Она услышала, как открылась дверца, и водитель спрыгнул на землю. Это была женщина с длинными волосами, спрятанными под вязаной шапочкой.
— О Господи! — произнесла она срывающимся голосом. — Но я не могла затормозить. Это моя ошибка.
— Пожалуйста, — произнесла Анна, вся трясясь.
— Это моя вина, — повторяла женщина. — Где он?
— Он мертв, — сказала Анна, протягивая к ней руки. Женщины бросились в объятия друг другу.
Они услышали, как старик завел мотор, и его грузовик растворился во тьме.
— С вами все в порядке? — спросила водитель, глядя на Анну. — Вы ужасно выглядите. Господи, вас-то я не задела?
— Нет. Вы спасли мне жизнь.
Джоргенсен пришел в сопровождении двух полисменов средних лет, к кожаным курткам которых были приколоты серебряные звезды.
— Мы установили личность нападавшего, — сообщил Анне следователь.
Она провела их в гостиную, где до их прихода сидела у камина с кружкой какао в руках. Это была третья встреча с Джоргенсеном за последние тридцать шесть часов. После происшествия она оказалась в Денвере около полуночи. Несмотря на снотворное, которое она приняла в больнице после осмотра врачом, Анна не могла забыться даже на короткое время. Сейчас на ней были широкие брюки и просторный свитер матери, волосы завязаны пучком на затылке. Анна знала, что выглядит она просто ужасно, но ноющее и покрытое синяками тело могло вынести только такую одежду.
Джоргенсен представил двух других полицейских как детективов из Денвера, но Анна не запомнила их имен, впрочем, она даже и не пыталась это сделать. Голова была словно ватной, и новая информация просто не усваивалась. Тело бил озноб, словно внутри находился лед. Поэтому Анна не могла согреться и у камина. Она попросила пришедших устраиваться поудобнее.
— Простите, что нам вновь приходится возвращаться к той стрессовой ситуации, что вы совсем недавно пережили, — начал Джоргенсен, — но, поверьте, это может быть очень важно.
— Я готова.
Один из детективов в кожаной куртке открыл принесенную с собой папку.
— Это тот человек, который напал на вас?
И с этими словами он передал Анне фотографию. Снимок оказался самым обычным, такие, как правило, делают в полицейском участке. Анна вгляделась в угловатые черты. Человек на фотографии был моложе того, в лесу и на дороге, но все равно это было одно и то же лицо, с тем же застывшим бессмысленным взглядом.
Анна кивнула и вернула фотографию. Ужасные воспоминания всплыли в сознании вновь.
— Да, это он.
— Передо мной результаты вскрытия. — Полицейский начал переворачивать какие-то листы бумаги, к которым оказались приклеены фотографии. Анна успела разобрать на них только что-то пурпурно-красное и бесформенное, прежде чем успела с отвращением закрыть лицо руками.
— Ей тяжело слышать о результатах вскрытия, Джордж, — запротестовал Джоргенсен.
— Да, да, простите, — тут же опомнился детектив. — Но женщина-водитель тоже в шоке и не может давать показания.
Джоргенсену еще раз пришлось вмешаться:
— Мисс Келли не желает ничего слышать об этом, Джордж, ничего.
Наступила пауза, во время которой Анна все-таки убрала руки с лица. Она была бледна как полотно.
— Извините, продолжайте, пожалуйста.
— Вы никогда прежде не видели этого человека?
— Не считая Вейла, мы никогда не встречались с ним прежде. Кто он?
— Известный преступник и весьма опасный. Его звали Карл Рудольф Бек, известный еще по кличке Ломовик. Это имя что-нибудь говорит вам?
— Нет.
— Печально. Парня, которого звали Ломовик, раздавил грузовик.
— Какое-то возмездие в рифме, — заметил Джоргенсен.
— Двадцать четыре года. Родился в Колорадо-Спрингс в 1968 году. Его отец был сержантом на одной из военно-воздушных баз. Имя неизвестно. Имя матери — Карла Бек, проститутка и наркоманка. Умерла в 1990 году. — Детектив еще раз вопросительно взглянул на Анну, но она вновь отрицательно покачала головой.
— Эти имена Ничего не говорят мне, и в Колорадо-Спрингс мне не приходилось бывать.
— Список преступлений Ломовика начался, когда ему исполнилось четырнадцать. Несколько автомобильных краж, другие правонарушения, но очень скоро он избрал дело всей своей жизни — различные преступления, направленные против женщин. В основном — изнасилования. До подозрению его арестовывали много раз, но ничего нельзя было доказать. Наконец в 1987 году его привлекли к суду в Колорадо-Спрингс по делу сразу о шести изнасилованиях и жестоких избиениях. В суде Ломовик появился с прекрасным адвокатом и психиатром. Тогда ему не было восемнадцати лет. Ломовику дали условный срок, и он отрабатывал его на общественных работах около пяти лет. И после — ни одного ареста. Он перебрался в Денвер и начал вести добропорядочный образ жизни. Вошел в состав «Арийских воинов», защитников чистой крови. Это так называемые «белые рыцари Америки». Вы знаете что-нибудь о них?
— Судя по названию — это нацисты.
— Совершенно верно. Неофашистские организации. Сжигают евреев, линчуют негров, убивают священников. Они похожи на сумасшедших, но вы удивитесь, когда узнаете, как много у них последователей. Именно «Белые рыцари» дали Беку работу. Они любят охотиться на медведей и лосей. Бек должен был обслуживать их охотничьи угодья, которые расположены западнее Вейла, выполнять роль егеря. Может быть, олени, которых он убивал, заменили ему прежнюю охоту? Мы уже разговаривали с Ричардом Хоффманом — он выплачивал Ломовику жалованье. Хоффман заявил, что не видел Бека несколько месяцев, и полагает, что строгая дисциплина помогла парню вылечиться от дурных наклонностей. Вам все это ни о чем не говорит?
— Нет, — ответила Анна.
— Мы также не можем понять, зачем нужно было нацистам нападать на вас. Но какая-то причина должна существовать. Бек ведь выиграл, вступив в братство «Белых рыцарей». Организация состоит в основном из богатых бизнесменов, которым нравится собираться вместе, чтобы хорошо выпить и покуражиться на охоте. Хоффман имеет репутацию самого значительного лица в этой компании, он и старше всех. Во время войны Хоффман был членом нацистской партии в Чикаго и занимал пост гауляйтера. 1944–1945 годы он провел в тюрьме. Скорее всего, именно Хоффман был для Ломовика наставником, почти отцом. Именно этому фюреру удавалось держать Бека в узде. А может быть, все гораздо проще. Бек по-прежнему насиловал и избивал женщин. Только теперь он действовал хитрее, коварнее и ни разу не попался в руки правосудия.
— Бек был психопатом, — заключил Джоргенсен. — А все психопаты, когда надо, могут быть необычайно осторожными. Скорее всего, он похищал женщин, а затем насиловал их где-нибудь в пустынном месте. Беку явно нравилось то, что он делал у своих богатых покровителей, но человек для Ломовика всегда оставался более лакомым кусочком, чем какой-нибудь олень или лось. Мы предполагаем, что Карл Бек специально отправился в Джипсэм, чтобы изнасиловать вас там.
Машину он украл в Денвере за тридцать шесть часов до преступления. Она принадлежит клерку местного банка. Предварительно Бек сменил номер. Мы продолжаем работать с похищенным «ниссаном», но следы его никуда не ведут. Отпечатки пальцев Бека мы обнаружили повсюду.
— Но почему он решил убить именно меня? Почему он так хорошо все знал о Кемпбелле Бринкмане, чтобы придумать столь правдоподобную историю?
— Мэм, весь Вейл знает вас, вашу мать и Кемпбелла Бринкмана. И ничего удивительного: городишко маленький, — неожиданно вмешался Джоргенсен.
— И все-таки непонятно, почему Ломовик выбрал именно меня.
— Вы очень привлекательны, — вступил в разговор третий, который до этого хранил полное молчание. — Мы знаем случай, когда Бек несколько раз возвращался к одной и той же жертве, получая от нее то, что не успел взять в прошлый раз.
— Значит, вполне вероятно, что это именно он напал на мою мать?
— Возможно, — согласился Джоргенсен. — Во всяком случае, мы продолжаем работать над этой версией. Когда ваша мать поправится, может быть, она поможет нам связать все воедино.
— Думаю, что, услышав о том, что стало с вашей матерью, Бек завелся еще больше, и это подтолкнуло его на новое преступление. Ему захотелось теперь взглянуть на дочь.
— О Господи, — выдохнула Анна.
— Мы имели дело с очень больным человеком, — спокойно напомнил Джоргенсен.
— А что известно о старике, который явно помогал Беку?
— Здесь ничего не удалось выяснить, — заметил Джоргенсен. — Мы все еще его ищем. Но он мог оказаться и случайным испуганным свидетелем происходящего.
Анна инстинктивно коснулась самых болезненных мест на своем теле. Ломовик, к счастью, не повредил кость, не то все было бы гораздо хуже. Вспоминать и разговаривать обо всем этом становилось невыносимо.
