— Нет вопросов.
Едва я опускаюсь на место, как Тадео шипит мне в ухо:
— Ты чего молчишь? Ты должен с ними спорить.
— Я сам знаю, что делать, — цежу я. Как же я устал от его самонадеянности, и теперь он явно мне не доверяет. Такое отношение, похоже, вряд ли изменится.
Когда объявляют перерыв на обед, я получаю эсэмэску от Мигеля Запаты. На утреннем заседании я видел его в заднем ряду вместе с несколькими родственниками и друзьями — они внимательно следили за процессом. Мы встречаемся в холле и выходим на улицу. Там к нам присоединяется Норберто, бывший менеджер Тадео. Напарник держится немного поодаль. Я еще раз объясняю им, что Тадео отказывается от очень хорошей сделки. Он может выйти на свободу уже через полтора года и снова вернуться на ринг.
Но у них имеется вариант получше. Присяжным номер десять является Эстебан Суарес — ему тридцать восемь лет, он работает водителем грузовика в компании, поставляющей продукты питания. Пятнадцать лет назад он эмигрировал из Мексики на законных основаниях. Мигель говорит, что у него есть друг, который с ним знаком.
Мы вступаем на очень скользкую почву, и я стараюсь не показать своего удивления. Мы сворачиваем на узкую улицу с односторонним движением, где высокие здания не позволяют солнцу пробиться вниз.
— И откуда твой друг его знает? — интересуюсь я.
Мигель — типичный уличный бандит и занимается распространением кокаина. Его поставляет крупная банда наркоторговцев, но к большим барышам Мигеля не допускают. Брат Тадео со своей шайкой занимает в этой цепочке среднюю нишу без всяких перспектив роста. Этим же промышлял и сам Тадео, когда мы встретились с ним почти два года назад.
— Он знает многих людей, — отвечает Мигель, пожимая плечами.
— Не сомневаюсь. А когда он познакомился с мистером Суаресом? В последние сутки?
— Это не важно. Важно то, что с ним можно договориться, и это не так дорого.
— За подкуп присяжного ты можешь угодить в соседнюю камеру с Тадео.
— Да ладно, сеньор… За десять штук Суарес сделает так, что у жюри не будет единого мнения, а то и вообще Тадео оправдают.
Я останавливаюсь и смотрю на этого мелкотравчатого бандита. Да что он знает об оправдании?
— Если ты думаешь, что жюри может отпустить твоего брата на все четыре стороны, то у тебя просто не все дома, Мигель. Такого не будет.
— Ладно, значит, отсутствие единого мнения. Ты сам говорил, что если такое случится пару раз, то прокурор снимет все обвинения.
Я снова трогаюсь с места, но иду медленно, не очень понимая, куда мы направляемся. Напарник держится в пятидесяти ярдах сзади.
— Ладно, подкупай присяжного, если хочешь, но я в этом не участвую.
— Ладно, сеньор, дай мне наличку, и я сам все устрою.
— Понятно. Тебе нужны деньги.
— Да, сеньор. У нас просто нет таких денег.
— У меня тоже, особенно учитывая, сколько я уже потратил на защиту Тадео. Я уже заплатил больше тридцати штук за сбор материала на всех присяжных, двадцатку психоаналитику, и еще двадцатка ушла на разные накладные расходы. И хочу напомнить, Мигель, что в моем бизнесе принято, чтобы клиент платил адвокату за представление своих интересов, не говоря уж об оплате всех накладных расходов, а не наоборот.
— Так ты поэтому за него не бьешься?
Я снова останавливаюсь и смотрю на него:
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Мигель. Я делаю все возможное, учитывая обстоятельства и факты дела. Вы, ребята, с чего-то взяли, что я смогу отыскать в законе какую-то загадочную лазейку и добиться его освобождения. Хочешь знать правду, Мигель? Такой лазейки просто нет. И передай это своему бестолковому брату.
— Нам нужно десять штук баксов, Радд. Причем быстро.
— Сожалею. У меня их нет.
— Тогда нам нужен другой адвокат.
— Слишком поздно.
«П» — это пирожковая. После очередной бессонной ночи я встречаюсь с Нейтом Спурио неподалеку от университета. На завтрак он взял черный кофе и две булочки с повидлом в медовой глазури. Я не голоден, так что ограничиваюсь черным кофе. После нескольких минут разговора ни о чем я перехожу к делу:
— Послушай, Нейт, в эти дни я здорово занят. Что ты хотел?
— Из-за суда?
— Да.
— Слышал, тебе там приходится несладко.
— Не то слово. Ты меня позвал. Что случилось?
— Ничего такого. Меня просили передать слова благодарности от Роя Кемпа и его семьи. Девушку отправили на реабилитацию. Понятно, она сейчас никакая, но уже в безопасности и с родными. Я хочу сказать, Радд, что родные считали ее погибшей. А теперь она снова с ними. Они сделают все, чтобы вернуть ее к нормальной жизни. И они, похоже, напали на след младенца. Операция в стране еще не закончена. Вчера были новые аресты, освободили еще нескольких девушек. А насчет младенца получили наводку, которую сейчас отрабатывают.
Я киваю и делаю глоток.
— Это хорошо.
— Не то слово. И Рой Кемп с семьей хотят, чтобы ты знал, как они тебе признательны за помощь в возвращении дочери и вообще за все.
— Он похитил моего ребенка.
— Да ладно тебе, Радд.
— У него самого украли дочь, так что он должен знать, что я чувствую. Мне наплевать на его благодарность. Пусть радуется, что я не наслал на него ФБР, иначе сидеть бы ему в тюрьме.
— Перестань, Радд. Забудь. Все же закончилось хорошо, и это твоя заслуга.
— Никакой моей заслуги тут нет, и я не хочу иметь к этому никакого отношения. И передай мистеру Кемпу, чтобы шел он куда подальше.
— Передам. У них появилась зацепка на Свэнгера. Вчера один бармен видел его в Расине, штат Висконсин.
— Отлично. Мы можем встретиться примерно через неделю и выпить пива? А сейчас мне действительно некогда.
— Само собой.
Перед началом слушаний в пятницу утром мы с Напарником и Клиффом встречаемся в здании суда и отходим в сторону, чтобы обменяться мнениями. Теперь задача Клиффа — занимать место в разных местах зала и наблюдать за реакцией присяжных. Его мнение о вчерашнем дне меня не удивляет: присяжные настроены против Тадео и уже приняли для себя решение. Клифф все время повторяет, что нужно немедленно соглашаться на предложение, если оно по-прежнему в силе. Я рассказываю ему о недавнем разговоре с Мигелем. Клифф отвечает:
— Если его можно подкупить, то с этим лучше поторопиться.
Когда присяжные рассаживаются, я бросаю быстрый взгляд на Эстебана Суареса. Я намеревался сделать это незаметно, как часто происходит во время слушаний. Но он не сводит с меня глаз, как будто ждет, что я подойду и вручу ему конверт с деньгами. Что за кретин! Нет сомнений, что с ним уже связались. Нет сомнений, что доверять ему нельзя. Неужели он уже считает эти деньги своими?
Судья Фэбиноу приветствует собравшихся в зале. Следуя обычной процедуре, она интересуется у присяжных, не пытались ли какие-то люди войти с ними в контакт, чтобы оказать давление и повлиять на принятие ими решения. Я бросаю взгляд на Суареса. Он по-прежнему пялится на меня. Уверен, что это замечают и другие.
Мистер Мансини поднимается и заявляет:
— Ваша честь, штат закончил допрос своих свидетелей. У нас еще есть свидетели, чьи показания могут потребоваться при опровержении, но в настоящий момент в них нет необходимости.
Меня это не удивляет, потому что Макс добился, чего хотел. Он вызвал только двух свидетелей, но больше ему и не нужно. Видео говорит само за себя, и Макс этим умело пользуется. Он установил причину смерти и назвал ее виновника.
Я подхожу к присяжным, обвожу взглядом всех, кроме Суареса, и начинаю с констатации очевидных фактов. Мой клиент убил Шона Кинга. В этом не было ни преднамеренности, ни плана. Он ударил его двадцать два раза и сам этого не помнит. Примерно за четверть часа до нападения на Шона Кинга по голове и лицу Тадео Запаты было нанесено в общей сложности тридцать семь ударов, и нанес их боец, заслуживший благодаря своей силе прозвище Кувалда. Тридцать семь ударов. Тадео не был нокаутирован, но на его способности соображать это безусловно сказалось. После второго раунда, когда Кувалда нанес ему удар коленом в челюсть, он мало что помнил. Мы покажем вам, члены жюри, весь бой, посчитаем все тридцать семь ударов в голову и докажем, что Тадео не контролировал свои действия, когда напал на рефери.
Я краток, поскольку сказать особенно нечего. Поблагодарив всех за внимание, я возвращаюсь на место.
Мой первый свидетель — Оскар Морено, тренер Тадео и человек, который обратил внимание на способного парнишку, когда тому было шестнадцать. Мы с Оскаром примерно одного возраста, он старше членов банды Тадео и повидал всякое. Он проводит дни в тренажерном зале, куда ходят латиноамериканские мальчишки, и тренирует тех, кто подает надежды. К тому же у него нет судимостей, что для свидетелей в суде огромный плюс. Криминальное прошлое всегда возвращается, чтобы испортить настоящее. Присяжные не склонны верить бывшим заключенным, которых приводят к присяге.
