В какой-то момент сон сморил и его.
Проснулся Алекс от неожиданного света. Это был рассеянный свет, пробивавшийся из-под кромки облаков, которые уже достаточно приподнялись над долиной. Край облачности висел в ста метрах над их головами, и именно наверх было обращено внимание Зимгаевского. Однако прямо по соседству ему не удалось заметить ничего, кроме обрывистых скал и снежного поля, испещрённого многочисленными следами обвалов. Тогда он осторожно подкрался к краю уступа и заглянул вниз.
Там располагался хорошо оборудованный военный лагерь: с десяток палаток, общая казарма, переоборудованная из кошары, а также каменная цитадель, обнесённая стенами. В отличие от Крепости Камня, это сооружение, безусловно, было военным укреплением. «Чертовски хорошим военным укреплением», – подумал Зим. Круглая ступообразная цитадель имела как минимум два входа, была обнесена квадратной стеной, причём каждая её сторона была не меньше трёхсот метров в длину, а по углам стояли четырёхугольные боевые башни. Судя по всему, башни от времени рассыпались и обрушились, но были восстановлены новыми хозяевами и использовались как огневые точки и наблюдательные пункты.
Зим снова сосредоточил своё внимание на поисках других наблюдательных пунктов повстанцев. Ему с большой вероятностью удалось засечь один из них прямо над корпусами турбазы – там, на склоне горы, в трёхстах метрах над дном долины, располагался кош.
Убедившись, что в непосредственной близости от бивака реальная угроза отсутствует, Зимгаевский рискнул разбудить Спадолина.
Максим практически сразу приступил к своим непосредственным обязанностям. Он принялся оценивать число людей непосредственно на площадке под ними, старался запоминать их. Другой его задачей было составить график их перемещений по площадке. Очень быстро он сообразил, что, по большому счёту, под ними на открытом воздухе находится совсем немного народу. В подавляющем большинстве люди уходили под козырёк уступа скалы и исчезали там. Зато оттуда выходили уже другие люди. Ближе к вечеру активность на площадке заметно снизилась, а с наступлением темноты и вовсе стихла.
– Попробуем суммировать, – Макс словно червяк устроился под камнем в спальном мешке и листал свои заметки. – Прямо под нашими ногами находится пещера. Или система пещер. Основной гадюшник этой братии располагается там. Здесь, можно сказать, только предпольное укрепление. Про пещеры мы ничего сказать не можем – пока. Зато можем кое-что сказать о людях, населяющих эти пещеры. Первое. Это практически сплошь бывший наш народ – кавказцы. Местных жителей я видел всего пять раз. Кавказцы выглядят очень даже неплохо. Все они однообразно обмундированы и вооружены. Форма натовского образца, что, в общем-то, ни о чём не говорит – три четверти мира пользуется этой формой. Она постирана. Интересно, стирают они здесь централизованно, или каждый сам? Зря улыбаетесь, это важный вопрос. Централизованная кормёжка, стирка и медобслу – живание превращают банду партизан в воинскую часть. Похоже, вот она – часть… Очень полезное мироощущение для инородного образования в чуждой этнической среде. Это означает, что руководит ими кто-то из толковых командиров, заработавших авторитет у боевиков ещё на Кавказе. Или где – нибудь ещё.
– Слушай, Макс, а где здесь освобождаемые уйгуры?
– Зим, ты, право слово, как маленький. Кто такие твои уйгуры? Садоводы, бахчеводы и лавочники. Думаю я, всякий освободительный трёп здесь, конечно, присутствовал – до поры до времени. Пока кто-то – уж не знаю, сдуру ли, с умыслом ли – не пригласил сюда это вот волчьё. Оно если кого и освободит – так только для себя.
– Хузен так и сказал, – покачал головой Зим. – «К сожалению, ситуация вышла из-под контроля. Сейчас там уже никто ничем не управляет».
– Ну, это значит, что ситуацией не управляет сам Хузен и его приятели. Там, внизу, кто-то очень даже всем управляет. Я видел неуправляемые банды «Сендеро Луминосо» – вот там – да-а-а… Такой парад сумасшедших – Достоевский позавидует. («Интересно, в качестве кого ты их наблюдал? – ехидно подумал Зим. – Вряд ли доктора-психиатра».) Здесь же всё по-взрослому. Пропускной режим, смена караулов, проверка входящих-выходящих. Всем этим руководит какой – то кадровый офицер вроде Масхадова или Дудаева.
– Я думал, что таких людей за пятнадцать лет чеченского бунта повыбили. Откуда же взяться новым?
– В принципе ты, как всегда, прав, Зим. Но не совсем. С другой стороны, все люди, имеющие академическое военное образование, среди боевиков известны поштучно, и…
Здесь Спадолин замолчал, видимо, не желая развивать тему.
Зим позвонил Чену, после чего передал трубку Максиму.
– Говори а) экстрактно и б) – тихо. Сам видишь, какие штуки горный воздух со звуком вытворяет.
После краткой беседы Максим передал трубку обратно.
– Мистер Зим, – голос Чена был совершенно спокоен, – можно вас попросить об одной услуге? – Чен явно говорил как официальное лицо.
– Ты можешь попросить, – хмыкнул Зимгаевский, не поддерживая официального тона, – но это отнюдь не значит, что я твою просьбу выполню.
– Зим, я хочу, чтобы ты понял две вещи. Во-первых, я не попрошу тебя ни о чём, что поставило бы под угрозу твою жизнь и жизни твоих товарищей, – для Чена присутствие Хорхоя явно не являлось тайной. – А во-вторых, выполнение нашей просьбы, конечно, совершенно необязательно. Но в случае, если вы втроём на неё откликнетесь, это будет соответствующим образом оценено Правительством моей страны.
По произношению Чена было очевидно, что слово «Правительство» было сказано с большой буквы.
– Стало быть, так, – Зим уже прятал телефон в карман рюкзака. – Нас просят задержаться на нашей позиции ещё на сутки. Точнее, покинуть её завтра утром. Мы с Максимом будем наблюдать за этой шайкой внизу. Тебя же, – Зимгаевский пристально посмотрел прямо в глаза Хорхою, – я попрошу страховать наши спины. Мы сейчас находимся в довольно неприятной ситуации – подойти к нам со стороны гребня проще пареной репы. Причём недостаток нашей позиции таков, что если мы и обнаружим непрошенных гостей, то уже в десяти метрах за спиной.
– Может, растяжку поставить? – предложил Спадолин.
– Максим, я не буду спрашивать тебя, диверсант ты или нет. Потому что мне совершенно очевидно, что ты – аналитик, случайно добравшийся до «поля». Я вот тоже не диверсант, но – охотник. Я предполагаю, что на этой горе могут оказаться козлы, улары, тот же снежный барс. И они влетят на нашу растяжку гораздо скорее патруля террористов. А как те отреагируют на взрыв мины прямо над их головами – легко предугадать. Поэтому я попрошу тебя, Хорхой, пройти обратно по нашим следам метров двести и устроиться там в секрет. Если обнаружишь идущих по горе людей – сразу к нам. Мы же продолжим наблюдение.
Утро началось всё с того же тумана, поднявшегося с поверхности Кара-Коля. Зим пробрался наверх, поговорил с Хорхоем, оставил у того мультитопливную горелку с чаем в качестве компенсации отлучения от общества и повернулся для того, чтобы возвратиться вниз.
В какой-то момент ему показалось, что в камнях мелькнула серая длинная тень. Немного позже на своих следах он обнаружил характерные круглые «блюдечки» отпечатков кошачьих лап. Зим постоял чуть-чуть и вернулся к Хорхою.
– Хорхой, здесь, прямо по нашему биваку шарится барс. Я никогда не слышал, чтобы эта киска кидалась на людей, но, может, отдать тебе мой карабин?
– Не надо, Зим. Раз ты говоришь «не нападал», значит – «не нападал».
– Всё когда-нибудь случается впервые, Хорхой. Правда, я думаю, что барсу нужны не мы, а собаки из лагеря террористов. Но это говорит ещё об одной неприятной вещи: значит, оттуда, из этого лагеря, существует доступный путь наверх.
– Я тоже так думаю, – согласился шаман. – Скорее всего, ещё первые хозяева крепости подготовили какой-нибудь наблюдательный пункт с оборудованной тропой на склоне горы.
– Вчера, признаться, не хватило сил всё обследовать детально. Ну ладно, туман снова сгущается. Перед тем как подняться, двину-ка я на пост. Когда развиднеется, лучше вообще не двигаться по горе. Take care!
– Take care! Слушай, Зим – окликнул его Хорхой, – а ты на каком языке думаешь?
– Если честно, мне плевать, на каком языке думать: русском или английском. И уж совсем честно – плевать где жить. Хотелось бы только в тепле и уюте. Такое уж я перекати-поле.
– Ну что же, – улыбнулся Хорхой. – Я такой же. Живу на планете Земля, а не в каком-либо одном её месте. Но тебе я скажу одну вещь, которую ты, возможно, не знаешь. В ирландской мифологии Тара – не просто священная местность в центре острова. Это – центр известного ирландцам мира.
Он протянул руку. Зим крепко пожал её.
– Спасибо, Хорхой. Побрёл-ка я на позицию.
На площадке обеспокоенный Макс показал ему группу из пяти человек, сидящих на складных креслах вокруг разложенного костра. Два человека, видимо из местных, в синих грязноватых халатах жарили на костре мясо.
