– Далеко не факт. – Зим снова принялся разглядывать в бинокль скальные уступы. – Я вообще сейчас не очень понимаю, как нам двигаться этим отрогом. Скорее всего, превратится этот переход в «туда-сюда-обратно, тебе и мне приятно». Не маршрут, а ёрзанье по склонам. Кстати, про тучу террористов. Думаю, не стоит особенно маячить на гребнях. Не исключено, что у них здесь понаставлены секреты. Или внизу перископы с хорошей оптикой. Если это много воевавшие люди – а судя по всему, так оно и есть, – то и живы они до сих пор только потому, что всё время находятся начеку.
– Не думаю я, что они ждут неприятностей с вершины хребта, – с сомнением произнёс Макс. – Собственно, на этом и построен весь наш план. Ты ведь его автор, не правда ли? – спросил он не без иронии Алекса.
– Автор-то я автор, только вот моё авторство не предполагает торчанье посреди гребня на фоне неба. Так что поползли обратно на склон, – спокойно ответил Зим.
Осматривая рассыпающийся перед ними кусок горы, Зим на самом деле испытывал замешательство. Этот отрог совсем не походил на те пологие склоны, которые они преодолевали при подъёме на хребет. Алекс не испытывал никаких иллюзий, когда мысленно пролагал маршрут между обрывистыми скальными массивами по обширным снежным полям. Было совершенно очевидно, что те чёрные точки, которые кажутся отсюда небольшими валунами, при ближайшем рассмотрении окажутся гигантскими скалами размером с пятиэтажный дом. Заснеженные склоны их окажутся испещрёнными скальными полками. Общая разрушенность гряды наводила на мысль о неизбежных камнепадах. Кроме того, он разглядел ещё как минимум один висячий ледничок.
«Все радости жизни в одном флаконе».
И ни на секунду нельзя забывать, что у подножия этого каменного ада находится лагерь самое меньшее сотни человек, вооружённых лёгким стрелковым оружием и гранатомётами.
Более того, они собираются к ним спустится…
Через семь километров Зим снова выглянул из-за гребня. Здесь начинался подъём к очередной вершине, отсюда же отходил горный отрог к Кара-Колю. Начинался путь вниз.
С этого места им надлежало быть особенно осторожными.
Зим снял рюкзак, лёг на гребень и вновь принялся вылизывать склоны в бинокль. Хорхой со Спадолиным грели чай на горелке. Минут через пятнадцать Алекс махнул им рукой.
– Ага, что такое? – голубые глаза Макса буквально горели на побуревшем от солнца лице. – Прикинул, как мы поползём?
– Я сейчас не об этом, Максим. Ты помнишь, я видел крепость на Скале Эфталитов над «Хун Шанем»? Она проглядывается как от шлагбаума, так и с дороги. Именно там я сообразил, что единственный вариант подобраться к ней незамеченным – это подойти со стороны гор.
– Ну да. А что не так?
– Вот что. Здесь есть ещё одна такая же крепость…
Макс не выглядел удивлённым. Скорее – уж очень уставшим. Зим серьёзно задумался о днёвке.
– То, о чём ты тогда рассказывал? Неужто та самая крепость Свастики? – Спадолин схватился за свою «Минолту». Усталость с него как рукой сняло.
– Ты, мил-друг, на меня чужие показания не вешай. Я не рассказывал, а делился чужими байками из интернета. Полагая, впрочем, что они, как огурец, на девяносто процентов состоят из воды. Но вроде – надо же! – здесь и в самом деле она.
– Да, – сказал Макс, глядя в бинокль. – Похоже не на крепость, а на какое-то культовое сооружение.
– Именно так, – подтвердил до сих пор молчавший Хорхой. – Перед нами не что иное, как Юнгдрунг Олдринг, Крепость Свастики, она же – Крепость Камня. Юнгдрунг – это тибетский вариант свастики. В символах Бонпо она соответствует сияющему камню – Ваджре.
– Люди там есть? – поинтересовался Зим у Макса, продолжавшего изучать в бинокль древнее строение.
– Пытаюсь угадать, но пока не вижу. Вид у неё вполне заброшенный. Я вот не понимаю – а на хрена они их тут строили?
– Возможно, в старые времена здесь было значительно теплее, – предположил Хорхой.
– Угу. Или горы ниже. В общем, не знаю, что там за крепость-фуепость, – грубо сказал Зим. – В любом случае впереди нас ждёт ещё одна. И надо двигаться, иначе мы не доберёмся до цели нашего путешествия во веки веков. Кроме того, я не до конца понимаю, есть в этом строении кто-нибудь живой или нет. Так что поползли на отрог, только двигаться надо так, чтобы наши силуэты не «читались» на фоне снега.
Спуск к седловине, ведущей на отрог ущелья Кара-Суу, был крут и покрыт огромными обломками скал. Зим перемещался чрезвычайно осторожно, прощупывая посохом дорогу. Достаточно было случайно попасть ногой в щель между камнями, чтобы кость хрустнула при смещении центра тяжести: на спине каждого висел ещё и тридцатикилограммовый рюкзак.
Наконец Зим остановился на склоне горы, которая уже была началом хребта Кара-Суу и располагалась прямо над раскинувшимся внизу сооружением.
– Когда нужно что-либо разглядеть в деталях, – проговорил он, – всегда приходится менять точки наблюдения. Смещение на каждые сто метров представляет нам новую картину мира – изменяется угол падения лучей на снег, участки стен и камни сдвигаются относительно нашего взгляда. Вот сейчас, в частности, я практически убеждён, что в развалинах никого нет.
– Почему? – Макс быстро взглянул на него.
– Я не думаю, что местные жители летают по воздуху. Помнишь стадо тэков, встретившееся нам вчера под перевалом? Как прекрасно читались их следы на снегу в вечернем солнце? Покажи мне хоть какие-нибудь наброды на сугробах, которые полностью заполняют эти развалины…
– На самом деле… – проговорил Хорхой, пристально разглядывая развалины.
– Любое сооружение, использующееся зимой, должно обязательно иметь какие-то следы расчистки от снега. В данном случае, – продолжал Зим, – это сооружение очень вели – ко. Поэтому, если оно обитаемо, люди могут расчищать всего маленький кусочек этих строений. Возможно, всего одну дверь. И именно она, вполне вероятно, находится в недоступном для нашего взгляда месте.
Внимательно разглядывая постройки внизу, Зим не мог не согласиться с тем, что крепостью их можно назвать весьма и весьма условно. В центре сооружения находилось большое круглое строение, похожее на перевёрнутый колокол. Тщательно разглядывая его, Алекс не смог обнаружить ни одного отверстия. Хотя дверь или ворота в такое сооружение должны были вести со стороны долины, а именно этот ракурс оставался им недоступен.
От ступообразного сооружения отходили под прямыми углами четыре стены, образуя крест. Каждую стену Зим навскидку оценивал метров в двести – может быть, в двести пятьдесят, так что длина сторон этого квадрата равнялась примерно полукилометру. Каждая стена поворачивала под прямым углом по часовой стрелке и не доходила до следующего угла метров на двадцать, а то и на тридцать. Всё это в целом в верхней проекции составляло знакомый всему человечеству магический знак, принятый нацистами в качестве эмблемы своей зловещей культуры.
Но вот оборонительная ценность этой конструкции была в высшей степени сомнительна.
Находящаяся внизу, на отроге скалы громадина располагалась на границе вечных снегов, причём снега весьма активно вторгались в её пределы. Да, чуть выше снеговой линии. А ведь стоял август. И значит, всё остальное время снега полностью укутывали эту старинную постройку. Но и сейчас внутри, в карманах стен и даже просто на прямоугольных площадках, образуемых загнутыми концами креста, – везде белели сугробы.
– Похоже, снеговая линия при возведении этой штуки располагалась гораздо выше, – проговорил Хорхой.
– И ледник не опускался так низко по ущелью, – подтвердил свои мысли Зим. – Похоже, он полностью затопил ведущую сюда дорогу.
– Если такая дорога когда-либо существовала, – проронил Хорхой.
– А как тогда сюда попадали обитатели?
– Существует много легенд о таинственных особенностях Хранителей Камня, – прикрыл ресницами глаза Хорхой. – Монгольские ламы утверждали, что Камень способен создавать в пространстве некие ворота, через которые человек может телепортироваться в любое другое место на земле. Причём это касается не только нашего Отражения. Правда, пользоваться этими воротами могут только посвящённые люди. Непосвящённые же так и останутся вечно бродить между мирами.
Зим поднялся, отряхивая снег с куртки.
– Кончай разводить мерехлюндию, Константинов! – резко сказал он. – Через два часа начнёт темнеть. А мы планировали пройти ещё минимум километров пять по этому каменно-снежному хаосу. Я не скажу, что эта хреновина пробуждает во мне лучшие чувства, но, поверь, я гораздо больше думаю о камнепадах и лавинах, чем о каких-то хмырях, которые жили и умерли тысячи лет назад. В любом случае от нас до них – не меньше восьмисот метров по вертикали. А вернее, километр. Поэтому давайте поползём по отрогу – сегодня у нас контрольный звонок Чену, и он, между прочим, ожидает, что мы будем находиться прямо над целью.
