Я размышляю, не стоит ли позвонить Напарнику, попросить его проследить за Джудит и, возможно, сделать несколько снимков.
Пока я раздумываю над всем этим, потягивая виски с лимонным соком, из-за угла появляется Джудит и направляется прямо к нашему столику. Я вижу, как вдалеке ее подруга спешит к выходу и бросает через плечо прощальный взгляд, который выдает ее с головой. Джудит же в своей типичной стервозной манере замечает:
— Надо же! Вот уж не ожидала вас тут увидеть!
Я не собираюсь позволить ей запугать Наоми, которая явно растеряна, и отвечаю:
— Для меня это тоже неожиданность. Ты здесь одна?
— Да, — отвечает она. — Заехала купить домой готовой еды.
— Правда? А кто же та девушка?
— Какая девушка?
— Та, что сидела с тобой в кабинке. Короткие светлые волосы, завитые с одной стороны, как сейчас модно. Она чуть не упала, так торопилась к выходу. Эйва про нее в курсе?
— А-а, вот ты о ком. Это просто знакомая. А администрация школы не запрещает учителям ходить на свидания с родителями?
— Не одобряет, но и не запрещает, — спокойно отвечает Наоми.
— А Эйва не запрещает тебе ходить на свидания с другими женщинами?
— Это не было свиданием. Она просто знакомая.
— Тогда зачем ты про нее соврала? Зачем сказала, что заехала за едой навынос?
Она не отвечает и смотрит на Наоми:
— Думаю, мне следует поставить об этом в известность администрацию школы.
— Валяй, — говорю я. — А я поставлю в известность Эйву. Она, наверное, присматривает за Старчером, пока ты крутишь романы?
— Я не кручу романы, а мой сын теперь не твоя забота. Ты сам не явился в прошлые выходные.
Возле нас появляется маленький таец в костюме и спрашивает, широко улыбаясь:
— У вас все в порядке?
— Да, она сейчас уходит, — отвечаю я и перевожу взгляд на Джудит. — Пожалуйста, подождите, мы пытаемся сделать заказ.
— Увидимся в суде, — шипит она и разворачивается.
Я провожаю ее взглядом: никакой еды навынос она с собой не берет. Маленький таец, пятясь, уходит, по-прежнему улыбаясь. Мы допиваем аперитив и наконец приступаем к изучению меню.
Через несколько минут я говорю:
— Про нас никто не узнает. В школе Джудит ничего не скажет, она понимает, что тогда я позвоню Эйве.
— А ты позвонишь?
— Не моргнув глазом. Это война, Наоми, и тут нет никаких правил, никто не дерется честно.
— А ты хотел бы получить опеку над Старчером?
— Нет. Отец из меня неважный. Но я хочу присутствовать в его жизни. Кто знает, может, когда-нибудь мы подружимся.
Мы ночуем у нее дома и просыпаемся в субботу поздно. Оба не чувствуем себя отдохнувшими. За окном шумит сильный дождь, и мы решаем сделать омлет и позавтракать в постели.
Последним свидетелем защиты является сам подсудимый. Перед началом заседания в понедельник я вручаю судье и прокурору письмо, которое написал Тадео Запата. Его цель — зафиксировать в письменном виде, что он дает показания вопреки совету своего защитника. В воскресенье я потратил два часа, натаскивая его, и он не сомневается, что полностью готов.
Он клянется говорить правду, нервно улыбается присяжным и впервые осознает, насколько неуютно себя чувствует человек, находясь на свидетельской трибуне. Все взгляды устремлены на него, всем не терпится услышать, что он может сказать в свою защиту. Секретарь суда будет записывать каждое его слово. Судья хмуро взирает сверху, в любой момент готовая сделать замечание. Прокурор только и ждет, чтобы наброситься на него и растерзать. Мать сидит далеко в заднем ряду и не находит себе места от волнения. Тадео делает глубокий вдох.
Сначала мы с ним рисуем общую картину — семья, образование, работа, отсутствие судимостей, карьера в боксе, успех в смешанных единоборствах. Присяжных, как и всех в зале, уже тошнит от видео, поэтому показывать его еще раз я не буду. Придерживаясь разработанного заранее сценария, мы говорим о бое, и Тадео весьма убедительно рассказывает, каково это — получать столько ударов. Нам обоим хорошо известно, что Кувалде редко удавалось нанести серьезный удар, но людей, разбирающихся в этом, среди присяжных нет. Он рассказывает жюри, что конец боя не помнит, а помнит лишь расплывчатую фигуру соперника, поднимающего руки в знак победы, которой не заслужил. Да, он действительно психанул, хотя мало что осталось в памяти. Его захлестнуло чувство несправедливости. Его карьера рухнула, ее просто украли. Он смутно помнит, как рефери поднял руку Кувалды, а затем — провал. В себя он начал приходить только в раздевалке, когда увидел, что за ним наблюдают двое полицейских. Он спросил у них, кто выиграл бой, и один из полицейских ответил: «Какой бой?» Потом они надели на него наручники и объяснили, что он арестован за нападение при отягчающих обстоятельствах. Он был сбит с толку, не мог поверить, что все это происходит с ним. Уже в тюрьме другой полицейский сказал, что Шон Кинг в критическом состоянии. И тогда он, Тадео, даже заплакал. Он до сих пор не может в это поверить. Его голос срывается, и он трет левый глаз. Актер из него неважный.
Я сажусь на место, а Мансини тут же вскакивает и задает первый вопрос:
— Итак, мистер Запата, сколько раз вы теряли рассудок?
Отличное начало, простой вопрос, заданный с неприкрытым сарказмом.
Он развивает тему, выставляя Тадео полным идиотом. Когда вы потеряли рассудок в первый раз? Как долго продолжалось это беспамятство? Пострадал ли кто-нибудь тогда? Вы всегда отключаетесь, когда становитесь невменяемым? Вы обращались к доктору по поводу невменяемости? Нет! А почему?! После нападения на Шона Кинга вас осматривал доктор, не связанный с данным судом? Страдают ли невменяемостью другие члены вашей семьи?
Через тридцать минут подобных расспросов слово «невменяемость» уже теряет всякий смысл и воспринимается как шутка. Тадео изо всех сил старается сохранить хладнокровие, но ему это плохо удается. Мансини над ним открыто насмехается. Присяжных, похоже, это даже веселит.
Макс спрашивает о его карьере в любительском боксе. Двадцать четыре победы, семь поражений.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — говорит Макс, — но пять лет назад, когда вам было семнадцать, вы участвовали в окружном турнире «Золотые перчатки» и проиграли раздельным решением судей некоему Корлиссу Бину. Это так?
— Да.
— Очень тяжелый был бой, верно?
— Да.
— И вас очень расстроило решение судей?
— Мне оно не понравилось, я считал его неправильным, считал, что выиграл бой.
— Вы тогда потеряли рассудок?
— Нет.
— Вы отключились?
— Нет.
— Вы тогда как-то выразили свое недовольство решением?
— Вряд ли.
— Вы это помните или у вас опять проблема с памятью?
— Я это помню.
— Находясь на ринге, вы кого-то ударили?
Тадео бросает на меня виноватый взгляд, который сразу его выдает, но произносит:
— Нет.
Мансини глубоко вздыхает и качает головой, будто ему предстоит сделать нечто, чего ему ужасно не хочется.
— Ваша честь, у меня есть еще одно видео, которое, по моему мнению, может помочь в данном вопросе. Это конец поединка с Корлиссом Бином, состоявшегося пять лет назад.
Я поднимаюсь с места и говорю:
— Ваша честь, я в первый раз слышу об этом видео. О нем не было заявлено защите.
У Макса уже заготовлен ответ, потому что эту засаду он устраивал несколько недель.
— Ваша честь, о нем не было заявлено, поскольку в этом отсутствовала необходимость. Штат не предъявляет это видео в качестве доказательства вины подсудимого, следовательно, согласно статье 92Ф, оно не входит в перечень фактов, обязательных для раскрытия. Это видео скорее ставит под сомнение достоверность показаний свидетеля.
— Могу я хотя бы увидеть это видео до того, как его покажут присяжным? — медленно спрашиваю я.
— Думаю, что это требование обоснованное, — отвечает Черепаха. — Объявляется перерыв на пятнадцать минут.
В кабинете мы смотрим запись. В центре ринга Тадео и Корлисс Бин вместе с рефери, который поднимает правую руку Бина в знак победы. Тадео вырывает свою руку и направляется к себе в угол, что-то гневно выкрикивая. Затем начинает метаться по рингу, все сильнее распаляясь, подходит к канатам, кричит на судей и случайно натыкается на Корлисса Бина, который никого не задевает и просто радуется своей победе. На ринге появляются другие люди, завязывается ссора. Рефери вклинивается между двумя бойцами, но Тадео отталкивает его. Тот — настоящий здоровяк — толкает Тадео в ответ, и кажется, что вот-вот возникнет драка, но Тадео оттаскивают назад, а он пытается вырваться, брыкается и кричит.
Опять-таки камера не лжет. Тадео выглядит распоясавшимся хулиганом, неспособным принять поражение и готовым сразу пустить в ход кулаки.
