— Ханна.
— Что? Я не слышу.
Нильс попытался собрать последние силы:
— Ханна…
Асгер Гаммельтофт по-прежнему его не слышал, ее имя в исполнении Нильса состояло из нескольких невнятных звуков и, казалось, было сплошным воздухом.
— Хан…
— Вам нужно отдохнуть. — Врач собирался уходить, но передумал и снова подошел чуть ближе.
— …на…
— Вы получили серьезные травмы и были без сознания почти трое суток. Вам нужно отдохнуть.
Трое суток? Нильс выглянул в окно. Казалось, что цифра разбудила его спящие мозги. Трое суток.
— Среда?
— Да, сегодня среда, 23 декабря. Вы были без сознания трое суток.
— Пятница.
— Что?
— В эту пятницу.
Врач посмотрел на медсестру. Между их взглядами состоялся диалог, сути которого Нильс не уловил — впрочем, ему и не было до нее дела. Нужно отсюда выбраться, нужно оказаться как можно дальше отсюда. Он взглянул в окно, обдумывая возможности. Ходить он не может — или все-таки может? Он осмотрелся вокруг. Врач уже исчез из палаты.
Молодая медсестра подошла к Нильсу.
— Дыры в памяти после серьезных травм — это совершенно обычное дело. Это вовсе не означает серьезных повреждений мозга, память постепенно к вам вернется. Вы обязательно поправитесь.
— Ханна?
Поясняющая фраза старшей медсестры. Нильс услышал ее с небольшим искажением:
— Он говорит о своей подруге.
— Ханна!
— Спокойно, постарайтесь расслабиться.
— Скажите мне.
Она смотрела куда-то ниже, на его живот. Он с усилием повернул голову и посмотрел туда же, заметив, что твердо сжимает ее запястье. Ногти впились в ее руку.
— Давайте решать вопросы по мере поступления. Самое важное сейчас, чтобы вы набрались сил…
— Скажите мне!
— Мы позовем врача, Нильс. Подождите минутку.
Пожилая медсестра исчезла. Нильс боролся с подступающим сном. Он хотел дождаться нового белого халата, который войдет через мгновение, мило с ним заговорит и даст ему что-то успокоительное. Потом медсестра возьмет Нильса за руку и пожмет ее с искренним сочувствием, а врач сообщит ему то, что он и так уже знал, прочтя это в блуждающем взгляде молодой медсестры: что Ханны больше нет.
Травматологическое отделение, Королевская больница
Она чувствовала себя лучше, чем когда-либо, ею овладело всепоглощающее чувство свободы, чувство, что она может думать так ясно, так безгранично. Здесь было вдоволь места для ее мыслей.
24 декабря, четверг
Темная щель в окружающем ее океане света. Ханна отвернулась, ей было все равно — было, пока она не вспомнила о Нильсе. Теперь темнота открылась, и Ханна ничего не могла поделать, кроме как дать себя поглотить.
Со мной только что произошло нечто невероятное. Размытые, похожие на сон фигуры в белой комнате. Одна из фигур подходит поближе, наклоняется над ней, светит ей в глаза…
— Она в сознании!
— Что?
— Иди посмотри.
Вокруг нее что-то бормотали. Потрясающе. Кто-то облегченно рассмеялся. Какая выносливая женщина.
Голоса доносились четко, особенно один женский. Остальные фигуры подошли ближе, крепко прикрутили что-то к ее телу, говорили тихо и сосредоточенно, возясь с аппаратами.
— Невероятно, — сказала одна из них.
Кто-то другой сказал, что давление нужно стабилизировать. Чье — ее?
Они светили ей в глаза, тыкали иголками в руки, неумолчно слышался слабый электрический писк.
— Где…
Может быть, это прошептала сама Ханна. Никакой реакции не последовало. Она попробовала откашляться — и только теперь смогла почувствовать свое тело. Свидание с ним получилось неприятным: жгучая боль в груди и горле, гудящее ощущение в ногах. Голос постепенно набирал силу:
— Где…
Ее перебил шум вертолета. Она выглянула в окно и увидела, как он улетает. Королевская больница. Конечно.
— Она хочет что-то сказать.
Лица уставились на нее. Она лежала, собираясь с силами, чтобы свесить ноги. Ей нужно найти Нильса и предупредить его. Но нет, это невозможно, она не в силах даже пошевелиться. Особой боли она не испытывала, тело продолжало находиться под воздействием наркоза.
— Вы меня слышите?
Теперь они с ней заговорили. Беспокойный мужской голос, изо всех сил старающийся быть мягким.
— Ханна Лунд? Вы меня слышите?
— Да.
— Вы были без сознания несколько дней. Даже… хуже, чем без сознания. Вы знаете, где вы находитесь?
Королевская больница. Слова не хотели трансформироваться из мыслей в речь и остались у нее во рту.
— Вы знаете, что вы в Копенгагене, в Королевской больнице? Вы попали в тяжелую аварию в Ютландии, и вас перевезли сюда на вертолете.
Ханна не отвечала. Врач — или кому там принадлежал голос — разговаривал с ней как с ребенком.
— Вы слышите все, что я говорю?
— Да.
— Хорошо, очень важно, чтобы вы…
— Какой сегодня день?
— Четверг. 24 декабря. С Рождеством. — Лицо проступило яснее, и Ханна различила улыбку. Молодой мужчина в очках с темной оправой.
— Завтра…
— Что?
— Где Нильс?
— Это ее друг, — сказал чей-то голос. — Он тоже попал в аварию.
— Где Нильс?
Только когда штатив с капельницей перевернулся, Ханна поняла, что ей удалось свесить ноги с кровати. Голову пронзила резкая боль, кажется, она обо что-то ударилась, о пол, наверное, или о штатив для капельницы. Открылась дверь, люди в белых халатах поспешно вбегали в палату. Новые анонимные благожелательные лица. Чей-то голос сказал:
— Она в шоке. Ей нужно…
Ханна не расслышала названия того успокоительного препарата, который они хотели ей вколоть, но поразилась тому, что голос был прав: она действительно в шоке. В голове у нее царил хаос из обрывков мыслей. На мгновение она почувствовала вдруг каждую артерию и каждую вену своего тела и кровь, проносящуюся мимо сердца. Она услышала, как говорит:
— Нет, я не в шоке.
Ее уложили обратно в постель, она не могла с ними бороться. Успокаивающий плавный голос:
— Вы попали в серьезную автомобильную аварию. Вас сбила машина, ехавшая на высокой скорости.
— Завтра…
— Ханна, вам нужно отдохнуть.
— Когда солнце сядет… Нильс.
— Ханна, послушайте: ваш муж или друг тоже выжил. Теперь вам обоим нужно отдохнуть.
— Какой сегодня день?
Снова шепот:
— Мы можем побыстрее?
— Нет, не надо!
Теплое ощущение в руке.
— Какой сегодня день?
— Мы об этом уже говорили. Сейчас утро четверга. Сегодня Рождество. Вы не должны думать ни о чем, кроме того, что вам нужно отдохнуть. Вам обоим очень, очень повезло. Мы ввели вам сейчас лекарство, которое поможет расслабиться.
Голос становился мутным, Ханна слышала его, но в словах не было никакого смысла. Лекарство завоевывало ее тело. Она пыталась сопротивляться, но силы были не равны, и темнота вернулась обратно. Спасительная темнота.
Реанимация, Королевская больница
Каждое пробуждение ощущалось как бесконечное восстание из мертвых. Свет резал глаза. Казалось, что на тело действует притяжение царства мертвых, и оно куда сильнее притяжения Земли. Так, наверное, чувствовал себя Лазарь, когда Христос его оживил, подумал Нильс. Он прищурился. Тело проседало в матрас и ниже, на пол, на землю.
Он осмотрелся вокруг, дышать было тяжело. Больница. Вечно больница. Нильс закрыл глаза и дал себе упасть.
24 декабря, четверг
— Нильс?
Он узнал голос.
— Нильс.
Скошенная макушка, приветливые глаза, так похожие на отцовские.
— Ты меня слышишь? Это Вилли. Твой дядя.
— Вилли?
— Я заходил уже несколько раз, но ты был без сознания. Хорошо, что твоим отцу и матери не довелось увидеть тебя в таком состоянии. Они бы этого не пережили.
Нильс улыбнулся. Вилли теперь составлял чуть не всю его родню. По крайней мере, из всех живых родственников он мог выносить только его одного.
— Ты можешь мне сказать, где работает Катрине? За границей? Чтобы я мог ей позвонить.
Нильс покачал головой.
— Не нужно. Я сам позвоню, когда мне станет лучше.
— Ладно. Ладно, мальчик. Ты справишься, вон и врачи все так говорят. Ты сильный, ты всегда был сильным мальчиком. Сыном своего отца.
Нильсу захотелось вернуться обратно, к темноте и тяжести. Прочь от всего. Он слушал болтовню Вилли, падая обратно. Какие-то цветы, какой-то шоколад, что-то об умерших родственниках. Падать в темноту под аккомпанемент его голоса было приятно.
— Счастливого Рождества, — сказал кто-то. Или пропел кто-то. Или это уже ему снилось.
* * *
— Нильс Бентцон?
Новый человек в халате. Их тут, судя по всему, неиссякаемый запас. Где дядя Вилли? Приходил ли он вообще? Бестактный букет стоял на столе как подтверждение этого факта. Только Вилли мог прийти в больницу с похоронным букетом.
