— Да, конечно. — Рита снова нахмурилась и стукнула карандашом по бумаге. — Вот этот, на Сто сорок второй, самый лучший, и он недалеко от того места, где мы сейчас живем, но...
— Мне надоело говорить про дома! — перебила Эстор. — Давайте пойдем в аквариум, а потом просто купим какой-нибудь дом?
— Эстор, нет, нельзя... не перебивай, — велела Рита. — Это очень важно, и я... ты понятия не имеешь, сколько нужно сделать дел к трем часам...
— Но нам не обязательно всем заниматься делами! — настоятельно заныла Эстор. — Мы хотим пойти в аквариум!
Она посмотрела на Коди, и он кивнул сначала сестре, а потом матери.
— Исключено, — заявила Рита. — Мы принимаем одно из самых важных решений... Ваше будущее! Потому что вы будете жить там очень долго.
— Аквариум, — тихо повторил Коди. — Кормить акул.
— Что? Кормить?.. Коди, нельзя кормить акул, — возразила Рита.
—А вот и можно! — отрезала Эстор. — Так написано в буклете.
— Какая чушь, это же... акулы, — с ударением произнесла Рита, точно Эстор с кем-то их перепутала. — Аукцион уже скоро... вы посмотрите на часы.
Она заерзала на месте, кладя карандаш в сумочку и размахивая списком домов, чтобы привлечь внимание официанта. Решив, что некоторые нудные процедуры лучше всего идут в мое отсутствие, я взглянул на Коди и Эстор и повернулся к Рите.
—Я отведу детей в аквариум.
Рита в ужасе уставилась на меня.
—Что? Декстер, нет, не говори... мы должны просмотреть весь список, а не только эти пять... а потом зарегистрироваться... нет, у нас слишком много дел.
В очередной раз мой богатый опыт, почерпнутый из телесериалов, подсказал правильный шаг. Я потянулся через стол и взял Риту за руку—это было не так-то просто, поскольку она непрерывно двигалась. Но я ухватил руку, прижал к столу, придвинулся как можно ближе и сказал:
— Рита. В домах ты разбираешься лучше нас всех, вместе взятых. Поэтому мы доверяем дело тебе, поскольку ты-то уж не ошибешься.
Коди и Эстор — смышленые ребята, понимающие все намеки. Коди энергично кивнул, а Эстор сказала:
—Да, мам, конечно.
— И потом, — добавил я, — они же дети. Они попали в странное новое место и хотят увидеть что-нибудь интересное.
— Кормить акул, — упрямо настаивал Коди.
— Это очень познавательно! — прокричала Эстор, и я решил, что она перегибает палку.
Но видимо, выстрел попал в цель, так как Рита заговорила гораздо менее уверенным тоном:
— Но список, Декстер, и потом, ты же должен... ну, ты понимаешь.
Я указал на детей, которые немедленно устремили на мать несчастные щенячьи глаза.
— И я действительно не сомневаюсь, ты все сделаешь правильно. Целиком и полностью, — добавил я, ради пущего эффекта слегка сжимая руку Риты.
— Да, но все-таки, — уже слабо сопротивляясь, проговорила та.
— Ну пожа-а-а-алуйста! — взмолилась Эстор, а Коди добавил:
— Мама, акулы!
Рита перевела взгляд с одного на другого и принялась яростно кусать губу, так что я испугался, как бы она не отгрызла ее напрочь.
— Ну... — сказала она. — Если так...
— Ура! — заорала Эстор, а Коди почти улыбнулся. — Спасибо, ма!
Оба вылетели из-за стола.
—Но сначала почистите зубы! — приказала Рита. — И, Декстер, не забудь про крем от загара, он на столе в номере... в люксе.
— Конечно, — ответил я. — А ты где будешь?
Рита нахмурилась и обвела комнату глазами в поисках часов.
— Офис открывается в семь... через десять минут. Я схожу туда с Лили-Энн и спрошу... Брайан сказал, у них есть фотографии еще лучше, чем... но, Декстер, честное слово...
Я ободряюще похлопал Риту по руке.
— Все будет хорошо, — повторил я. — Ты прекрасно в этом разбираешься.
Рита покачала головой:
—Не подпускай их слишком близко к акулам. Потому что, ей-богу...
— Мы будем очень осторожны, — заверил я.
Когда я вышел, чтобы присоединиться к Коди и Эстор, Рита вынула Лили-Энн из высокого стульчика и принялась вытирать яблочный соус с ее лица.
Эстор и Коди стояли перед отелем и в благоговейном изумлении рассматривали компании бородатых толстяков, которые проходили по Дюваль-стрит, подозрительно поглядывая друг на друга.
Эстор покачала головой и сказала:
— Они такие похожие, Декстер. Даже одеты одинаково. Они что, геи?
— Ну, вряд ли все, — ответил я. — Даже в Ки-Уэсте.
— Тогда что же случилось? — спросила она так, словно я оказался виноват в том, что мужчины здесь выглядели одинаково. Я уже собирался оправдаться странной вселенской случайностью, но потом вспомнил: мы, в конце концов, в Ки-Уэсте, и на дворе июль.
—День Хемингуэя, — ответил я. Дети недоуменно уставились на меня.
—Они все похожи на Хемингуэя, — объяснил я.
Эстор нахмурилась и взглянула на Коди. Тот покачал головой.
—Что такое «Хемингуэй»? — спросила Эстор.
Я посмотрел на толпу двойников на тротуаре. Толстяки толкались локтями и пили пиво.
— Бородатые мужики, которые много пьют, — объяснил я.
— Не хотела бы я стать такой, — заметила Эстор.
— Пошли. Тебе еще нужно почистить зубы, — напомнил я.
Я загнал детей в лифт, напоследок заметив Риту, идущую к выходу. Она помахала нам и крикнула:
—Не подходите слишком близко... я позвоню, когда... учтите, там надо быть в два!
— Пока, мам, — отозвалась Эстор, а Коди помахал.
Мы поднялись на нужный этаж и зашагали к номеру. Я провел карточкой по замку и открыл дверь, пропустив Коди и Эстор вперед. Они бросились в комнату и, прежде чем я успел последовать за ними, остановились как вкопанные.
—Ух ты! — воскликнула Эстор.
— Круто, — сказал Коди гораздо громче и яснее, чем обычно.
— Дек-стер, — радостно пропела Эстор, — ты посмотри!
Я протиснулся мимо них в гостиную — и оказалось достаточно одного взгляда, чтобы все тело, кроме глаз, перестало повиноваться. Ноги не двигались, рот пересох, связные мысли улетучились, сменившись коротеньким словечком «но», которое повторялось вновь и вновь, пока я стоял и смотрел.
Кто-то выдвинул и аккуратно застелил складную кушетку, на которой спали Коди и Эстор, — подушки взбиты, одеяло отвернуто. На постели аккуратно лежала неподвижная груда, некогда бывшая человеком, но теперь ничуть его не напоминавшая, — лицо превратилось в небольшой гладкий кратер, полный запекшейся крови. Видимо, какой-то огромный твердый предмет вошел в соприкосновение с плотью и костями. В середине месива торчали несколько серых зубов и один глаз, вылетевший из глазницы от удара.
Кто-то с ужасающей силой ударил по этому лицу чем-то вроде бейсбольной биты, обезобразив его и, возможно, убив человека на месте. К сожалению. Я напугался почти до обморока, найдя в номере труп, но все же узнал дешевый костюм и некоторые сплющенные черты лица и понял, как некогда звали этот паршивый мешок костей.
Его звали детектив Худ.
Я никогда не любил детектива Худа — а теперь он мне нравился еще меньше. Он достаточно навредил мне при жизни, но найти его мертвым в моем номере было сущим наказанием, это противоречило базовым стандартам этикета и приличий. Худ нарушил все, что можно, и я почти желал, чтобы он ожил, и тогда я еще раз убил бы его.
Но, не считая грубейшего нарушения благопристойности, имелись и другие сложности, гораздо более серьезного характера. Хотелось бы мне, чтобы мой могучий мозг немедленно заработал на полную катушку и приступил к решению задачи, но, к сожалению, на самом деле все обстояло совсем иначе. Я разозлился на Худа, под занавес еще раз погрешившего против хорошего тона, и вообще ни о чем не мог думать, пока не услышал голос Эстор:
