— Вы, надеюсь, понимаете, герр криминальгаупткомиссар, что, помогая вам в расследовании, мой клиент рискует еще больше ухудшить свое положение?
Фабель нетерпеливо кивнул и сказал:
— Я всего лишь хочу услышать от вашего клиента о его отношениях с герром Унгерером.
— У меня не было никаких отношений с Унгерером, — ответил Ольсен. — Я видел его пару раз. Он был торговцем. Подобострастный и скользкий говнюк.
— Где вы его видели? — спросила Анна.
— В «Пекарне Альбертус». Он торговал жутко продвинутым итальянским оборудованием для выпечки. Самое модерновое дерьмо. Этот тип несколько месяцев обхаживал Маркуса Шиллера, пытаясь убедить его закупить новые духовые шкафы. Он и Шиллер снюхались как надо. Парочка вонючих ублюдков. Унгерер таскал Шиллера на дорогущие обеды и все такое прочее. Но парень ставил не на ту лошадку. Последнее слово оставалось за женой Шиллера, у нее были все бабки и, насколько я смог увидеть, настоящие яйца.
— Скажите максимально точно, когда и где вы его видели?
— Я видел его пару раз, когда заезжал в пекарню за Ханной.
— Но мне кажется, что вы располагаете весьма подробной информацией о герре Унгерере. Что весьма странно, если вы видели его лишь мельком.
— Мне о нем рассказывала Ханна. Он раздевал ее взглядом каждый раз, когда появлялся в заведении. Парень был женат и все такое, но все знали, что он бегает за каждой юбкой. Ханна называла его развратником.
— И вы никогда с ним не разговаривали?
— Нет. Конечно, мне жуть как хотелось сказать ему пару ласковых… если вы понимаете, о чем я. На Ханна велела мне оставить его в покое Тем более что она уже пожаловалась на Унгерера своему боссу.
— И Ханна не имела с ним никаких контактов за пределами пекарни?
— Нет. Она сказала, что ей становится страшно, когда он на нее пялится. Но я, клянусь всеми святыми, не видел никакой разницы между Маркусом Шиллером и Унгерером. Они оба — скользкие уроды. Но Ханна, как я догадываюсь, разницу видела.
Фабель, доверив ведение допроса Анне, сидел, откинувшись на спинку стула.
— Питер, вы — то общее звено, которое связывает три из пяти жертв… — Он порылся в фотографиях и выложил перед Ольсеном снимки Паулы Элерс, Марты Шмидт и Лауры фон Клостерштадт. — Скажите, эти фотографии вам что-то говорят? Или хотя бы одна из них? — спросил Фабель, называя имена изображенных на фото женщин.
— Я знаю только модель. Вернее, знаю о ней. Она знаменита и все такое… Но остальных — нет, не знаю и не слышал.
Фабель внимательно следил за выражением лица Ольсена, когда тот говорил. Парень либо говорит правду, либо он талантливый лжец, думал он. Последнее, впрочем, маловероятно, ведь до сих пор Ольсен ничем не проявил своих актерских способностей.
Фабель остался в комнате, предоставив возможность Анне продолжать допрос. Итак, между убийствами существует связь, по крайней мере между тремя она прослеживается довольно четко и в этом направлении можно работать. Его угнетало и выводило из себя то, что на этом связь обрывалась. Если удастся найти звено, связывающее воедино все преступления, они смогут выйти на преступника.
Затем Фабель позвонил матери. Поговорив с ней пару минут, он попросил подозвать к телефону Сусанну. Когда та взяла трубку, Фабель сказал, что переправил для нее письмо в Институт судебной медицины, но ему хотелось бы услышать от нее, что она думает в связи с упоминанием в нем о Доротее Фиманн и подписи «твой сказочный брат». Чтобы Сусанне было понятнее, он посвятил ее в то, что сказал по этому поводу Вайс.
— Это может означать, что в прошлом убийцы доминирующую роль играла мать или другая немолодая женщина. Упоминание о «сказочном брате» говорит о том, что какой-то брат занимал большое место в его жизни и теперь он переносит свои чувства к брату на Вайса. Вернувшись в среду, я сразу займусь письмом, но не думаю, что смогу выжать из него что-то еще. С тобой все в порядке? — немного помолчав, спросила она. — У тебя очень усталый голос.
— Это всего лишь результат напряга и недостатка сна. А как ты? Как тебе нравится пребывание у моей мамы?
— Твоя мама — замечательный человек. А мы с Габи наконец-то по-настоящему узнали друг друга. Но я без тебя скучаю.
Фабель улыбнулся, ему нравилось, что кто-то без него скучает.
— Мне, Сусанна, без тебя тоже плохо. Итак, до среды…
Фабель положил трубку и повернулся к Анне, которая ухмылялась с таким видом, словно хотела за него закончить: «…любимая». Начальник проигнорировал ухмылку подчиненной.
— Анна… — начал он несколько неуверенно, словно еще не до конца успел сформулировать вопрос. — Анна, тебе известно, что мать Фендриха умерла?
— Да.
— Как ты это узнала?
— Хмм… Да он сам мне об этом сказал. Формальной проверки я не проводила. С какой стати он стал бы мне врать? — Анна замолчала, словно переваривая свои собственные слова. Затем в ее усталых глазах мелькнула живая искра, и она коротко бросила: — Я проверю, шеф.
7.30, пятница 23 апреля. Ольсдорф, Гамбург
Фабель вернулся домой поздно. Он страшно устал. Переутомление уже достигло такой степени, что не позволяло ему уснуть. Фабель поднялся с постели и долго смотрел телевизор, что вообще делал крайне редко. Он слушал, как Людгер Абельн бойко читает новости на нижненемецком диалекте. Это была специальная версия ночной передачи «Алло, Нижняя Саксония», призванная, по мнению телеканала «Норддейче рундфунк», способствовать сохранению древнего языка. Голос Абельна подействовал на Фабеля умиротворяюще. Он напомнил ему о доме, о семье и о тех голосах, которые окружали его в детстве. Он вспомнил, как страстно убеждал Сусанну в том, что его малой родиной стал Гамбург и что он полностью принадлежит этому городу. И вот теперь, когда он расстроен и смертельно устал, язык тех мест, где он появился на свет, окутывал и согревал его, словно теплое, ласковое одеяло.
Когда передача закончилась, Фабель начал бесцельно переключать каналы. На канале 3-SAT давали «Вампир Носферату», поставленный Фридрихом Мурнау и давно ставший классикой немых фильмов ужасов. Фабель сидел и смотрел, как на мерцающем черно-белом экране Макс Шрек в роли вампира Орлока крадется зловещей тенью вдоль стены. Еще одна сказка. Очередная леденящая душу история о борьбе добра и зла, поднявшаяся до уровня германского шедевра. Фабель помнил, что и здесь немцы позаимствовали чужой сюжет. Это был беспардонный плагиат, поскольку Мурнау украл сюжет у ирландского писателя Брэма Стокера. Роман Стокера назывался «Дракула», и вдова писателя выиграла у режиссера судебный иск. По решению суда все копии фильма были уничтожены. Все, кроме одной. И классика сумела выжить. Наблюдая за тем, как зловещий Орлок превращает в вампиров всех обитателей северогерманского города, Фабель припомнил слова одной из песен группы «Рамштайн», прочитанные им в квартире Ольсена. Братья Гримм, Мурнау, «Рамштайн» — разные поколения, но все те же сказки.
Вайс прав. Ничего не меняется. Мы по-прежнему хотим, чтобы сказки нас пугали, и придумываем себе ужасы. И так было всегда.
В постель Фабель отправился только в третьем часу ночи. Сон был беспокойным, и вплоть до самого утра его преследовали кошмары. Как сказала Сусанна, обилие сновидений говорит о сильном стрессе, говорит о том, что усталый мозг наяву и во сне отчаянно пытается решить все проблемы — как рабочие, так и личные. Это его, конечно, беспокоило, но больше всего Фабель ненавидел то, что не помнил своих снов. Но все сны мгновенно исчезли, когда он проснулся в пять тридцать, чтобы ответить на телефонный звонок Анны.
— Доброе утро, шеф. На вашем месте я бы отказалась от завтрака. Мерзавец преподнес нам еще один подарочек. — Анна говорила в своей обычной, весьма далекой от почтительности манере. — Да, кстати, похоже, я нашла пропавшие глаза Бернда Унгерера. Кроме того, у меня есть еще одна лишняя пара — так, на всякий случай…
Половина гамбургского района Ольсдорф (а может быть, даже и больше, чем половина) превращена в парк. Это самый большой зеленый оазис Гамбурга. На площади более чем четыреста гектаров растет множество деревьев, там разбиты прекрасно ухоженные сады, а все аллеи украшены превосходными скульптурами. Сюда, чтобы насладиться зеленым покоем, приходят многие жители и гости Гамбурга. Но «Фридхоф-Ольсдорф» (так называется это место) является парком с весьма специфическими функциями. Это самое большое кладбище в мире. Великолепные скульптуры «Фридхоф-Ольсдорфа» украшают мавзолеи, гробницы и могильные камни гамбургских мертвецов. Почти полмиллиона могил кладбища означают, что практически каждая семья Гамбурга имеет своего представителя на обширной территории «Фридхофа».
Когда Фабель прибыл на кладбище, на горизонте уже зарождалась розовая полоска восхода, а светлеющее утреннее небо было почти свободно от облаков. Фабель двигался следом за патрульной машиной из местного отделения полиции по проходящей через массив «Фридхоф» Кордес-аллее. Миновав водонапорную башню, он оказался на обширной территории, похожей на кладбище внутри кладбища. Это мини-кладбище окружал ряд широколиственных деревьев с почти полностью распустившейся весенней листвой. Фабель направился к месту, где было обнаружено тело, а вокруг него, словно молчаливые часовые, высились беломраморные, бронзовые и гранитные фигуры. Анна, Хольгер и Браунер уже были на месте, а ребята из команды Хольгера даже успели поставить полицейское заграждение вокруг тела. Когда Фабель подошел, все обменялись с ним угрюмым приветствием, весьма типичным для раннего утра на месте преступления.
