Рука Мортона Нэгла болела из-за сильного пореза – результат прыжка через ограждение из колючей проволоки вокруг владений Боллингов. Нэгл взглянул на охранника, стоявшего рядом с камерой предварительного заключения в тюрьме Напы.
Здоровенный мексиканец ответил холодным взглядом.
Нэгл, совершенно очевидно, совершил самое страшное преступление из возможных в Вальехо-Спрингс. Естественно, не само так называемое «посягательство на частную собственность» и нападение (откуда они вообще взяли это последнее?), но гораздо более чудовищное преступление – он напугал всеми любимую здесь девочку.
– У меня есть законное право позвонить по телефону.
Никакой реакции.
Необходимо успокоить жену, сказать, что с ним все в порядке. Но больше всего Нэглу хотелось переговорить с Кэтрин Дэнс о Терезе. Он изменил свою точку зрения, отбросил принципы журналистской этики. И даже на своей книге, по-видимому, поставил крест. Черт побери! Он сделает все, что в его силах, чтобы вернуть Дэниэла Пелла в «Капитолу».
Хватит заниматься освещением зла, настало время самому включаться в борьбу с ним. Со всей возможной энергией.
Однако создается впечатление, что здесь намерены лишить его всякой связи с внешним миром.
– Мне на самом деле очень нужно позвонить.
Охранник взглянул на Нэгла так, словно застал его за продажей марихуаны детям у ворот воскресной школы, и ничего не ответил.
Нэгл встал и начал расхаживать по камере. Взглядом охранник приказал ему сесть. Нэгл сел.
Через десять очень долгих минут где-то открылась дверь. Послышался звук чьих-то приближающихся шагов.
– Нэгл.
Он поднял глаза на второго охранника. Еще крупнее и крепче первого.
– Встаньте! – Охранник нажал на кнопку, и дверь открылась. – Протяните руки.
Это прозвучало нелепо. Так, словно ему, как ребенку, предлагали конфетку. Нэгл поднял руки и услышал, как щелкнули наручники.
– Сюда.
Здоровяк схватил его за руку, сильные пальцы впились в бицепсы. Нэгл почувствовал запах чеснока в сочетании с табачным запахом. В первое мгновение он хотел было вырваться, но потом понял, что последствия могут быть не слишком приятными. Так он и шел, гремя наручниками, по темному коридору длиной футов в пятьдесят. Охранник ввел Нэгла в комнату для допросов, обозначенную литерой «А».
Нэгл остановился на пороге.
За столом сидела Тереза Кройтон, Спящая кукла, и смотрела на него своими темными глазами. Охранник, видя замешательство Нэгла, толкнул его вперед, и Нэгл сел за стол напротив девушки.
– Ну что ж, еще раз здравствуйте, – проговорил он.
Девушка внимательно оглядела его руки и лицо, словно искала на них свидетельства избиений и издевательств, совершенных над ним в тюрьме.
Нэгл знал, что девушке всего семнадцать лет, но в ней не было ничего детского, за исключением нежной белизны кожи. Она не погибла во время резни, устроенной Пеллом, зато погибло ее детство.
Охранник отступил на шаг назад, но Нэгл продолжал ощущать его близкое присутствие. Нэгл чувствовал, как огромное тело охранника поглощает звуки.
– Вы можете оставить нас одних, – сказала Тереза.
– Я должен присутствовать, мисс. Таковы правила.
У него была своеобразная улыбка, которую можно было трактовать по-разному: вежливая по отношению к Терезе, враждебная – к Нэглу.
Мгновение девушка колебалась, затем полностью сосредоточилась на писателе.
– Что вы хотели мне сообщить у меня во дворе? О Дэниэле Пелле.
– По какой-то непонятной причине он остается в районе Монтерея. И полиция не знает зачем.
– Пелл попытался убить прокурора, отправившего его за решетку?
– Да, Джеймса Рейнольдса.
– С ним все в порядке?
– Да. Та женщина-полицейский, о которой я вам говорил, спасла его.
– Кто вы? Чем занимаетесь? – спросила она.
Прямые, лишенные всяких эмоций вопросы.
– Ваша тетя вам ничего не рассказала?
– Нет.
– Я уже целый месяц пытаюсь переговорить с ней о книге, над которой сейчас работаю. Книге о вас.
– Обо мне? И почему это вы вздумали написать обо мне? Во мне нет ничего интересного.
– Вы ошибаетесь. Я хочу написать книгу о людях, пострадавших от зла. Об их испытаниях. Какими они были до того и какими стали после. Как изменилась их жизнь. И какой могла бы она быть, если бы им не пришлось столкнуться с преступлением.
– Нет, тетя мне ничего подобного не говорила.
– А ей известно, что вы здесь?
– Да, я ей сказала. Она меня сюда и привезла. Она не разрешает мне самой водить машину. И у меня нет прав.
Тереза взглянула на охранника, затем снова на Нэгла.
– Здесь, в полиции, тоже не хотели разрешать мне говорить с вами. Но они не имеют права запретить мне с вами увидеться.
– И зачем вы пришли ко мне, Тереза? – спросил Нэгл.
– Из-за той женщины-полицейского, о которой вы упомянули.
Нэгл был поражен.
– Вы хотите сказать, что согласны на то, чтобы она приехала к вам?
– Нет, – ответила девушка резко, решительно покачав головой.
– Я понимаю, – отозвался Нэгл. – Но…
– Я хочу сама к ней поехать.
Писатель подумал, что неправильно ее понял.
– Что вы хотите?
– Я хочу сама поехать в Монтерей и встретиться с ней лично.
– О, вам вовсе не нужно этого делать.
Девушка уверенно кивнула:
– Я хочу туда поехать.
– Но зачем?
– Просто я так хочу.
«Ну что ж, – подумал Нэгл, – вполне ясный ответ».
– Я попрошу тетю, чтобы она отвезла меня туда.
– Неужели она согласится?
– В противном случае я доеду на автобусе. Или на попутках. Вы можете поехать с нами.
– Знаете, с этим, наверное, будут проблемы, – возразил Нэгл.
Девушка нахмурилась.
Он усмехнулся.
– Я же в тюрьме.
Она удивленно взглянула на охранника:
– Разве вы ему не сообщили?
Охранник отрицательно покачал головой.
– Я внесла за вас залог, – сказала Тереза.
– Вы?
– Мой отец зарабатывал большие деньги. – Она рассмеялась, не слишком громко, но искренне и от души. – Я богатая девушка.
Звук приближающихся шагов.
В руке Дэниэла Пелла мгновенно появляется оружие.
Он в дешевом отеле, пропитавшемся ароматом освежителей воздуха и инсектицидов. Пелл выглянул из комнаты и, увидев, что к номеру приближается Дженни, спрятал пистолет за пояс, выключил телевизор и открыл дверь. Она вошла в комнату с тяжелой хозяйственной сумкой в руках. Пелл забрал ее у Дженни и поставил на прикроватный столик рядом с будильником, на котором красными огоньками мерцает 12:00.
– Как все прошло, любимая? Видела каких-нибудь полицейских?
– Нет, не видела. – Она сняла бейсболку и потерла лоб рукой.
Пелл поцеловал ее в голову и почувствовал запах пота и кисловатый аромат краски для волос. Еще один взгляд из окна. После долгой паузы Дэниэл Пелл все-таки решился.
– Давай выйдем ненадолго, любимая.
– На улицу? Я думала, что ты решил пока не выходить.
– Я хорошо знаю здешнюю местность. Уверен, что нам никакая опасность не угрожает.
Дженни поцеловала его.
– Как будто мы идем на свидание.
– Да, как будто на свидание.
Они натянули бейсболки и прошли к двери. Дженни вдруг повернулась к нему, лицо ее сделалось совершенно серьезным, она окинула его взглядом с ног до головы.
– Ты в порядке, дорогой?
Дорогой.
– Конечно, любимая. Просто последствия некоторого напряжения из-за того, что случилось в мотеле. Но сейчас ведь все нормально. Абсолютно.
Они ехали по сложному хитросплетению улиц по направлению к побережью у Биг-Сер к югу от Кармела. Дощатые мостки вились мимо скал и дюн, огражденных проволочными барьерами – одна из слабых попыток защитить хрупкую окружающую среду. Морские выдры и тюлени покачивались на волнах. Начался отлив, и в приливных лужицах образовывались целые водные вселенные.
Это был один из самых красивых участков на центральном побережье.
И один из самых опасных. Ежегодно здесь погибали по три-четыре человека. Они влезали на отвесные скалы в надежде сделать потрясающие снимки, и их в мгновение ока смывало внезапно накатившейся волной. Некоторые становились жертвами переохлаждения, если им удавалось достаточно долго продержаться в воде. Однако большинство так долго не выдерживали. Обычно в первое же мгновение волна разбивала их об острые камни, либо они просто тонули, по рукам и ногам оплетенные густыми морскими водорослями.
Как правило, это место бывает заполнено народом, но сегодня при таком сильном тумане и ветре оно было практически безлюдным. Дэниэл Пелл и его возлюбленная вышли из машины и проследовали к воде. Серая волна с грохотом обрушилась на берег на расстоянии пятидесяти футов от них.
