— Но не сто, — поднял палец Стас.
— Да, не сто. Однако есть и откровенно «провальные» куски. Их даже исследовать не пришлось. И так все слышно.
— Ничего удивительного. — Амир перевел взгляд на Волина. — Где-то ему удалось подражать голосу Скобцова лучше, где-то он «поплыл». Это нормально. У любого имитатора работа идет волнами.
— Я знаю, — кивнул. Волин и протянул Паше бланк. — Держи. Загляни к дежурному, скажи, чтобы открыл кабинет Главного и поставил на постановление печать.
Паша посмотрел на Стаса.
— Поехали?
— Полетели, — привычно ответил тот и засмеялся.
— А мы что делаем? — поинтересовался Русницкий.
— А мы, Георгий, съездим к одному интересному человеку.
Волин торопливо заполнял бланки, откладывая их в сторону.
— Это к которому? Не к тому, о котором я думаю?
— К тому, к тому. Ты пока сходи в дежурную часть, позвони в местное отделение милиции, пусть пришлют группу.
— Ладно. — Русницкий поднялся, вышел из кабинета.
Волин еще несколько минут занимался писаниной.
Потом сгреб бланки, сунул в кейс.
— Все, — заявил он громко и бодро. — По коням.
* * *
Гнездниковский, где проживал Чернозерский, располагался в пяти минутах езды от прокуратуры. Что в данный момент казалось вполне символичным. Ввиду отсутствия дежурных машин Амир повез Волина с Русницким на своих «Жигулях».
У подъезда уже стоял желто-синий «уазик». Рядом безразлично покуривал водитель. Двое парней, с автоматами и в бронежилетах, стояли чуть в стороне, под деревьями.
Волин выбрался из салона, подошел к ним, предъявил удостоверение.
— Кого брать-то будем? — равнодушно спросил один из патрульных.
— А тебе не все равно? — мгновенно среагировал Амир.
Давно известно, «отделенческие» и «петровцы» большой любви друг к другу не испытывают. Если, конечно, не дружат семьями во внерабочее время.
— Да ладно, чего ты? — Русницкий повернулся к коллегам. — Банкир один, на третьем этаже.
— Я это к тому, что он с охраной, без? Автомат с собой тащить или так обойдемся?
— Возьми на всякий случай, — неопределенно пожал плечами Русницкий.
У подъезда Волин поднял голову, посмотрел вверх. Окна квартиры Чернозерских были темны. Все, кроме одного.
Лишь слабый свет ночника пробивался сквозь неплотно задернутые шторы.
— Спальня, похоже, — оценил Амир.
— Он что, так рано ложится? — удивился Русницкий и посмотрел на часы. — Десять только с копейками.
— Так он два дня как жену похоронил, — пробормотал Амир.
— Георгий, — Волин в сопровождении оперативников и патрульных вошел в подъезд, — организуй понятых.
— Зачем? — не понял тот. — При аресте вроде понятые не требуются.
— Ты, друг ситный, делай, что тебе говорят, — улыбнулся Волин.
— Хорошо, как скажете.
Пока Волин с Амиром поднялись на нужный этаж, Русницкий подобрал понятых: пожилого мужчину профессорского вида и его дочь. Выглядели, надо заметить, понятые весьма испуганно. Видимо, у «профессора» боязнь перед поздними визитами сотрудников органов сидела в подкорке.
Волин позвонил в квартиру Чернозерского. Долгая пауза, затем в линзе «глазка» мелькнула полоска света.
— Кто?
Волин отметил, что голос звучит вполне уверенно и ровно.
— Виталий Михайлович, откройте, пожалуйста, — громко сказал он.
— Минуточку, только халат накину.
У Чернозерского явно было не все в порядке с «внутренним хронометром». «Минуточка» растянулась по меньшей мере минут на десять.
— Хорошая дверь, — сказал вдруг Амир. — Так просто не вышибешь.
— Ты это к чему? — покосился на него Волин.
— Да случай у меня был года четыре назад. Одному свидетелю повестки слали, слали, а он все не шел и не шел. В результате мы к нему сами приехали. Он открыл, впустил нас в прихожую и говорит: вы, ребята, тут постойте, а я пойду халат наброшу. Мы его минут десять прождали, а он в это время со шкафа бердан охотничий достал, ствол под челюсть, — бах! — нам по выговору за халатность. Кто же знал, что он и есть преступник? Мы-то на другого грешили.
Волин поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но в этот момент лязгнул, отходя, засов. Повернулся в замке ключ.
Чернозерский, в шикарном шелковом халате, открыл дверь.
— Добрый вечер, Виталий Михайлович, — кивнул ему Волин и протянул заготовленную заранее бумагу: — Вот ордер на ваш арест, ознакомьтесь, пожалуйста.
— На каком основании? — сухо поинтересовался тот.
— Вы подозреваетесь в организации убийств семи женщин, включая вашу жену, и нанятого вами же детектива. Также вы подозреваетесь в убийстве Третьякова Тимофея Тимуровича и в хищении пятидесяти миллионов долларов, выданных банком «Кредитный» фирме «Ростов Лтд.».
— Ерунда, — ответил Чернозерский, возвращая бумагу. — Чушь. Идиотизм.
— Вы хотите пригласить адвоката?
— Зачем он мне? Я абсолютно невиновен, и вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.
— Вы пока собирайтесь, — почти по-дружески предложил Волин.
Из спальни выглянула девица. Она была одета, при полной «боевой» раскраске. Амир усмехнулся:
— Сразу видно, профессионалка.
— Это, должно быть, скорбящая родственница? — поинтересовался Волин у Чернозерского.
— Школьная подруга. Зашла за кассетой.
Девица спокойно, словно ничего не случилось, направилась к дверям. Она была лет на десять младше Чернозерского, что дало Русницкому повод «восхищенно» заметить:
— А вы неплохо сохранились. Не поделитесь секретом?
— Перебьетесь, — ответила девица равнодушно.
Волин обернулся, сказал патрульным:
— Ребята, проверьте у гражданочки документы.
Те охотно перехватили красотку у дверей.
— Я одеться могу? — без тени смущения спросил Чернозерский. Надо отдать ему должное, держался он отменно.
— Конечно, конечно, Виталий Михайлович, — ответил Волин. — Одевайтесь. Мы вас не торопим.
— Благодарю.
Чернозерский прошел в спальню. Отодвинул зеркальные дверцы шкафа-купе, достал костюм, сорочку, галстук.
— Виталий Михайлович, — Волин встал в дверях, — хочу вас сразу предупредить, если вы начнете давать показания добровольно, суд это учтет при вынесении приговора. Плюс я могу оформить вам явку с повинной.
Чернозерский презрительно фыркнул.
— Это вы напрасно. Серьезно. По совокупности вам грозит пожизненное. Напишете добровольное, плюс явка с повинной, плюс первая судимость — получите лет пятнадцать.
— Слушайте, оставьте эти сказки для дворовой шантрапы.
Чернозерский застегнул сорочку, натянул брюки, принялся завязывать галстук. Выходило у него это легко и непринужденно.
— Здорово у вас получается, — сказал Волин.
— Что?
— А вот это… Галстук завязывать. Я так и не научился.
Чернозерский усмехнулся, покосился на Волина. Галстук на том отсутствовал.
— Тренируйтесь каждый вечер перед зеркалом. По десять раз. Быстро научитесь.
— Попробую. — Волин огляделся. — У вас простой телефон дома имеется?
— Сняли давно. — Чернозерский натянул пиджак, критически оглядел себя в зеркале. — Возьмите мобильный. Вон на тумбочке.
— Спасибо. — Сотовый «Самсунг» действительно лежал на тумбочке, у кровати. Волин взял его, покрутил в руках. — Это ваш?
— А чей же еще?
— Я подумал, возможно, жены.
— У Светланы были свои.
— Свои?
— Да. То ли два, то ли три. Не знаю, я ее личных вещей не касался. Один она, по-моему, потеряла. А может, украли где-нибудь. Сейчас в Москве ворья — как бомжей.
— Ворья больше, — не согласился Волин. Стоявший в дверях Амир улыбнулся. — А зачем Светлане так много телефонов?
— Она была невероятно рассеянна. Постоянно забывала ставить трубку на подзарядку. Вспомнит — а уже пора бежать по делам. Воткнет один телефон в зарядное устройство, второй берет с собой. Так и меняла. Ну, я готов.
Чернозерский повернулся к Волину. Но тот как ни в чем не бывало продолжал разглядывать телефон.
— Скажите, а телефоны Светланы… Они где?
— Дома, конечно. Где же им еще быть? — пожал плечами Чернозерский. — Надо бы их сдать, да никак не соберусь. То похороны, то вся эта заваруха с поиском украденных денег.
— Вы не могли бы показать их?
— Почему нет? — Чернозерский пожал плечами. — По-моему, они в гостиной. Пойдемте. — Телефоны действительно оказались в гостиной. Одна трубка, «Филипс», стояла в зарядном устройстве, вторая, «Эриксон», лежала на телевизоре. — Вот, смотрите.
Волин кивнул Амиру. Тот повернулся к двери:
— Товарищи понятые, пройдите, пожалуйста, сюда.
Профессор с дочкой вошли в комнату. Волин указал на телевизор, обернулся к Чернозерскому:
— Повторите, пожалуйста, чьи это телефоны?
