Видеоэкраны над подголовниками задних сидений показывали порнографический фильм. Между передними сиденьями, у левой ноги шофера, в кобуру был воткнут автомат «Узи». И Фелл даже не пытался замаскировать оттопыривающийся борт пиджака с левой стороны.
— Скажи своим, что мы едем в центр, — произнес Болден.
— Куда?
— На Уолл-стрит.
Часть парковочной площадки для руководителей компании «Харрингтон Вайс» была зарезервирована для высших чинов и важных гостей. Расположенная на первом подземном уровне, она больше напоминала не парковку, а огромный автосалон: в любое время там можно было увидеть подборку из последних моделей «порше», «феррари», «БМВ» и «мерседеса». Однако сейчас в подземном гараже было пусто. Руководители «Харрингтон Вайс» в половине восьмого вечера уже разлетелись из своего «курятника». По меньшей мере половина из них были на пути в Вашингтон, предвкушая «ужин на десять миллиардов» у Джаклина. И сегодня здесь осталась стоять одна-единственная машина — десятилетний «мерседес» Сола Вайса.
«БМВ» затормозил. Болден выпрыгнул на тротуар.
— Подожди три минуты, потом давай, — бросил Дариус Фелл.
Кивнув, Болден захлопнул дверь.
Его звали Калеб Шорт, и он был старшим охранником в этой смене на Уолл-стрит, 55. Шорт сидел перед видеомониторами, а рядом на столе лежал бумажный пакет с ужином и закуской. Жена приготовила бутерброд с ливерной колбасой, арахисовое масло, стебли сельдерея, морковь и банку яблочного пюре. Сам он заскочил по дороге в бар Кларка: у него никак не получалось продержаться двенадцатичасовую смену без кое-чего получше сельдерея. В конце концов, все мы не ангелы.
— Ты веришь тому, что рассказывают про убийство? — спросил Шорт своего напарника Лемона Уилки, нескладного парня из Бенсонхерста, любившего ходить засунув руки в карманы.
— Какая гнусность! — ответил Уилки. — Вот уж точно: чужая душа потемки.
— Ты его знаешь? Болдена-то?
— Видел несколько раз. Крутой банкир. А ты?
— Тоже. На работе сидит допоздна. Приветливый всегда. Не похож он на такого.
— Ага, тебе-то откуда знать? — усмехнулся Уилки, прикрыв рот рукой.
Шорт выпрямился: первый порыв был дать Уилки так, чтобы мало не показалось, но затем он передумал. Шорт много чего знал… Уж явно побольше, чем какой-то пацан-резервист двадцати двух лет от роду. В свои двадцать Шорт начал служить в военной полиции, дослужился до мастер-сержанта в 10-й горной дивизии. Три нашивки сверху. Три снизу. За пять лет, что прошли после его выхода в запас, он поправился килограммов на двадцать пять. Но если он немного и набрал вес, это еще не значит, что потерял квалификацию.
Шорт проверил записи с камер наблюдения. Всего мониторов было двадцать: четыре стояли перед ним, на них передавались изображения коридора, гаража и сорок третьего этажа, где находились кабинеты руководства банка «Харрингтон Вайс». Другие мониторы передавали записи с камер на разных этажах. Просмотрев несколько записей, он достал бутерброд. За три года его работы на этом месте единственным из ряда вон выходящим событием был случай, когда одному из компаньонов «ХВ» у лифта стало плохо с сердцем. Шорт заметил его на одном из мониторов: человек извивался, как выброшенная на берег рыба. Шорт позвонил в 911 и тем самым спас ему жизнь. С тех пор каждый День благодарения тот приглашал Калеба Шорта с женой к себе на обед. И ни разу не забыл вместе с бутылочкой французского вина сунуть ему конверт с кругленькой суммой.
— Кто первый идет в обход, ты или я? — спросил он Лемона.
В обязанности Шорта и Уилки входило как минимум шесть раз за смену обходить все помещения, задерживаясь на каждом этаже. Обход занимал чуть больше часа.
— Конечно, я схожу, — ответил Уилки.
Из сотрудников в банке почти никого не было: только две девушки из Сомали работали за стойкой администратора да он с Уилки.
Калеб Шорт протянул напарнику ключи, но заметил, что Лемон Уилки смотрит совсем в другую сторону.
— Черт! — произнес Уилки, — Проверь-ка третью камеру.
Шорт перевел взгляд на монитор, на котором был хорошо виден вестибюль. К стойке администратора приближались три афроамериканца. Похоже, что двое из них были вооружены пистолетами, третий — «Узи».
— Ни хрена себе! — пробормотал он.
— Сам пойдешь или я? — спросил Уилки.
Инструкция предписывала одному из охранников оставаться в диспетчерской.
— Я сам этим займусь, — ответил Шорт.
— Слушаюсь, сэр.
Старший охранник бросил взгляд на Уилки. Вот теперь он разговаривал как положено.
И тут раздались выстрелы. Их звук напоминал треск фейерверка. В полу и потолке образовались дыры — диспетчерская располагалась прямо над стойкой администратора. Шорт глаз не сводил с монитора: трое мужчин поливали вестибюль пулями как из шланга.
— Давай, Уилки, доставай пистолет. Идем вместе.
— Я вызову полицию. И никуда не пойду.
Калеб Шорт покачал головой:
— Черта с два не пойдешь! Это наше здание, и никто не имеет права здесь безобразничать.
С мертвенно-бледным лицом Уилки поднялся и трясущимися руками достал свой пистолет.
Через несколько секунд оба охранника вышли в коридор.
И никто не заметил Томаса Болдена, выскользнувшего из лифта на сорок третьем этаже.
Тускло горели светильники, отбрасывая тени на стойку администратора, и коридоры с островками темноты между пятнами света казались длиннее. Болден, прислушиваясь, шел быстрым шагом. У него было пять минут, самое большее — десять. Фелл обещал, что его бойцы покуролесят внизу до приезда полиции, но ни минутой дольше. Где-то вдалеке зажужжал факс, принимая сообщение. Завернув за угол, Болден проходил мимо кабинета Сола Вайса.
Вайс, харизматичный лидер, доброжелательный человек, который создал все с нуля, упорно настаивающий на принципах партнерства в компании… Сколько раз он отклонял предложение продать банк, разместить часть капитала в акциях или объединиться с какой-нибудь крупной компанией на Уолл-стрит? Он говорил, что не делает этого, чтобы сохранить предпринимательскую культуру, оставаться специалистом в выбранной области. Но еще чаще от него можно было услышать, что «ХВ» — это его семья. Болден принимал такие высказывания на веру. Не так уж и странно, что хотя бы одному человеку нравится собственное творение.
Болден миновал частный обеденный зал и конференц-зал, где обычно проходили совещания. Дверь в кабинет Микки Шиффа оказалась заперта, и нужный ключ подобрался только с четвертой попытки. Помещение больше напоминало не кабинет, а гостиную в итальянском палаццо. Роскошно обставленная комната простиралась от двери метров на двадцать, а то и больше, и являла собой полную противоположность квартире Шиффа. Здесь была и зона для гостей, и специальный отсек для хозяина этого помещения, где он мог побродить, и рабочая зона в самом дальнем конце. Потайная дверь, спрятанная где-то среди стеллажей, которые тянулись от пола до потолка, вела в его личную ванную. Примерно год назад, в одну из суббот, Шифф пригласил сюда Болдена и устроил ему маленькую экскурсию. Стандартный прием — показать галерному рабу, чего он может достичь, если будет хорошо трудиться. Позолоченные краны, гравюры Хокни и офис размером с Род-Айленд. Это был пряник. А о кнуте думать не стоило. Банк «Харрингтон Вайс» тщательно подбирал сотрудников. Единственным кнутом, перекрывавшим все, был чудовищный страх неудачи. Но это был личный кнут каждого.
Болден подошел к письменному столу и сел в капитанское кресло Шиффа с низко опущенной спинкой. Чтобы попасть в «Найтингейл», программу, разработанную и запатентованную «ХВ», требовался магнитный ключ. Внутри системы он управлял всеми финансовыми операциями в зависимости от того, к каким зонам банка имел доступ его владелец. Шифф имел доступ ко всем зонам. Болден провел ключ-картой по считывающему устройству, расположенному вверху клавиатуры, и дисплей ожил. После нескольких неудачных попыток Томас добрался до папки, где хранились личные дела сотрудников «ХВ». На экране появилась табличка, предлагающая ввести имя или номер счета сотрудника. Болден постарался припомнить, кто не так давно устроился к ним на работу.
Он впечатал имя «Ла Ванда Мейкпис».
Полгода назад Ла Ванда Мейкпис была полномочным представителем Федерального агентства по связи, когда управление этого агентства без видимой причины и вопреки существующему правилу разрешило одной из телекоммуникационных компаний, принадлежащей «Джефферсон партнерс», продавать свои услуга за пределами родного штата. Через два месяца Ла Ванда покинула ФАС и перешла в «Джефферсон партнерс». В общем-то, ничего странного.
На экране появились три банковских счета. Два из них были стандартными, которые обычно открываются для перевода комиссионного вознаграждения. Болден просмотрел по очереди каждый счет. Везде — надежные акции, дающие высокие дивиденды, муниципальные облигации, сертификаты валютного рынка. Общая сумма составила около миллиона долларов. Ничего удивительного, когда речь идет о профессиональном правительственном чиновнике пятидесяти лет, который знает, как делать сбережения.
