Паскью расположился на одном из уступов скалы, уйдя как можно дальше от своей находки. Время от времени он поливал плечи и спину морской водой, но это почти не спасало от палящего солнца.
К телу Ника Люк привязал груз, а тело Марианны просто выбросил в воду. Может быть, он осознал свою ошибку, увидев, что тело ее уносит течением, словно заброшенный плот. Позже ее выбросило на эту скалу, так же как и Паскью.
Паскью так и не заставил себя взять что-то из ее одежды на флаг или рубашку. У него не хватило сил столкнуть ее в море.
Он лишь перевернул эту кучу, поддев ногой. Зловоние ударило ему в нос, как будто распахнули огромную печь для сжигания мусора. Он увидел черно-зеленую дыру вместо живота и ребра, с которых свисали остатки мяса. Ее раздуло от трупного газа и гноя. С лица, безгубого и безглазого, свисали черные клочья.
Даже сидя на самом удаленном уступе, он чувствовал этот смердящий запах, и Марианна все еще стояла у него перед глазами. Его била дрожь — от палящего солнца, страха и ощущения запертости на крошечном пространстве. Это было так ужасно, что хотелось прыгнуть в воду и поплыть. Он вспомнил тюремную камеру в Аргентине, в которой сидел в ожидании пыток, слыша крики, доносившиеся со всех сторон.
Сейчас перед ним простирались бескрайние, залитые светом море и небо. Но Паскью сидел склонив голову, обхватив руками колени, как будто впереди была темнота, непроницаемая, как стена.
Казалось, Марианна, с которой они не виделись последние двадцать лет, попала в одну тюремную камеру с ним, и он чувствовал исходящий от нее запах смерти.
Паскью закрыл глаза и стал слушать, как кричат чайки.
Сэр Гарольд Пайпер увидел в окне пролетающую мимо стайку ворон, вытянувшихся в неровную линию. Потом заметил облако, напоминающее лицо с удлиненным носом и еще одно, очертаниями похожее на собаку. Все это не предвещало ничего доброго.
Санитар, разносящий по палатам лекарства, столкнулся с клоуном в коридоре, остановился и с улыбкой спросил:
— У вас сверхурочная работа?
— Хочу доставить им удовольствие.
— А вы разве не даете сегодня представления?
— Нет. — Клоун торопился уйти и произносил эти слова пятясь. — Просто решил навестить кое-кого. Они это любят. Кто знает...
Санитару показалось это забавным — увидеть настоящую улыбку внутри намалеванной, нарочито-кричащей. Он отметил про себя, что на расстоянии все это смотрится лучше: парик, грим, мешковатая одежда, подрисованные слезинки.
— Побольше бы таких людей, как вы, — сказал санитар, — они ведь душевнобольные, но не безумные. По крайней мере, не все из них и не все время. А ваши представления мне и самому нравятся.
— Очень рад. — Клоун продолжал пятиться, помахав рукой на прощание.
Санитар повернулся и, балансируя, пошел дальше, держа поднос с дюжиной пластиковых стаканчиков, где лежали таблетки.
— Это их коктейль перед ужином, — бросил он через плечо.
* * *
Все в этот день предвещало беду, и она случилась.
Пайпер сидел на кровати, прислонившись спиной к стене, не желая подать клоуну руку.
— Мы просто пойдем прогуляемся, — убеждал его Люк, — как раньше. Нам уже пора.
— Я Молох, — твердил Пайпер, — Я Омега.
Обычно эта часть дня проходила спокойно. Санитары разносили лекарства, а остальной персонал и больные смотрели телевизор или прохаживались по саду.
Пайпер, положив под себя руки, без конца твердил:
— Нет, нет, нет, нет... — При этом он тряс головой и раскачивался из стороны в сторону.
— Посмотри-ка! — Люк вытащил из своего уха яйцо; оно, щелкнув, раскрылось, и в комнату выпорхнул рой мотыльков, усевшихся у Пайпера на кровати.
— Мои расчеты почти завершены; так что благодарю вас. — Пайпер стряхнул с кровати поблескивающую серебром пыль. — Я больше не нуждаюсь в вашей помощи. Вы свободны. Я увольняю вас.
— Да мы просто погуляем на солнышке. Погода замечательная, теплая. Поговорим о том о сем. Я хочу знать то, что знаете вы. О том, как вы повелеваете музыкой сфер, на чем строятся ваши расчеты. Мне все интересно.
Прежде Пайпер охотно уходил с клоуном, но даже у сумасшедших есть память. Люк весь напрягся. И сел на кровать рядом с Пайпером. Но старик отодвигался от него все дальше и дальше, пока наконец не расположился на подушке, подобрав под себя ноги.
— Пойдем погуляем. — Клоун тронул его рукой.
Но Пайпер не переставал трясти головой и бубнить:
— Нет, нет, нет, нет!
— Я заключил одну сделку, — пытался объяснить ему Люк, — и ты тоже имеешь к этому отношение. Это очень важно, понимаешь? От этого зависит моя жизнь. И жизнь Карлы тоже... — Он поднялся с кровати. — Пойдем. — С лица его не сходила широкая клоунская улыбка.
Пайпер медленно поднял над головой руки со сжатыми кулаками, словно штангист, широко раскрыл рот, посидел так немного и вдруг отчаянно завопил:
— Нет-нет-нет-не-е-е-е-ет!
Люк тоже вскрикнул, от неожиданности и испуга, и голоса их слились. Он вскочил и нанес двойной удар. Пайпер ударился о стену, покатился по кровати и свалился на пол. И тут же вскочил с окровавленным ртом, не переставая голосить.
«Надо убить его, — подумал Люк, — другого выхода нет».
Пайпер сдернул с кровати белье и швырнул его в Люка.
— Молох! — кричал он. — Альфа и Омега! — Безумие придавало ему сил. Он вытер кровь с лица и взмахнул кулаком. Потом ударил по голове запутавшегося в простынях Люка. Пайпер пританцовывал, помахивая кулаками, словно как боксер. Пятясь, он приблизился к двери и бросился в коридор. На дверном косяке остался алый отпечаток его руки.
Санитар с подносом заглянул в комнату и застал там одного Люка.
— Что тут творится, черт возьми? — Он помолчал, ожидая ответа, а потом снова выскочил в коридор.
Окровавленный и дрожащий, Пайпер появился в холле, где стоял телевизор, стал там бегать, размахивать руками и выть:
— Мне не нравится этот клоун!
Дух насилия распространился в комнате, передаваясь от одного больного к другому. Люди кричали или выли, как Пайпер, некоторые хохотали. Все повскакали с мест, стали приплясывать, бегать по комнате, переворачивая стулья, срывая с окон занавески, разнося в щепки все, что попадалось под руку.
Пташка закукарекала, запрокинув голову. Леди с Цветком кричала, топая ногами. Кашляющий Мак, посмеиваясь своим коротким смешком, пробил кулаком экран телевизора, изранив себе костяшки пальцев. Собачья Морда сидела в углу и наблюдала за разгромом. Она вскрикивала через равные промежутки времени, держась рукой за горло, чтобы ощущать, как вырываются оттуда звуки.
Удивленная Челюсть трусил за Пайпером, который бегал теперь по коридорам, неся в себе заряд страха и ярости.
* * *
Санитары сломя голову помчались к холлу, где стоял телевизор. Но крики и звон битого стекла доносились теперь отовсюду.
Люк побежал вместе со всеми и остановился у комнаты отдыха со сценой, на которой давал свои представления. Оттуда стеклянная дверь вела на лужайку. Сейчас она была заперта, но Люк с размаху ударил ногой по раме, сломав ее и выбив стекло. Еще два удара — и расщепленная планка отвалилась. За обсаженной деревьями лужайкой тянулась изогнутая стена. Люк пошел вдоль стены, рассчитывая попасть к воротам, где стояла его машина, на ходу озираясь по сторонам. Здание снаружи выглядело как обычно, но оттуда доносился невнятный шум, напоминающий галдеж пробудившихся птиц.
* * *
Собачья Морда сорвала с себя одежду, нарумянила грудь и припудрила волосы на лобке. Орудуя фонариком как дубинкой, она переходила из комнаты в комнату, круша зеркала. Трое мужчин разводили костер в комнате отдыха. Они захватили из кухни спички, стопку бумаги и бутылку спирта. Стулья, расставленные рядами для зрителей, приходивших на представления Зено, ломали теперь на дрова.
Сэр Гарольд Пайпер выбежал в сад в поисках клоуна и того человека со шприцем, который, как он помнил, его избивал. Еще он хотел найти священника. Страх и гнев в сочетании с безумием придали Пайперу чудовищную энергию. Он бродил между деревьев, там, куда его привели в первый раз на прогулку, то и дело останавливаясь и напряженно прислушиваясь. И вдруг уловил звук приближавшихся шагов. Это был доктор Харрис. Он вышел через главный вход вслед за Пайпером, белый халат его развевался на ветру.
— Все будет хорошо, — успокаивал его Харрис, но когда подошел и тронул Пайпера за плечо, тот вскрикнул и обернулся, тыча в Харриса пальцем.
— Почему не слушал меня? — кричал Пайпер. — Мненравклон! (Это должно было означать: "Почему вы не послушались меня? Я ведь говорил, что мне не нравится этот клоун.) Рука его взметнулась кверху. — Почемнеслушал меня? — Он резким движением вонзил палец Харрису в глаз по самую косточку — палец скользнул туда свободно, как бы в подтверждение его мысли, что все несчастные случаи предопределены.
