не уперся в стену, не в силах оторвать глаза от жуткой сцены.
Изо рта копа хлынула кровь. Он закашлялся и упал вперед. Убийца соскочил с тела как ни в чем не бывало, будто привык к такому способу спускаться с потолка; несчастный умирающий ударился лицом об пол. Наконец – наконец! – я смог отвести взгляд и рассмотреть упавшее с гипсового неба исчадие ада.
На голове у мужчины был пластиковый мешок из супермаркета.
Завязанный на шее, плотно прилегавший к коже при каждом вдохе и сдувавшийся при каждом выдохе, мешок издавал шуршание, столь знакомое мне с поединка у Заливной ямы. Разрез у рта дал возможность разглядеть гримасы убийцы. Я вроде бы узнал Коротышку Гаскинса – рост, телосложение, губы… Он смотрел на меня сквозь пластик, нависая над своей жертвой и тяжело дыша. Кровь капала с отставленного в сторону ножа, который он по-прежнему крепко сжимал в кулаке, словно собрался убивать дальше. Убийца заговорил со мной – тем же шуршащим голосом, что и раньше.
– Время истекло. Сегодня ночью. Ты хотел стать наживкой; так вот, я на нее клюнул и проглотил. – Он указал окровавленным лезвием на мою голову. – Кстати, никакого крючка и не надо. Ты не представляешь, пацан, какие у нашей семьи связи во всем округе.
Внутри меня что-то щелкнуло, вырвав из оцепенения – словно на голову вылили ведро ледяной воды. Резкий выброс адреналина оттолкнул от постели и бросил к двери, однако Коротышка предугадал мой маневр и преградил путь, размахивая ножом. Мне пришлось упасть на пол, чтобы не налететь на лезвие. Еще не приземлившись, я начал сучить руками и ногами, как попавший в грязную лужу щенок, и наконец нашел силы катапультироваться в противоположном направлении, то есть к ванной. И едва удержав равновесие и встав на ноги, метнулся туда, чувствуя, как противник гонится за мной по пятам.
Оказавшись в ванной, я навалился на дверь всей своей массой, и прежде чем она захлопнулась, рассмотрел через щель своего преследователя. Тот врезался в ветхую деревянную коробку – наверное, все здание затряслось. Я с воплем нащупал задвижку и торопливо повернул ее. Едва успел; Коротышка подергал ручку с другой стороны, а затем принялся молотить по двери кулаками, оглушительно и безостановочно.
– Не трогай меня! – закричал я. – Помогите! Помогите мне кто-нибудь! – Я выкрикивал эти слова снова и снова, стучал в стену душевой в надежде разбудить родителей. Не может быть, чтобы они спали и не слышали такого грохота! Меня пробил ледяной озноб – а вдруг они мертвы, вдруг их пырнули ножом в горло, как того круглолицего копа? – Помогите! – завопил я снова. Горло разрывалось от крика.
Дверная коробка затрещала. Удар. Еще и еще. Коротышка пытался протаранить дверь. Я огляделся. Из ванной был другой выход. Я вспрыгнул на крышку унитаза, повернул задвижку маленького окошка, а затем потянул раму вверх. Окно было настолько узкое, что большинство людей не в состоянии через него протиснуться. Зато мне, маленькому и тощему, это под силу. Я должен пролезть!.. И тут я осознал, что уже несколько секунд, как в номере установилась полная тишина.
Я замер и прислушался, глядя на дверь и надеясь вопреки всему, что нас обнаружили другие копы или что Коротышка отказался от своих намерений и сбежал. Оба предположения были абсурдными. В отчаянии я снова повернулся к окну. Уперся руками в подоконник и согнул колени, готовясь подпрыгнуть, подтянуться на руках и вынырнуть наружу. Но едва я перенес тяжесть тела на руки, как в темноте за окошком возникло лицо.
Лицо, скрытое под тонким слоем серого пластика.
Я завопил, и, полностью утратив контроль над телом, ударился правым плечом об острый край рамы. А затем рухнул вниз и долбанулся задницей сначала об унитаз, а потом об пол. Дрожа от ужаса, я откатился к противоположной стене. Теперь дверь была слева от меня. Хотя призрачное лицо исчезло, я понимал, что оно не плод моего воображения. Коротышка взял с собой сообщников. Сына, двоюродного брата, отца… Да какая разница, кто эти монстры?
Громкий удар в дверь заставил меня подпрыгнуть. Звук был уже не глухим, а звонким и сосредоточенным в одной точке. Я свернулся в клубок, потеряв всякую надежду. Коротышка опять ударил, и дерево затрещало. Еще раз, другой… в месте удара появилась дыра, откуда посыпались щепки. Я увидел, как в дыре мелькнул кулак. Он ударил еще раз, затем ухватил края фанеры и рванул на себя, расширив отверстие. В него просунулись окровавленные пальцы, зацепили еще больше слоев фанеры и отодрали их. Дыра с зазубренными краями была теперь нескольких дюймов шириной и примерно фут в высоту. Отдавшись на волю судьбы, я переполз через бортик ванны, лег в нее, сорвал шторку душа с колец и набросил на себя. Словно вернувшись в детство, натянул край пластиковой шторки на подбородок, ища защиты, – так детские одеяла оберегают от клыкастых монстров, подстерегающих в шкафу или под кроватью.
Я смотрел на зияющую в двери брешь, ожидая своей участи. В дыру виднелся только шкаф с высоким зеркалом на раздвижных створках – под таким углом, что отражался пожелтевший потолок.
Затем появилась голова Коротышки, скрытая помятым мешком. Он снова заговорил, а точнее, зарычал:
– Я кое-что хочу показать тебе.
Я собрался обреченно зажмурить глаза, однако первобытное извращенное любопытство взяло верх. Коротышка опять исчез; вместо него в дыре возник какой-то жуткий кровавый предмет. Я ахнул, сразу угадав, что это. Голова полицейского – нос расплющен, рот приоткрыт в немом крике, лицо в алых брызгах.
Убийца отложил голову копа в сторону и опять предъявил свою – я различал черты лица за тонким слоем смятого пластика. Наконец я закрыл глаза – пусть он исчезнет, как кошмарный сон! И все равно расслышал его слова.
– С тобой, пацан, я собираюсь сделать кое-что похуже.
Июль 2017 года
Уснув на диване в окружении семьи, за несколько часов до запланированного путешествия в Атланту я увидел во сне ночь почти тридцатилетней давности. Большую часть воспоминаний мой мозг заблокировал, однако во сне они были представлены во всех подробностях. Хотя, дистанцировавшись от себя юного, я понимал, что это лишь сон, и чувствовал себя сторонним наблюдателем, а не участником событий, однако все равно ощущал ужас, охвативший того несчастного мальчишку. У меня душа болела, словно он был кем-то другим, а не мной.
А потом я проснулся.
Единственный звук в комнате – гудение двух вентиляторов.
Кто-то стоял рядом и разглядывал
