– Я разберусь, – пообещала Кэтрин.
– Мы ведь не замешаны, я надеюсь? Я ему сказал, что мы не замешаны.
– Я разберусь.
Овербай на мгновение задумался, затем дал ей номер шерифа и поспешил к себе в кабинет. Дэнс позвонила шерифу и представилась, затем обрисовала ему ситуацию.
– Агент Дэнс, я, конечно, все понимаю, – пробурчал в ответ ее собеседник, – Пелл и все такое. Но могу вам сообщить, что ваш писатель у нас тут наделал дел. Мы не можем его просто так отпустить. Поступила жалоба от тетки и дяди Терезы. И я вам должен сказать, что мы здесь очень внимательно следим за девушкой, помня о том, через что ей пришлось пройти. Мировой судья назначил сумму залога в сто тысяч долларов, и никто из наших поручителей не желает с этим связываться.
– Я могу поговорить с прокурором?
– Он сейчас на процессе и будет занят целый день.
Что ж, Мортону Нэглу придется какое-то время провести в тюрьме. Кэтрин очень за него расстроилась и одновременно втайне обрадовалась решению писателя, хоть и имевшему столь драматические последствия. Но в данный момент она ничего поделать не могла.
– Я бы хотела побеседовать с тетей или дядей девушки.
– Не думаю, что от вашей беседы с ними будет какой-то прок.
– Тем не менее это очень важно.
Пауза.
– Видите ли, агент Дэнс, мне почему-то кажется, что они не согласятся. Более того, я могу даже гарантировать вам, что они не согласятся.
– Как бы то ни было, не могли бы вы дать мне их номер? Пожалуйста.
Прямые вопросы часто бывают самыми эффективными.
Так же как и прямые ответы.
– Нет. До свидания, агент Дэнс.
Дэнс и О'Нил были одни в ее кабинете.
Кэтрин узнала из ведомства шерифа округа Оранж, что отец Дженни Марстон умер, а мать много раз ловили на мелких кражах – она была известна пристрастием к наркотикам и как человек эмоционально неуравновешенный. Найти мать не смогли. Несколько родственников, которых удалось отыскать на восточном побережье, давно ничего о Дженни не слышали.
Дэнс узнала, что Дженни год училась в колледже на отделении пищевого менеджмента, но затем бросила, по ее словам, из-за замужества. Год работала в парикмахерской, после чего перешла в кафе-пекарню. Ее характеризовали как спокойную, неконфликтную сотрудницу, на работу приходившую всегда вовремя и неизменно хорошо выполнявшую свои обязанности. Она вела довольно уединенную жизнь, и полиции не удалось найти ни каких-либо знакомых, ни близких друзей. Бывший муж Дженни не общался с ней уже несколько лет, но решительно заявил, что если она попала в какую-то переделку, то поделом.
Дэнс совсем не удивили имевшиеся у полиции свидетельства сложных отношений Дженни с бывшим супругом и с последующими сожителями. Несколько раз врачи обращались в полицию, полагая, что Дженни дома подвергается систематическим избиениям. Социальные службы, в свою очередь, заводили дела по ее поводу, но Дженни всегда забирала заявления из полиции и никогда не настаивала, чтобы обидчики были наказаны.
Типичная жертва Дэниэла Пелла.
Дэнс воспроизводила всю эту информацию О'Нилу. Он слушал и кивал, глядя из окна кабинета на две сосны, за многие годы сросшиеся и образовавшие причудливый узел. Дэнс сама любила созерцать странный древесный союз, когда какое-нибудь дело упорно ей не давалось.
– И о чем ты думаешь? – спросила она.
– Ты действительно хочешь знать?
– Я ведь спросила, значит, хочу, – вполне дружелюбным тоном сказала она.
О'Нил, напротив, не собирался скрывать раздражения:
– Ты была права. А он ошибся.
– Келлог? В мотеле?
– Нам следовало бы руководствоваться твоим первоначальным планом. Сразу же, как только мы получили сведения, установить наблюдение по периметру мотеля. А не терять полчаса на планирование и подготовку тактической операции. За это время Пелл сумел нас раскусить. Кто-то что-то сделал не так.
Кошачья интуиция…
Дэнс страшно не любила оправдываться, особенно перед близкими людьми.
– В тот момент идея захвата показалась вполне разумной. Ведь все происходило так быстро, времени для особых размышлений у нас не было.
– Нет, не была она разумной. Ты прекрасно все понимаешь. Потому и колебалась. Даже в самом конце у тебя не было полной уверенности.
– В подобных ситуациях никто ничего не может знать наперед.
– Ну ладно, хорошо, ты чувствовала, что подход неправильный, а то, что ты чувствуешь, на поверку всегда оказывается верным.
– Нам просто не повезло. Если бы мы начали чуть раньше, скорее всего нам бы удалось его захватить.
Кэтрин сразу пожалела о том, что произнесла эти слова, так как их можно было бы принять за критику действий О'Нила.
– И погибли бы люди. Нам на самом деле повезло, что никто не пострадал. План Келлога неизбежно вылился бы в перестрелку. И нам действительно посчастливилось, что Пелл успел сбежать. Там бы началась кровавая баня. – Он скрестил руки на груди – защитный жест, – что было немного комично, так как на нем все еще был пуленепробиваемый жилет. – Ты фактически сдала руководство операцией. Твоей операцией.
– Уинстону?
– Да, именно. Он всего лишь консультант. А порой возникает впечатление, что он здесь самый главный.
– Но он специалист, Майкл. А я нет. И ты нет.
– Он специалист? Извини, но он только и делает, что говорит. О сектантском менталитете, о профилях лидеров сект. Однако реальных результатов я пока от него не видел. Результаты есть у тебя.
– Вспомни о том, кто он такой. О том опыте, которым он располагает. Он настоящий профессионал.
– Хорошо, согласен, кое-что он действительно знает. И может оказать нам кое-какую помощь. И тем не менее знаний и опыта его явно не хватило, чтобы поймать Пелла. – О'Нил понизил голос. – Послушай, Овербай поддерживает Уинстона. Он его и пригласил сюда. На тебя давят ФБР и твой собственный босс. Но ведь нам и раньше приходилось сталкиваться с подобным давлением. И мы с ним справлялись. Вдвоем мы смогли бы побороть их.
– На что ты намекаешь? На то, что я по какой-то причине иду у него на поводу?
Взгляд в сторону. Явное свидетельство стресса. Люди проявляют стрессовые реакции не только когда лгут, но часто и тогда, когда говорят правду.
– Я просто говорю, что ты передала Келлогу слишком большую долю контроля над операцией. И если уж быть совсем откровенным, и над самой собой.
– Потому что он напоминает мне мужа? – резко спросила она. – Ты на это намекаешь?
– Не знаю. Ты сама мне, пожалуйста, объясни. Он действительно напоминает тебе Билла?
– Какая нелепость!
– Ты сама заговорила об этом.
– Все, что не имеет отношения к выполнению нами профессиональных обязанностей, тебя не касается.
– Ладно, – сухо отозвался О'Нил. – Будем говорить о выполнении профессиональных обязанностей. Уинстон совершил просчет. И ты пошла у него на поводу, зная, что он не прав.
– Зная? – возмущенно парировала Дэнс. – Кто мог что-то точно знать тогда об исходе операции? Да, поначалу у меня было другое мнение. Потом я его изменила. Любого профессионала можно переубедить.
– Конечно. Но разумными убеждениями. Логическими доводами и анализом.
– А твои собственные выводы и суждения? Насколько объективен ты сам?
– Я? С какой стати мне быть необъективным?
– Из-за Хуана.
Что-то мелькнуло в глазах О'Нила, что подтвердило Дэнс: она не промахнулась. По-видимому, О'Нил, решила она, чувствует личную ответственность за гибель молодого офицера, полагая, что он недостаточно хорошо подготовил Миллера.
Своего протеже…
Она пожалела о своих словах.
У Дэнс с О'Нилом и раньше бывали столкновения. Невозможно, работая вместе в такой сложной профессии, сохранять ангельские отношения. Но никогда раньше в размолвках они не заходили так далеко. Почему же он первым решил перейти границы и вторгнуться в ту сферу, которая касалась только ее, – в ее личную жизнь? Впервые за все время.
Кинесический опыт подсказывал ей – ревность.
Они замолчали. О'Нил поднял руки и пожал плечами. Жест явно символический и означающий: давай помиримся. Напряжение, воцарившееся в комнате, было сравнимо с узлом, в который переплелись две сосны – тонкие волокна, ставшие прочнее стали.
После паузы они возобновили обсуждение дальнейших действий: получения дополнительной информации о Дженни Марстон, поиска свидетелей и продолжения осмотра мотеля «Си-Вью». Они направили Карранео с фотографией Дженни в аэропорт, на автовокзал, в агентства по аренде автомобилей. Попытались обсудить несколько новых идей, но климат их общения резко изменился, лето вдруг стало осенью, и когда в комнату вошел Уинстон Келлог, О'Нил сразу удалился, сославшись на то, что ему надо подготовить отчет для шерифа.
