– На уйгурских платках, которые я привёз ей из Синьцзяна, она увидела кельтский узор, символизирующий этот Центр. Однако когда-то я встречал странную компанию мужиков, которые вычислили географический центр Евразии и установили там некий знак. И одно я помню абсолютно точно – случилось это в верховьях Енисея. И ни хрена не здесь.
– Ну… Это зависит от того, в каких местах брать точки для вычисления Центра Евразии. Наверняка, они брали границы материка и не учитывали Британские и Японские острова, Индонезию, Цейлон… В эзотерической традиции Центр Мира располагается где-то неподалёку. И, думаю я, мы прямо туда и направляемся.
– Этот Камень… Как ты считаешь, он выглядит?
– Если честно – не знаю. Одно могу сказать точно: если его найдёшь, то ни с чем не перепутаешь. И скажу на всякий случай ещё одно: ни при каких обстоятельствах нельзя брать его в руки. Я даже допускаю, что к нему нельзя приближаться на близкое расстояние. Если ты не пророк Моисей, конечно. Но я сразу тебя обрадую – ты не похож на старого уродливого еврея.
– Спасибо. Ты думаешь, радиация?
– Можно сказать и так, – улыбнулся шаман.
Зим оделся, выбил лёд из бахил.
– Надо пройтись, посмотреть дорогу.
Хорхой и Зим уже упаковали большую часть снаряжения и вынесли рюкзаки на снег, когда проснулся Макс.
– Сильно болит голова, – пожаловался он.
– Если всё пойдёт по нашему плану, то завтра мы начнём потихоньку спускаться, – сказал Алекс.
– Он тебе рассказал? – кивнул Спадолин в сторону Хорхоя.
– О Камне? – Зим пристально посмотрел на Макса.
– Да.
– Рассказал. Я только не понимаю одного – почему вокруг него такая суета?
– Сам понимаешь – сейчас Россия имеет чертовски нестабильное мусульманское подбрюшье. Кроме того, у нас у самих в стране достаточно мусульман. Поэтому возникновение абсолютно нового, сильного религиозного центра в непосредственной близости от наших границ противоречит интересам и Китая, и России. Это может послужить толчком для создания нового государственного образования, в которое, по пессимистическим прогнозам, может войти не только СУАР, но и республики Средней Азии. Этот толчок может втянуть в водоворот даже такие стабильные субъекты Российской Федерации, как Башкирия, Татарстан и даже Калмыкия – видишь ли, несмотря на буддизм, калмыки считают себя прямыми потомками ныне освобождаемых уйгуров. Политическое землетрясение, вызванное тем, что в руках мусульман Синьцзяна окажется Небесный Камень, будет таких масштабов, что отразится и на Пакистане, и на Индии с её Кашмиром, а что произойдёт в Афганистане, об этом даже страшно подумать.
– Ты считаешь, что Камень пока не у них в руках?
– Это вопрос не ко мне, – устало присел на валун Макс.
– Я продолжаю думать, что место, где лежит Камень, находится под пристальным наблюдением. Но я не думаю, что кто-то из наблюдающих рискует к Камню приближаться, – произнёс Хорхой. – Я ещё раз повторяю, что брать Камень в руки и даже вплотную приближаться к нему может быть опасно. Очень-очень опасно. По большому счёту, он и может лежать только в таких районах, где нет ничего, кроме льда и камня. В высоченных горах или в Антарктиде.
Зим собирал палатку.
– Или в Арктике. Ладно, ребята. Моя задача – привести вас на место. Куда вы там полезете и что будете там творить – это уже ваше дело. Одно скажу точно – в кои веки я забрался на эти проклятые горы, но под них я не полезу ни за какие деньги и обещания. – Он вскинул рюкзак на плечи и пошагал по сыпучему снегу вдоль чаши амфитеатра. – Будет лучше, если я проверю дорогу перед тем, как снова выйти на гребень.
Основание амфитеатра выглядело огромной ареной диаметром около восьми километров. Склоны цирка испещряли следы многочисленных сходов лавин, а за саму вершину Тогуз-Хана снова зацепилось снежное полотнище. Высота давала о себе знать стуком в ушах и учащённым дыханием. Судя по показаниям GPS, они находились на высоте пяти с половиной километров над уровнем моря.
Зим уже преодолел половину пути вдоль основания цирка, как вновь ощутил на себе чей-то взгляд. Взгляд не был враждебным, скорее всего, он был абсолютно безразличным, но очень пристальным. Почувствовав его на себе, Зим решил не озираться, а найти более или менее удобную позицию для перекура и в это время осмотреться. Макс с шаманом двигались со значительным отставанием. Зимгаевский выбрал для отдыха странную группу торчащих из снега скал, похожую на щепоть пальцев погружённого в гору великана и располагавшуюся чуть в стороне от маршрута, и направился к ней.
Подойдя к камням, он сбросил с плеч рюкзак и двинулся вокруг развала.
Огромные острые каменные глыбы стояли в этом месте вертикально, образуя на практически ровном, заметённом глубоким слоем снега дне амфитеатра нечто вроде каменного цветка. Правда, каждый лепесток его был вчетверо выше человека. Вспоминая встреченный на подъёме к Тогуз-Хану памятник какой-то неведомой цивилизации, Зим и здесь искал следы приложения рук человека.
Однако несмотря на то, что издали группа вертикально стоящих каменных плит выглядела точь-в-точь как мегалитическое сооружение, человек не имел никакого отношения к его созданию. Это была верхняя часть какой-то прорвавшейся сквозь каменную толщу гор кварцевой жилы. Внутренняя часть этой щепоти каменных пальцев ветром была почти очищена от снега.
Зим зашёл в круглую камеру, образованную основаниями скал и снежными надувами. «Интересные штуки выкидывает аэродинамика», – подумал он. Возможно, в центральной части этого убежища снега вообще никогда не было. Интересно, здесь под сугробами везде такой грунт?
Он ковырнул подошвой ботинка мягкую рыжую глину. И тут понял, что красный цвет, который неровными пятнами был разбросан по всему полу убежища, – островки ржавчины.
Первый же удар носка извлёк из грунта на воздух наконечник стрелы, затем – ещё один. Зим поднял совершенно заржавевший кусок металла из глины, едва нажал пальцами – и тот рассыпался на его ладони в красную пыль. Зим остановился и ещё более внимательно оглядел полость, в которой оказался.
На блестящей белой поверхности самого большого останца был вырублен обращённый остриём к земле меч. Зим отошёл чуть подальше. Скала была сложена из кварца, и Александр с трудом представлял себе, каким прочным должен быть материал, которым этот рисунок нанесён на камень.
Он перевалил край удутого до «деревянного» состояния сугроба и увидел приближающихся спутников.
Спадолину на привале было не до исследований окрестностей. Однако Хорхой точно так же обошёл вокруг скал и, судя по всему, побывал в каменной полости. Обсуждать увиденное при Максиме он не стал.
– Валить надо отсюда, ребята, – отдышавшись, произнёс Спадолин. – Место гнусное. Всё как на ладони. Будто сидим в горсти Дьявола.
– Ну, это зависит от точки зрения, – усмехнулся Хорхой.
Зим внимательно осматривал в бинокль стены цирка, пытаясь увидеть хоть какие-то следы присутствия живых существ. Но даже птицы – несколько огромных чёрных грифов с почти трёхметровым размахом крыльев – висели в воздухе над плато Юлдуз почти километром ниже стоящих на гребне людей.
Выход на гребень между Тогузом и соседней вершиной Издик-Орун оказался значительно сложнее подъёма на Кичик-Таш. Склон перевала Кара-Таш был очень крутым и, в придачу, покрыт глубоким и мягким снегом. Зим принялся за вытаптывание настоящей снежной лестницы. Подошвами снегоступов он формовал уступы ступеней, стараясь по пологой кривой подниматься вверх. Рюкзак тянул назад, уклон был, по мнению Зима, не менее шестидесяти градусов, поэтому он старался во время работы цепляться ледорубом за склон. Работа была очень тяжёлая, в час таким образом они проходили около километра.
Через три часа, мокрые и смертельно уставшие, они оказались на гребне, и теперь раскинувшаяся перед ними титаническая картина мира уже не произвела на них такого впечатления, как раньше.
Прямо под ними в Джунгарскую долину спускался ледник Кара-Суу, на конце языка которого находилось озеро Кара-Коль, туристская база «Хун Шань» и таинственная Скала Эфталитов.
Соседнее ущелье сильно контрастировало с рекой, по которой странники поднимались на хребет. Словно прорубленное ударом гигантского топора, оно круто уходило вниз и конец его терялся в густых клубящихся облаках.
– Внизу туман. Над озером, – сказал Хорхой.
– Мдя… – поддержал его после некоторого молчания Зим. – Ничего не скажешь – симпатичненькое место. Нам ведь идти этим отрогом, – и он ткнул в каменный хаос, образовывавший противоположный борт каньона. – Так что самая весёлая часть пути у нас впереди.
– А в конце – каменные соты с тучей вооружённых террористов, – криво усмехнулся Спадолин. – Одно утешает – теперь всё время будем идти вниз и вниз.
