своими детьми, обдуваемый ветерком и убаюканный колыбельной вентиляторов, то, как я теперь догадываюсь, лишь на уровне подсознания. А в тот момент мой мозг наслаждался счастьем.
Я уснул.
Июнь 1989 года
1
Звук доносился из ванной комнаты в задней части моего номера.
Я все еще сидел на постели, не в силах спать после непонятных вещей, которые наговорил отец, прежде чем оставить меня одного. Наживка, крючок, делай, что велят… Я клевал носом, но тут же резко просыпался. Как можно заснуть, не узнав насчет плана? Хоть что-нибудь! Пару раз я порывался встать, выскочить из номера и потребовать встречи с Андреа. Если на то пошло, стучать во все двери подряд. Однако для героического поступка храбрости так и не хватило, и я продолжал сидеть в тишине. Даже низкое гудение кондиционера, вмонтированного под окном, прекратилось.
А потом послышался звук.
Словно кто-то скребся. Или сухая ветка царапала оконное стекло.
Хорошо, хоть лампа на прикроватном столике освещала номер тусклым желтоватым светом. Услышав подобные звуки в темноте, я тотчас вообразил бы всевозможных киношных злодеев, от Фредди Крюгера с выставленными вперед лезвиями-ногтями до Мрачного жнеца с костлявым пальцем, который целится в меня из-под черного одеяния. А при свете я подумал, что, может, в коридор пробралась крыса или вернулся один из копов, который патрулирует переулок за мотелем.
Шум умолк, и я о нем забыл.
2
В какой-то момент я действительно вырубился и начал крениться набок. Звук возобновился, на сей раз громче. Сначала он вторгся ко мне в сон – на осеннем фестивале вдруг появились дровосеки; они перепиливали гигантское бревно большой двуручной пилой. Взад-вперед, взад-вперед, с улыбочками…
Я резко проснулся и развернулся к задней части комнаты. Зеркало, открытая дверь в ванную… Ничего. И все же комнату наполнял звук – словно чем-то твердым скребли по дереву или металлу, точнее я определить не мог. Постоянный ритм, как у мужчин из моего сна, пиливших бревно. Звук отражался от стен и потолка, поэтому невозможно было вычислить конкретный источник. Звук настолько громкий, что я несколько перепугался.
– Эй! – крикнул я. До чего же глупо слышать собственный голос!
Воцарилась тишина. Однако мне спокойнее не стало.
Не спуская глаз с ванной – разве не там обычно прячутся убийцы, притаившись за шторкой душа и ожидая, пока жертва ее отдернет? – я передвинулся к другому концу кровати и схватил со столика телефон. Трубка соскочила с рычага прямо мне в ладонь. Я сжал ее крепче. Вынужденно отведя взгляд от двери ванной, я торопливо пробежал глазами по панели. Внезапно показалось, что кнопки испещрены абракадаброй на непонятном языке. С трудом отыскав кнопку с надписью «администратор», я нажал ее.
После нескольких гудков послышался щелчок. В моем тесном номере все оставалось без движения, не шелохнулись даже тени.
– Алло! – произнес тихий голос на другом конце линии.
– Пожалуйста, соедините меня с комнатой родителей. Они в соседнем номере. Один-девятнадцать.
– Это номер вашей комнаты или соседней?
– Соседней. И я прошу соединить меня с ней.
– Хорошо. Одну секунду. Вы могли бы подтвердить, на чье имя снят номер?
– Да. Э-э… Эдгар Плайер.
Я подпрыгнул, потому что опять услышал тот же звук – на сей раз одно медленное долгое «вжи-и-ик», будто осколком металла провели по бетону. Звук доносился явно откуда-то со стороны, противоположной парковке. Некто снаружи ломился сквозь стену. Администратор мотеля пока ничего не ответил.
– Послушайте, – взмолился я, от накатившего страха еле ворочая языком, – я здесь под охраной полиции. Вы можете сообщить им, что прямо за стеной моего номера творится что-то странное?
Вжи-и-и-и-и-ик. Щелк. Щелк. Щелк.
Я перешел на крик.
– Это не шутка! Кто-то ломится ко мне в номер!
Парень на другом конце линии не отвечал.
– Алло! Алло!
Тишина.
Я отшвырнул телефон, соскочил с кровати и бросился к выходу из комнаты. По спине пробежал холодок, словно кто-то зашел сзади и вот-вот тронет за плечо. Я рывком распахнул двери и чуть не завопил – прямо за ней стоял полицейский.
– Тихо, парень, – сказал коп, выставив вперед руки, словно я был сумасшедшим и захватил заложника. Я не знал его – круглолицый, в коричневой униформе, глаза налиты кровью, наверное, в течение дежурства украдкой прикладывался к фляжке. – Все в порядке. Я услышал твои вопли. Что происходит?
Дышать было тяжело. Каждое слово доставалось с трудом.
– Кто-то… пытается… вломиться ко мне в номер. Из переулка.
