– Ну, ты еще не забыл, что где находится, – сказал Майкл, кивнув на камин.
Гьянкана улыбнулся.
– Я остановился в шале номер пятнадцать. В память о старых временах. Надеюсь, ты не возражаешь.
Это означало, что Гьянкана вошел в шале и прошел наверх по потайному подземному ходу, который заканчивался дверцей в стенке камина.
Сев, Майкл осторожно спросил:
– Это твоезаведение? Я не знаю, как вы разделили все, когда ты уехал.
Гьянкана пожал плечами.
– У Аккардо доля в моих делах в Мексике. Я сохранил свою долю в Чикаго. Ничего не изменилось, кроме того, что этот вспыльчивый Аюппа сидит на моем месте.
Майкл с трудом сдержал улыбку. Мысль о том, что Гьянкана считает кого-то вспыльчивым, показалась ему… забавной.
С другой стороны, Майкл ни разу не видел, чтобы Гьянкана вышел из себя. Однажды Майкл стал свидетелем того, как маленький гангстер воткнул вилку в руку одного парня и ударил подвернувшегося под горячую руку чиновника, но все это было сделано с холодным расчетом и поэтому казалось еще страшнее.
– Я не знал, что ты вернулся, – сказал Майкл.
– Никто не знал.
– Даже федералы?
– Я не в розыске. Я уехал из Штатов по собственной воле. – Гьянкана пожал плечами. – Но и афишировать свой приезд я не хочу. Поэтому я проскользнул через границу, как чертов иммигрант. И так же проскользну обратно. Как семья?
Майкл не сразу понял, что Гьянкана имел в виду.
– Семья в порядке, спасибо, – ответил он. – Пат занимается защитой животных и благотворительностью. Анна в средней школе. А Майк во Вьетнаме – скоро должен вернуться.
– Наконец все это закончится, – кивнул Гьянкана. – Дети вернутся домой – это хорошо. Ты должен гордиться – своим мальчиком.
– Я горжусь им. Но еще больше я буду рад, когда он снова окажется дома, в безопасности… А как твои девочки?
– Выросли. Две замужем, одна развелась. Сейчас это в порядке вещей. – Гьянкана пренебрежительно щелкнул языком. – Никаких принципов не осталось.
Майкл оперся на локоть.
– Сэм, ты ведь проделал весь этот путь не для того, чтобы поболтать о семейных делах.
Гьянкана опять пожал плечами, потом положил руки на колени.
– Я приехал для того, чтобы повидаться с тобой, Святой.
– Неужели?
– О да. Понимаешь, я позволял тебе все это время заниматься второстепенной работой, потому что для наших дел было выгодно, чтобы такой парень, как ты, окруженный ореолом славы, был нашей «крышей».
У Майкла начало покалывать в затылке.
– Но, Майк, я никогда не забывал о том, кто ты на самом деле. Ты по-прежнему тот парень, который застрелил Фрэнка Эббета, тогда, в Калифорнии. Ты по-прежнему тот парень, который в одиночку уложил отряд убийц в имении Капоне в Пальм-Айленд. И ты по-прежнему тот парень, который застрелил тех двух предателей-телохранителей, которые напали на Фрэнка.
Майкл откинулся назад и выдавил из себя улыбку.
– Вообще-то, Сэм, я не тот, за кого ты меня принимаешь.
– Не тот?
– Я уже не тот, кем был раньше.
Гьянкана развел руками; Майкл заметил, что Муни изо всех сил старался вести себя непринужденно.
– Кто из нас может сказать, что не изменился со времен молодости? Раньше я мог осилить трех-четырех телок за ночь… Может, то время прошло, но, Майк…
Гьянкана снял темные очки, и его маленькие круглые акульи глазки, не мигая, уставились на Майкла.
– Я все еще не импотент.
– Рад за тебя, – поднял бровь Майкл.
Гьянкана швырнул очки на стол, они звякнули и немного проехали по столу.
– Первый раз, когда я обратил на тебя внимание, черт, когда же это было, в сорок втором? Когда ты пришел в «Белла Наполи» поговорить с Официантом.
«Белла Наполи» – ресторан на Ривер-Форест, на окраине Чикаго, но официант, о котором говорил Муни, не подавал еду. Гьянкана имел в виду Пола Рикка по кличке Официант.
– Я скучаю по нему, – сказал Майкл, намекая на недавнюю смерть своего крестного отца.
– Такая потеря. Такой человек. Лично я всегда думал, что это ужасно – из-за тюрьмы он лишился кресла, которое по праву принадлежало ему. Джо Бэттерз хороший человек, но при всем моем уважении к нему ему далеко до Пола Рикка. Джо Бэттерз было прозвище Тони Аккардо еще со времен Капоне.
– Я многим обязан Полу, – сказал Майкл.
– Да… да… как и все мы. Жаль, что я не смог приехать на похороны, йо, черт возьми, там должно было быть больше федералов, чем мух над собачьим дерьмом.
– Так и было, – ответил Майкл на это сентиментальное замечание.
– В тот раз в «Белла Наполи» ты произвел на меня впечатление.
– В самом деле?
– Действительно. Это правда. – Маленький человек поерзал в кресле. Он был маленьким в буквальном смысле этого слова, но в нем было что-то необычное, некая харизма, поднимавшая его на пьедестал. – Ты не испугался Бешеного Сэма. Ты не дал ему поблажки.
– А он ее заслужил?
Гьянкано коротко рассмеялся.
– Нет, черт побери! Он был психом, психом и остался. Ты помнишь очки, которые он носит?
– Конечно.
– Ему их не прописывали. У него прекрасное зрение. Но иногда он их снимает, потирает глаза, а потом смотрит на кого-нибудь, уверенный, что застал его врасплох. Как будто мы все думаем, что раз он носит очки, то он совершенно слепой!
Майкл выдавил улыбку.
– В самом деле.
Гьянкана наклонился вперед и сделал большие глаза.
– Ты знал, что он сатанист?
– Сатанист?
– Самый настоящий сатанист, без дураков! Он рассказывал мне про людей, которых убил. Жертвоприношения дьяволу! Я раз видел, как он катался по полу в каком-то припадке, с пеной у рта, и кричал: «Снизойди ко мне, Сатана, я твой слуга, Сатана, управляй мной!» Бред какой-то.
Майкл отхлебнул колы и поставил бутылку на стол.
– Это очень интересно, Сэм.
– «Дьявол заставил меня!» – сказал Гьянкана, напоминая в этот момент самого плохого пародиста всех времен. – Черт! Я могу такое рассказать…
– Ты убедил меня. Бешеный Сэм чокнутый.
Гьянкана наклонился так низко, что почти лег на стол.
– Он не просто чокнутый, Майк. Он опасен.
– Разве это для кого-то секрет?
– Опасен не в том смысле, что может воткнуть нож для колки льда в твою мошонку. Опасен из-за этого дела с Гримальди, этого суда – тызнаешь, как Сэм ведет себя в суде!
– Он защищается.
– Как же. Лежит на носилках в пижаме и кричит в мегафон. Говорит судье, что он хуже, чем Сталин!
– И что?
– А то, что такой непредсказуемый придурок, как Сэм, очень много о нас знает. Ты представляешь себе, какой это риск? А если ему пообещают иммунитет…
– Какое это имеет отношение ко мне?
Гьянкана откинулся на спинку кресла; в окне за его спиной виднелось синее небо, зеленый лес и багровые горы.
– Сэм – проблема. Ты – решение.
Майкл глубоко вдохнул.
– Нужно, чтобы кто-то об этом позаботился – сказал Гьянкана и снова развел руками, – кто-то из тех, кто находится вне подозрений, понимаешь? Ты можешь подойти прямо к Сэму, он ничего не заподозрит. А копы и федералы? Ты так долго был святым, что кто, черт возьми, будет…
– Нет.
Глаза Гьянканы сузились, на его лице было написано скорее замешательство, чем недовольство. Как будто Майкл сказал что-то на суахили.
– У тебя тут непыльная работенка, Майк, – медленно произнес Гьянкана. – Ты уверен, что хочешь потерять ее?
– Уволь меня, если хочешь. У меня есть десяток предложений от честных предпринимателей в Вегасе.
– Честныхпредпринимателей?… – ноздри Гьянканы раздулись.
– При всем моем уважении, Сэм, – сказал Майкл, успокаивающе подняв ладонь, – эта часть моей жизни осталась позади.
Постороннему наблюдателю улыбка Гьянканы могла показаться даже приятной.
– Майк… у тебя нет выбора.
– Это приказ Аккардо?
Овальное лицо Гьянканы вспыхнуло. Но голос оставался спокойным:
– Это мой приказ, Майк. И это не тема для обсуждений. Мы не собираемся устраивать тут дискуссии.
Кивая, Майкл откинулся назад.
– Ты прав. Тут нечего обсуждать. Я не буду этого делать ни для тебя, Сэм, ни для Тони, и ни для кого-либо другого.
Глаза Гьянканы сердито забегали из стороны в сторону, и все же он заставил себя посмотреть на Майкла.
Майкл продолжил:
– Ты не можешь просто зайти ко мне в кабинет, спустя тридцать лет, и ни с того ни с сего сказать, что я снова убийца.
