– Конечной точкой убийств топором задумывался Конни Ландин, – пояснила Ди. – А вот конечной точкой пляжных убийств вряд ли была ничем не примечательная, скажем, немка с родинкой на щеке. Разумеется, кульминацией должна была стать его мама, по всей видимости, папина сообщница, которая, возможно, даже присутствовала на том пляже пятого июля девяносто пятого года.
– Получается, что эта несчастная девушка в подвале – лишняя, – подытожил Бергер. – Может, он хотел сохранить ее замороженной навсегда? А вам не кажется интересной цифровая символика? Четыре замороженные жертвы и четверо братьев? Ему, похоже, такое нравится.
– Тилли важнее, чем мы думали, – сказала Ди, хватая свой мобильник. – Надо проверить.
Проверить не удалось. Никто не ответил. Она попробовала позвонить на другие номера. Наконец, дозвонилась, ее переключили на нужного человека.
– Тилли Дальбери прибыла в Главное управление? – спросила она.
По выражению лица Ди невозможно было ничего понять.
Блум ковырялась в своем салате, Бергер приступил, наконец, к бигмаку. Он уже лет двадцать такого не ел. Вкуса совсем не чувствовалось.
Ди скорчила такую гримасу, что сомнений не осталось. Тилли не доехала до полиции. Кто-то перехватил ее по дороге.
Это было совсем неприятно. Даже для трех полицейских, которые много чего повидали на своем веку. Ведь в глубине души все они были именно полицейскими.
Матильда представляет для Блока ценность, но только когда устранены все сыновья. Либо Блок похитил ее, чтобы держать под контролем, либо ее забрал убийца. Ее сын.
– Патрульную машину остановили в паре кварталов от полицейского управления, – сказала Ди. – Двоих сотрудников пристегнули наручниками к машине прямо в центре Стокгольма.
– Блок или сын? – спросил Бергер. – Кто ее похитил? И где они теперь?
– Блок застрелил бы полицейских, – предположила Ди. – Ее похитил тот, кто оставил нам загадку. Мы найдем его, только если разгадаем ее.
Она передала свой телефон Бергеру и Блум. Три синие фишки на одной ступеньке и пять таких же фишек на ступеньку выше. Что это могло значить?
– Нравится ему играть, – сказал Бергер. – Вспомните двухстороннюю стрелку.
– Синий цвет, – произнесла Блум. – Он и раньше оставлял нам синие послания. В маленьких колбочках с синими крышками.
– Три, – сказал Бергер. – Три брата? Три мертвых брата?
– А кого тогда должно быть пять? – спросила Ди.
– Пока мы тут сидим с этим дерьмом, многое решается, – напомнил Бергер.
– Пять чего-то поверх трех мертвых братьев? – произнесла Ди. – Как это вообще может нас куда-то привести? Не говоря уже о том, чтобы вывести на правильный путь.
– Я хочу выкурить сигарету, – сказал Бергер.
– Ты же не куришь, – напомнила ему Блум.
– Именно поэтому, – пояснил Бергер. – И выпить хороших односолодовых виски.
– Так, сосредоточились, – сказала Ди. – Это должно что-то значить. И адресовано это именно нам. Тебе, тебе и мне. Лично. Соберитесь, черт возьми!
– Хорошо, – сказала Блум, выпрямив спину. – Пять над тремя. Пятьдесят три? Десятки на ступеньку выше, чем единицы.
– А что такое пятьдесят три?
Ди покачала головой. Ничего не получалось.
– Сэм, соберись, – сказала Ди. – Сумасшедший оставил для нас загадку. Он знает, что мы можем ее разгадать, и он хочет, чтобы мы это сделали.
– Не слишком ли примитивно? – спросил Бергер. – Типа три под пятью? Или пять над тремя? Без контекста. Чистая математика.
– Хотя что нам это дает?
– Пять над тремя, – произнесла Блум. – А это не может быть время?
– Теперь мне нужна уже не сигарета, а настоящая капитанская трубка, – пожаловался Бергер.
Его замечание проигнорировали. Ди взглянула на часы.
– Сейчас начало пятого, – сказала она. – Если бы это означало какой-то дедлайн, то в любом случае уже поздно.
– Возведение в степень, – произнес Бергер.
– Что? – не поняла Блум.
– Похоже на то, – пожал плечами Бергер. – Три в пятой степени. Выглядит как маленькая лестница, если написать цифрами.
Блум достала телефон, включила калькулятор и набрала: три умножить на три умножить на три умножить на три умножить на три.
– Двести сорок три, – сказала она. – Нам это о чем-то говорит?
Бергер покачал головой.
– Мне говорит, – произнесла Ди. – Это число точно где-то встречалось. Но в мозгу такая каша.
– Цифры 2, 4, 3, – задумчиво сказала Блум. – Я тоже их видела. И даже набирала.
– Где набирала? – спросил Бергер.
– В приложении с картами! – воскликнула Ди. – Когда сидела в социальном такси.
– А я набирала их в навигаторе, – кивнула Блум. – Улица Бьюрсэтрагатан двести сорок три.
Поднос полетел на пол.
– Ателье в подвале! – воскликнул Бергер.
62
Пятница, 9 июня
Это было поистине удивительное место. Оно как будто существовало не в нашей реальности, а в какой-то другой, более темной.
Служебная машина въехала в большой внутренний двор. Несмотря на резкие лучи вечернего солнца, между домами царил полумрак.
Они были вдвоем, Бергер и Блум.
Подкрались к густым колючим кустам, стелющимся вдоль дома номер двести сорок три. Низкое подвальное окно старались не выпускать из виду. Оно было заклеено черным полиэтиленом. Изнутри. В прошлый раз такого не наблюдалось, и вряд ли окно затянули полицейские.
Он там. Их убийца действительно там.
И он там не один. С ним его мама. И он собирается ее убить.
В прошлый раз Бергер и Блум зашли не оттуда, они проникли в помещение через площадку с мусорными контейнерами. Теперь на долю Бергера выпало повторить этот подвиг. Блум должна была зайти с другой стороны.
Они разделились. А это всегда нехорошо. Крайне мало что в одиночку получается лучше. Им бы сейчас очень пригодилась Ди, но у нее была другая задача. Приходилось закрывать все выходы, чтобы не дать убийце ни малейшего шанса улизнуть.
Быстро кивнув друг другу, они разошлись в разные стороны. Бергер проскользнул к входу на площадку с мусором. Вскрыв обшарпанную синюю дверь, он рассек затхлый плотный воздух и открыл отмычкой замок на внутренней двери. Оказавшись в коридоре, сразу же почувствовал, как ударяются о тело мелкие насекомые – видимо, повылуплялось множество новых летучих муравьев. И тут Бергер увидел Блум.
Она стояла за дверью, ведущей в ателье. Лицо ее странно поблескивало в темноте. Полная готовность. Глубокое дыхание. Идеальная координация. На секунду она закрыла глаза.
Потом Блум резко распахнула дверь, Бергер кинулся внутрь.
И направил пистолет прямо на неподвижную Матильду Дальберг.
Она полулежала на диване, без сознания. Ее тело закрывал мужчина. Видны были лишь его глаза. По сути, она сидела у него на коленях.
Приставив пистолет к виску Матильды, он поднял вторую руку. В ней он держал шприц. Введя иглу Матильде в шею, мужчина произнес:
– Как вы долго.
На короткое мгновение его лицо высунулось достаточно, чтобы можно было разглядеть, кто это.
– Без глупостей, Юхан, – сказал Бергер.
Юхан Дальберг, «преподаватель философии», старший брат, ответил:
– Из-за того, что вы так медлили, она сделалась неуправляемой. Пришлось дать ей мягкое снотворное. Это ее разбудит.
Он ввел все содержимое шприца маме в шею. Когда он швырнул шприц на пол, левая рука его дрожала.
– Положите пистолеты, – скомандовал Юхан.
– Ты же понимаешь, что мы не можем этого сделать, – сказала Блум.
– Тогда я ее застрелю, – спокойно произнес Юхан. – Пиф-паф!
– Тогда ты гарантированно погибнешь, – сказал Бергер.
– Я и не рассчитываю выбраться отсюда живым. Вопрос лишь в том, скольких я заберу с собой. Делайте, как я сказал, и останетесь жить. И она тоже.
Бергер положил пистолет на стол. Блум колебалась.
– Ну давай же, клади. Они будут лежать тут, рядом. Я приготовил для вас два кресла. Усаживайтесь поудобнее.
