— Мы немножко пройдемся.
«Доставить меня?» — подумал Геррин, а вслух произнес:
— Я чувствую себя совершенно нормально.
Незнакомцы снова поставили его в середину и пошли по направлению к цепному ограждению. Земля была покрыта мусором, бутылками, принесенной ветром бумагой. Дэвид видел, как кто-то разомкнул цепь и отвел в стороны оба конца, образовав проход. Вокруг не было ничего, кроме темноты, какая бывает в зеве пещеры. Или в аду.
Парень, который говорил с ним, потянулся к кобуре, и Геррин непроизвольно издал звук — он захныкал и одновременно застонал. Парень достал из кармана тонкую блестящую металлическую коробочку прямоугольной формы. Открыв ее, он предложил сигарету без фильтра своему напарнику и вынул одну для себя. Второй парень, чиркнув зажигалкой, зажег обе сигареты, и они, остановившись, с огромным удовольствием закурили.
— Вы н-н-е угостите и меня? — спросил Геррин, чувствуя, что его рот плохо ему подчиняется.
— Вы же не курите.
— Последнюю сигарету. У меня есть право на последнюю сигарету. Так обычно поступают.
Этой пустопорожней болтовней он позорил себя, но уже не мог удерживать слова во рту.
Парни рассмеялись и покачали головами. Покурив, они бросили окурки в сторону. Напарник с наслаждением помочился, и парни снова запихали Геррина в багажник.
По его прикидкам, они ехали около часа. Затем он ощутил несколько остановок и возобновлений движения, слышал обрывки беседы, из которых не мог ничего понять. Когда его достали из багажника, Дэвид несколько раз потопал по земле, восстанавливая кровообращение в ногах, потянул руки и плечи.
Когда он, закончив потягивания, открыл глаза, двух парней и водителя уже не было. Перед ним стоял мужчина огромного роста и могучего телосложения, с волосами цвета соломы и щеками, заросшими щетиной; вокруг его шеи был обмотан красный в клеточку шемаг. На нем были пропыленные джинсы, рубашка цвета хаки, к наплечной портупее был прикреплен невообразимого вида пистолет в кожаной кобуре. Геррин узнал его. Этот гигант приходил к нему вместе Барнардом.
Позади этого мужчины стояли еще двое одетых подобным образом. У обоих были пистолеты в кобуре и какое-то более тяжелое вооружение, но не «М-16», не «АК-47», а нечто иное, чего ему не доводилось видеть. Этих людей нельзя было принять ни за кого, кроме как за американцев. Высокие, плотные, мускулистые, хорошо откормленные и, главное, с глазами, похожими на дула пистолетов.
— Доктор Геррин, — обратился к нему огромный мужчина, и Геррин содрогнулся. Услышать такой голос бывает дано лишь раз в жизни. У него были глаза настоящего хищника — такого, который отлично знает, как и где удобнее всего валить наземь добычу.
— Почему бы вам просто не убить меня здесь и не избавить нас всех от з-з-затруднений? — Страх снова овладел Геррином, и слова забулькали у него во рту. Ему не терпелось узнать, что его ждет, поэтому он и не мог остановить словесный поток.
— Что?
— Да просто сделайте это. Кончайте скорей. Эти двое должны были сделать это, но не справились со своими нервами. Ну давайте же.
— Нет, так мы не работаем, — сказал его собеседник и посмотрел из-за плеча в сторону.
Геррин, посмотрев туда же, увидел ангар, внутри которого, припав к земле, стоял черный, странного вида вертолет.
— Так что все-таки вы со мной сделаете?
— То, что полагается.
Халли, выйдя из самолета по телескопическому трапу в Далласе, почти сразу же столкнулась с Бауманом. Она не спрашивала, как он смог без билета проникнуть в закрытую зону аэропорта, а, бросив на пол ручной багаж, крепко обняла его и долго не размыкала объятий; они стояли на середине прохода, и пассажирам приходилось обходить их.
— Давай отойдем куда-нибудь.
Держа ее багаж, да и ее саму, измотанную и ослабевшую после четырех дней и четырех ночей обратной дороги и не отошедшей еще от полюсного времени, Уил двинулся из заполненного прилетевшими пассажирами отсека. Перейдя в соседний безлюдный отсек, они стояли и смотрели друг на друга.
— Ты получил мои электронные письма? — спросила Халли.
— Нет, — ответил Бауман, глядя на ее удивленное лицо. — А ты получила мои?
— Нет, — ответила она, и его лицо тоже сразу стало удивленным. — Я подумала, ты разозлился на меня, Уил.
— И не думал. Мне показалось, что это ты разозлилась, — сказал он.
— Нет, даже и не думала, — успокоила его Халли.
Они почти сразу поняли, в чем было дело.
— Когда мы расставались, ты сказал, что тебе надо мне кое-что сообщить, — напомнила Халли.
— Так и ты сказала мне то же самое.
— И что же ты хотел мне сказать? — спросила она.
Уил рассказал ей все, что писал в электронных письмах.
На мгновение почувствовав неловкость от того, что она так неправильно о нем думала, Халли рассказала ему о том, что писала в своих.
Маленький мальчик шел рядом с матерью, державшей его за руку. С гордо поднятой головой он шагал по главному залу аэропорта в кроссовках, на задниках которых при каждом шаге мелькали разноцветные огоньки. Женщина с ребенком вошли в обширный зал, где располагались накопители и не было никого, кроме высокой белокурой женщины и мужчины огромного роста. Они крепко сжимали друг друга в объятиях, словно боясь, что какая-то сила их растащит. «Ну, например, ужасный шторм», — подумал мальчик. Ураганный ветер. Похожий на воронку. Что бывает при таком ветре, он видел, а вот как такой ветер называется, забыл.
— Мама, а как называется то, что подняло Дороти и ее дом на воздух?
— Торнадо, — ответила женщина. — А почему ты вдруг вспомнил об этом?
— А вот посмотри на этих людей, — сказал ребенок. — У них что-то не так?
Женщина метнула быстрый взгляд на обнявшуюся пару.
— Не показывай пальцем. У них все в порядке. Просто они счастливы от того, что видят друг друга.
— А почему тетя плачет, если они так счастливы?
— Бывает, что счастье вызывает слезы, — ответила мать, а мальчик подумал, что смешнее этого ничего в своей жизни не слышал. Но все равно он не мог не смотреть на них: они были какими-то — ну как бы это сказать? — не похожими на других.
И вдруг женщина-блондинка посмотрела прямо на мальчика. И мужчина посмотрел туда, куда был направлен ее взгляд. Под их прямыми взглядами мальчик словно застыл.
— Я ведь велела тебе не смотреть. — Мать нахмурилась и сжала руку сына.
А женщина-блондинка не отводила взгляда от ребенка. Через несколько секунд она посмотрела на мужчину и кивком головы указала на сверкающие огоньками кроссовки. Они оба улыбнулись. Женщина помахала мальчику рукой. Он тоже помахал ей в ответ и пошел дальше, а эти двое остались стоять, обнимая друг друга.
— Видишь, она не сердится, — объявил мальчик матери, отпустившей его руку и велевшей идти рядом.
Торнадо… Это такой шторм, который все срывает с мест. Рвет все на части. Все смешивает в одну кучу: дома, амбары, коров. И людей. Но, оглянувшись и посмотрев в последний раз на обнявшуюся пару, мальчик подумал, что оторвать этих двоих друг от друга не сможет даже торнадо.
Для создания мрачной атмосферы, которая должна возникать в сознании читателя при чтении этого романа, потребовалось некоторым образом изменить реальную картину жизни на полюсе. Еда, условия жизни, да и сами полярники немало претерпели от этой трансформации. Для начала позвольте мне заверить вас в том, что люди, работающие в самой нижней точке света, являются по большей части компетентными, коммуникабельными, вменяемыми и здравомыслящими.
При всем том нечеловеческие условия жизни постоянно требуют от обитателей полюса огромного напряжения физических и духовных сил. Убийства и жестокие драки не являются там привычными событиями, однако они все-таки случаются. Одной из причин, побудивших меня к написанию этого романа, была таинственная смерть в 2000 году ученого, доктора Родни Маркса. По неизвестным причинам официальные службы Соединенных Штатов блокируют попытки полиции Новой Зеландии расследовать это дело. Как сказал несколько лет назад Грант Уормалд, старший сержант новозеландской полиции: «Меня не полностью удовлетворяют представленная информация и отчеты, переданные полиции Новой Зеландии и коронеру». В январе 2007 года в одном документе, рассекреченном в соответствии с Законом о свободе информации, было сказано, что «на ход новозеландского расследования было оказано давление через дипломатические каналы». Этот вопрос остается открытым по сей день и подогревает интерес приверженцев теории заговора: один из полярников, который мог знать, что произошло в действительности, исчез, и тоже таинственным образом, ночью с борта корабля, находящегося в полярных водах, вскоре после смерти Маркса.
