– С вашей малышкой все хорошо. – Роберт притянул к себе озадаченную Руби. – Вот, видите? С ней все хорошо. – Он обращался к Черил, как к трехлетней, и, судя по ее виду, сейчас Черил ровно столько и было.
– Ну-ну… Ну-ну… – Луиза захлопотала над Черил: усадила, погладила по голове, плечам, зашептала что-то ласковое.
Роберт осторожно подтолкнул падчерицу – хотя теперь у него уже не было права так ее называть – в сторону Черил. Он возвращал Руби родной матери, а казалось – сдирает кожу с живой Эрин. Его затрясло от собственного предательства.
Он не учел желания Руби, а девочка не собиралась идти у него на поводу.
– Пусти! – прошипела Руби, цепляясь за Луизу как за спасательный круг.
Луиза пыталась высвободиться из хватки девочки, Руби уцепилась намертво, Роберт упорно тянул ее к Черил, но внезапно битва прекратилась. Все остолбенели, услышав детский плач. Несколько секунд – и младенец раскричался во все горло.
Роберт отпустил Руби, толкнул дверь за спиной Черил, шагнул в комнату и вернулся с извивающимся, вопящим розово-бархатным свертком. Младенец продолжал кричать во всю мощь своих крохотных легких, и напрасно Роберт тряс его и тер спинку. Впрочем, его опыт обращения с детьми был нулевым, он и держал-то малыша, как куклу.
– Это ваш ребенок? – спросил он Черил, пытаясь перекрыть детские вопли.
Молнией метнувшись к нему, Черил вырвала живой сверток из рук Роберта – лысая головка малютки дернулась, дитя зашлось в визге – и, скатившись по лестнице, исчезла из виду.
– Боже… – простонал Роберт.
Черил они нашли в гостиной. Она держала ребенка на руках и пела, пела, раскачиваясь взад-вперед, вновь в пучине безумия. Младенец умолк и таращил на нее глазенки.
– Роберт, честное слово, нам лучше уйти…
Шепот Луизы оборвал настойчивый стук в дверь. Роберт не оставлял попыток выжать из Черил хоть одно разумное слово, и дверь открыла Луиза.
На пороге стояла беременная восточная красавица со снимков.
– А Черил дома? – спросила девушка и округлила глаза: – О-ой… Кошмар. Что с ней такое, не знаете?
Безжизненная, мертвенно-белая под вуалью своего горя, Черил не замечала собравшихся вокруг нее людей.
– Нет. В таком состоянии мы ее и обнаружили.
Роберт хотел спросить у девушки, что она знает о младенце, но его остановила Луиза:
– Роб, можно тебя на пару слов?
Он вскинул руку: погоди. Колыбельная Черил сменилась словами, которые он пытался и не мог разобрать.
– Роб, мне нужно тебе кое-что сказать! – Входная дверь все еще была открыта, и Луиза топталась на пороге, словно собираясь при первой возможности удрать. – Послушай, Роб. Я хочу позвонить Джеку Хэммонду, узнать результаты теста.
Роберт не заметил, какой тоскливой завистью подернулся взгляд Луизы. Она кожей ощущала нежность Роберта к Руби, заботу о Черил. Казалось, тончайшее стекло отделило эту сцену от мира, но уж очень оно хрупкое – Луиза почти воочию видела блеск осколков на ковре.
– Роб, прошу тебя, подожди минутку, ладно? Я быстро.
Роберт наконец повернул голову к Луизе и медленно кивнул. Ну вот и все. Сейчас он услышит то, в чем уверен безо всякого теста.
Черил сидела на ковер, поджав под себя ноги. Младенец ерзал на ее коленях, но молчал – только кулачок мусолил, причмокивая в такт напеву. Из открытой двери повеяло свежестью, и Роберт подумал, что ветерок очень кстати: общество Черил действовало на него как угарный газ. Горе этой женщины осязаемо. Сорвать бы с нее покров страданий, скомкать и зашвырнуть подальше.
– Привет, Джеймс…
Роберт услышал голос Луизы, но продолжение фразы заглушил рев автомобильного мотора на улице. Потом сиреной взвыл младенец, и телефонный разговор Луизы доносился до Роберта обрывками слов и фраз. Роберт старался вникнуть в их смысл, а видел лишь Эрин с похищенным ребенком на руках.
«Моя жена – преступница», – подумал он и на том же внутреннем вздохе протянул руки и прижал к себе ее бесплотный образ. Он так хотел ее вернуть… если б только можно было изменить прошлое. Но в этот миг образ Эрин рассыпался на тысячи кусочков и исчез.
– Что? Повтори, Джеймс. Ничего не слышу – связь отвратительная.
Скрипнула и хлопнула калитка. В окно Роберт видел Луизу: она шла по улице, пытаясь поймать сигнал. Прочитать что-то по ее губам Роберт не смог, сколько ни напрягал зрение. А вдруг он все-таки ошибся насчет Эрин? Любой мало-мальски приличный адвокат в пыль разнес бы косвенные улики против юной Эрин – Рут Вайстрах – и ткнул бы присяжных носом в эту самую пыль. Подозрения полиции тринадцатилетней давности и его собственная маниакальная мнительность не делают из Эрин похитительницу детей. Доказать, что она была проституткой, тоже никто не может, как и подтвердить слова Бакстера Кинга. Роберт отдавал себе отчет, что полагается исключительно на интуицию. Беда в том, что интуиция его еще не подводила.
Луиза все прижимала к уху телефон, а Руби снова и снова спрашивала: «Что происходит?» Сейчас Джеймс Хэммонд вынесет приговор… Роберт переводил глаза с Черил на Руби. Вы должны ощутить связь. Вы ведь одна плоть и кровь, так почувствуйте свое родство!
Луиза вернулась в дом. Она распустила волосы. Роберт пристально смотрел на нее. Руби в очередной раз дернула его за руку:
– Пап, ну сколько можно?! Пойдем!
Ребенок опять заплакал, и Черил тут же отозвалась колыбельной.
Роберт был совершенно измотан. Он попал в самый эпицентр бури: куда ни глянь, нигде ни просвета в тучах, ни лучика солнца.
Луиза покачала головой. Безмолвно и мрачно.
– Пап, я ухожу! – Руби решительно повернулась к двери.
Роберт, повергнутый в ступор жестом Луизы, очнулся и медленно соединил холодные пальцы Черил с беспокойными пальцами Руби.
Луиза его не остановила.
Роберт стащил с дивана плед и укутал Черил. Он невольно кривился от боли в сердце и, кажется, вслед за Черил терял ощущение реальности, но держался, должен был держаться – ради Руби.
– Черил, это ваш ребенок? – Роберт присел на корточки рядом с несчастной женщиной, коснулся ладошки малыша. Надо же – ему и в голову не приходило, что у Руби может быть братик или сестричка.
– С ней что-то не так, правда? – прошептала беременная красавица, с видимым трудом опустившись на ковер. Шелковистые черные волосы окутывали ее как шаль, живот мешал сидеть, и она неловко ерзала, пытаясь найти удобное положение.
Роберт покачал головой:
– Да уж. А вы не в курсе, что с ней случилось?
– Я каждую неделю прихожу на ее сеансы. Уже давно. С ней всегда все было в порядке, – ответила девушка с мягким акцентом. – А в прошлые выходные я не смогла прийти – дома были разные… проблемы. – Она приложила ладонь к животу. – Сегодня заглянула – никто не открыл, ну я и вошла со стороны сада, а Черил наверху, в гостевой комнате, в жутком виде. И ребенок кричит. Я не знала, что делать.
– Но вы все же что-то сделали? – Роберт погладил влажные от пота волосы Черил и хотел забрать малыша, но безуспешно: Черил вся напряглась и запела еще громче.
– Пошла домой и все рассказала старшему брату. Он обещал сюда прийти, как только сообщит в полицию. Я бы раньше вернулась, но мне тяжело ходить… – Девушка снова погладила свой живот. – Скажите, она поправится? Она такая добрая, столько для меня сделала.
Роберт кивнул:
– Надеюсь. Думаю, это просто шок.
А причина этого шока – он сам. Обрушил на бедняжку новость о ее девочке, без всякого предупреждения! Если бы не его безответственность, Черил не сбежала бы из паба, они поговорили, подготовили бы ее встречу с Руби – в присутствии консультантов, да и врача, если на то пошло. А теперь… теперь в любую секунду можно ожидать воя полицейских сирен и синих бликов мигалок.
– Это ведь не твой ребенок? – Девушка обняла Черил за плечи. – Ну же, скажи Саре. Я тебе столько всего рассказывала, теперь твоя очередь.
Черил ее не услышала, лишь притиснула малыша к груди, и тот затих.
– Наташа! – прошептала она, прильнув губами к лысой головке.
– Нет-нет, это не Наташа! – не выдержал Роберт. Пора уже все объяснить. – Вот она, Наташа! – Он поймал руку возмущенной Руби – та не успела спасись бегством.
– Что за бодяга, Роберт! Оставь меня в покое! – Глаза Руби метали молнии.
Роберт внутренне съежился – и от ее резкого тона, и от «Роберта» вместо «папы», и от ненавидящего взгляда. Он уже теряет эту девочку. Первая стадия предстоящего полного разрыва.
– Руби, это твоя…
– Нет! – От визга Черил, казалось, остолбенел даже ветер, что веял в открытую дверь и гулял по комнате. Звонкий и ясный, голос Черил как ножом полоснул по сердцу каждого.
Дочка в колодце, колодец в саду.
Бросила мама, гореть ей в аду.
Лопнет веревка, дитя упадет.
Крошку в колодце никто не найдет.
