Дрейтон натянул перчатки и забрался в «элпайн». Он не стремился к накоплению, однако испытывал уважение к вещам. Приятно обладать таким автомобилем и сидеть за его рулем. Дрейтона раздражало, что хозяин превратил свою машину в подобие мусорного ящика на колесах — под ногами валялись пустые пачки из-под сигарет и обгорелые спички. Дрейтон хорошо знал правило — не трогать ничего сверх необходимого, но ему пришлось отлепить от ветрового стекла обрывок газеты, закрывавший обзор. Звук царапнувших по крыше машины веток боярышника отозвался в нем болью, словно ветки задели его кожу.
Дрейтон преодолел искушение поехать к участку кружным путем через Форби. В это время движение было вялым, поэтому другого оправдания, кроме собственного удовольствия, у Дрейтона не было, а он приучил себя стоически противиться соблазнам. Он знал, что вскоре поддастся некоему искусу, но не такому тривиальному, как этот.
Желтое в коричневых разводах меховое пальто висело на спинке соседнего сиденья. От пальто исходил сильный пьянящий аромат, запах прекрасной женщины, заставивший Дрейтона вспомнить о прошлой и подумать о будущей любви. Автомобиль плавно тронулся с места. Дрейтон проехал половину Хай-стрит, прежде чем заметил, что стрелка одного из приборов быстро смещается к краю шкалы. Опасность! И ни одной станции техобслуживания в этой части главной дороги города; однако Дрейтон вспомнил гараж на Йорк-стрит, сразу за магазином «Драгоценности на радость» и бюро министерства труда.
Подъехав к гаражу, Дрейтон вышел из автомобиля и поднял капот. Изнутри повалил пар, заставивший Дрейтона отступить на шаг.
— Радиатор течет, — сказал Дрейтон дежурному на заправке.
— Я залью немного воды. Если поедете медленно — дотянете. Далеко ехать?
— Недалеко, — сказал Дрейтон.
Залитая вода вытекла очень быстро. Дрейтон был совсем рядом с участком. Он миновал ювелирный магазин, в витринах которого на алом бархате во множестве красовались искусственные бриллианты, затем лавку Гровера, но не взглянул в ее сторону. Поэзией он не увлекался и был невысокого мнения о стихотворцах, но с утверждением, что любовь и жизнь бытуют розно, он непременно бы согласился. Он вернется сюда, когда сделает свое дело.
Гараж Коуторна был гораздо более крупным предприятием, чем то скромное заведение, возле которого Дрейтон оставил машину Аниты Марголис. Он располагался на перекрестке дорог в Стоуэртоне. От крыши демонстрационного зала до шпица небольшого стеклянного куба, в котором сидел Коуторн и принимал деньги, простиралось желто-алое полотнище с надписью: «Три купона — четыре галлона». В желтый и алый цвета были выкрашены все восемь колонок, этими же цветами сияли неоновые трубки арки над въездом на станцию. Берден еще помнил то время, когда, не так уж и давно, здесь стояли березы с серебристыми стволами; помнил и о том, какие усилия прикладывало общество защиты сельской Англии, чтобы не допустить появления на этом месте Коуторна. Последние деревца теснились у стены демонстрационного зала, словно смущенные аборигены, вытесненные завоевателем из обновленного мира.
В отличие от гаража дом, стоявший позади, был старым. Знаменуя собой период возрождения готики, он выставил напоказ залихватские шпили, башенки, фронтоны и вызывающие водосточные трубы. Дом назывался прежде Березовым и принадлежал двум сестрам — старым девам. Новые хозяева, Коуторн и его жена, использовали в интерьере все мыслимые викторианские уродства, резные каминные полки были заставлены вазами из волнистого зеленого стекла, чучелами птиц и восковыми муляжами фруктов под колпаками. С подозрением взглянув на Руперта Марголиса, Коуторн провел пришедших в гостиную и вышел позвать жену.
— Это последний писк моды, — мрачно заметил Марголис, — весь собранный здесь викторианский хлам. — Над камином висела олеография, изображавшая женщину в греческой тунике с лилией в руке. Он сердито посмотрел на нее. — Коуторну лет шестьдесят, а его жена ведьма. Оба бредят молодежью. Наверно, молодые люди, которые бывают здесь, надеются, что это барахло пойдет им на свадебные подарки. — Марголис желчно рассмеялся.
Берден подумал, что редко встречал такую нетерпимость, но, как только вошла миссис Коуторн, начал понимать причину язвительности Марголиса. На экстравагантно худой хозяйке было очень короткое платье с очень короткими рукавами, прическа ее напоминала метелку из перьев для смахивания пыли, и в этой метелке торчал цветок примулы.
— О, привет, Ру. Вы не жалуете нас вниманием. — У Вердена неожиданно появилась уверенность в том, что женщина видела Марголиса до сегодняшнего дня не более одного раза, но уже облагодетельствовала художника уменьшительно-ласкательным именем одного из героев «Винни-Пуха». Охотница за знаменитостями. Она запрыгнула в кресло со стеганой обивкой и нашитыми в местах пересечения стежков обтянутыми материей пуговицами, выставив чуть ли не на всю длину тощие ноги. Марголис совершенно не замечал ее. — Так что же с Энн?
— Мы надеемся на вашу помощь, миссис Коуторн, — медленно проговорил Берден, но посмотрел на ее мужа, пожилого мужчину с седыми усами и армейской выправкой. Если бы мода на солдатскую форму, распространившаяся среди молодежи, коснулась старших поколений, Коуторн оказался бы в струе. Ему очень подошел бы мундир гусара. — Во вторник вечером вы устраивали вечеринку, мистер Коуторн. Мисс Марголис была приглашена, но, как я понимаю, не пришла.
— Верно, — живо откликнулся Коуторн. — Она заглянула днем, сказала, что обязательно будет. Но — увы! Должен сказать, я чертовски беспокоился. Слава Богу, вы подключились.
— Да, а Дики Фэрфакс ради нее прикатил аж из Лондона. — Миссис Коуторн сместилась по креслу в сторону Марголиса. — Их считают друзьями. Очень близкими, смею добавить. — Она захлопала жирно накрашенными ресницами.
— Фэрфакс, писатель? — До этого утра Берден никогда не слышал о нем, но не желал второй раз за день прослыть филистером.
Миссис Коуторн кивнула:
— Бедняжка Дики очень сердился, что ее нет, и отчалил около одиннадцати.
— Оставил один из лучших моих бокалов для бренди на колонке с дизельным топливом, — грубовато вставил Коуторн. — Удивительная беспардонность!
— Но весь вечер он находился здесь? — Берден думал о времени между восемью и одиннадцатью. Если верить анонимному письму, именно тогда все и произошло.
— Да, здесь. Пришел ровно в восемь и сразу принялся накачиваться неразбавленным виски.
— Ты чересчур придирчив, — с неудовольствием вмешалась миссис Коуторн. — Придирчив и ревнив. Потому что Энн предпочла его. — Она издала металлический смешок. — Меж нею и Расселом что-то есть.
Берден взглянул на Марголиса, но художник весь ушел в свои мысли. Миссис Коуторн ткнула костлявым пальцем под ребро мужу:
— Или он сам себя таким образом обманывает.
Кровь прилила к розовому и без того лицу Коуторна.
Волосы его напоминали белую шерсть или шкуру уэст-хайлендского терьера.
Внезапно Марголис поднялся. Он обращался к Вердену, словно в комнате никого больше не было.
— Энн дала Дики отставку несколько месяцев назад. Сейчас у нее кто-то другой. Не могу вспомнить его имени.
— Случайно не Джеф Смит?
По выражению лиц Берден понял, что имя им ничего не говорит. Он вспомнил строки письма: «Это сделал высокий темноволосый молодой человек, и у него черная машина. Зовут Джеф Смит». Конечно, имя не настоящее. Никакой он не Смит.
— Хорошо, на сегодня достаточно. Благодарю за помощь, — сказал Берден.
— Я не могу назвать это помощью, — хихикнула миссис Коуторн и попыталась, но неудачно, схватить Марголиса за руку. — Вы погибнете без нее, Ру, — сказала она. — Ну и если мы с Расселом можем чем-либо…
Берден полагал, что Марголис если не промолчит, то ляпнет какую-нибудь грубость, но он посмотрел на миссис Коуторн невидящими глазами, в которых застыла безнадежность.
— Никто, кроме нее, никогда не мог ничего сделать, — сказал он и вышел из гостиной, расправив плечи, — именно так, по представлению Бердена, мог сказать и сделать гений. Старший инспектор последовал за ним. Коуторн шел сзади, выдыхая пары виски Вердену в затылок. У него было солдатское лицо — мужественное, открытое, слегка туповатое. Армейский дух, думал Берден, коснулся даже его имени. Давным-давно мать нарекла его Расселом, потому что с фамилией Коуторн имя хорошо сочеталось и обещало великие свершения. Генерал Рассел Коуторн, кавалер ордена Бани, ордена «За отличную службу»… Берден немного знал о его жизни. Коуторн не выиграл ни одного сражения, даже не командовал ротой. Он держал гараж.
— Я ищу Джефа Смита, который мог быть другом мисс Марголис.
Коуторн громко засмеялся:
— Осмелюсь сказать, мог, хотя я никогда не слышал о таком. У нее дружков было полно. Чудесная девушка, чудесный маленький водитель и светлая голова в делах. Я продал ей «элпайн», так мы и познакомились. Ей палец в рот не клади. Деньги она считать умеет. Я от Энн в восторге. Вполне естественно, что у нее полно дружков.
