Несмотря на то, что егеря в нашем лесу встретить очень сложно (если вообще возможно), буреломы попадались крайне редко, что давало простор для легких и необременительных пеших прогулок. Лес был забит грибами и ягодами, но вот диких лесных животных встретить было очень сложно. Лосиные следы с каждым годом попадались все реже и реже, а зайцы, которые еще года три назад так и выпрыгивали из-под ног, теперь были съедены или перебрались в более спокойные места. Люди уже и здесь оставили свой узнаваемый след.
Найти подходящее сухое дерево оказалось нетрудно, но на всякий случай я решил все же отойти подальше от деревни, мало ли кто заинтересуется подозрительными стуками в лесу.
Первым делом опробуем метание. Бах! Бац! Хрум! Хрясь! Семь бросков – и лишь один раз топор воткнулся. Ужасный показатель, и это еще не обращая внимания на точность! Похоже, метание – это не мое. Слишком ненадежно. Тем более у меня с собой еще и перчаток не было, а в них о точности бросков, скорее всего, можно просто забыть.
Что ж, перейдем к ближнему бою. Удары справа, слева, сверху вниз, с разворота. Все это было очень весело, но руки быстро уставали. Передохнув, я продолжил тренировку. Трудно было подобрать наиболее удобный удар. Похоже, все зависело от ситуации, так что, если идти на дело с топором, придется импровизировать.
* * *
Несмотря на то, что мои посещения бабушкиной деревни были довольно частыми, а летом я обитал здесь целыми неделями, знакомыми я так и не обзавелся. Поэтому мой вечер состоял из спокойной отрешенности, в которой я пребывал, сидя на крыльце и смотря на заходящее солнце. Уже сотни раз многие писатели говорили, что «никогда не видели такого заката в городе, как в деревне». И ведь это чистая правда. Кроме чувства пространства и свободы здесь была тишина. Тишина дает мыслям течь спокойно и неторопливо, именно в тишине можно постигнуть истину, получить знание. Мозг сам настраивается на нужную волну, и мысли текут и текут, как река, огромная, но спокойная. Иногда из этой реки выпрыгивает рыбка – новая, совершенно непохожая мыслишка, которая или тут же подхватывается сачком сознания, или же падает обратно в реку и растворяется в ней, возможно, покинув нас навсегда. Мыслишка, пойманная сачком, может быть бережно взята в руки и изучена, а потом отпущена, как ненужная или уже освоенная, а можно схватить ее грубыми руками, разорвать на части, бросить на сковородку самомнения и получить что-то извращенное и противное. Наверное, именно тогда в голове может образоваться хаос, с которым не всякий человек может справиться.
Я пользуюсь понятием «хаос», но сам в него не верю. Хаоса не существует, существует лишь «непонятый порядок». Но хаос в голове человека, его непонимание причинности своих мыслей и поступков могут свести его с ума. Ум не выдерживает такого напряжения и сдается, замыкаясь в себе или зацикливаясь на определенных мыслях и переживаниях. Не хотелось бы мне стать сумасшедшим. Я сам себя контролирую. Полное подчинение чувств, мыслей и поступков – вот что значит достичь идеала. Конечно, достичь идеала невозможно, но стремление к нему должно сохраняться всю жизнь. Я не буду мыслящей машиной, у меня будут чувства, но я сам буду выбирать, когда и какими чувствами пользоваться. Кажется, что это нереально, но в сознании все возможно, а если возможно в сознании, то возможно и наяву. Сила воли – вот что самое главное. Измени себя, и мир изменится для тебя, точнее, не мир изменится – изменится твое восприятие мира. Возможно, тогда и придет понимание. Понимание всего: вселенских законов, устройства мира, смысла жизни. Я старался изменить себя, но мир от этого не сильно менялся. Мне надо помочь ему – мир должен вздохнуть свободно от смрада, грязи и ничтожеств, захламивших его уже по самую макушку. Я буду его помощником, его освободителем, я буду его инквизитором. ИНКВИЗИТОР! Вот кем я буду – изгоняющим ересь и порок. Тишина и спокойствие, остановившие на какие-то мгновения сознание, обычно пребывающее в бурной деятельности, наконец-то помогли получить мне ответ на вопрос: кто я и что мне предстоит делать. Я родился заново – теперь я инквизитор; чувства в сторону, только работа! Пока я жив, пока бьется мое сердце, я буду с тобой, мой любимый МИР, моя любимая ВСЕЛЕННАЯ. Вместе мы справимся, дай мне спокойствие, дай мне веру, и дай мне силы нести свое предназначение до конца!
Я открыл глаза. Впервые погружение в медитацию прошло так неожиданно и самостоятельно. Никакого предварительного самонастроя, никакой подготовки – переход состоялся так плавно и естественно, что я уже не мог отделить свои мысли от мыслей, дарованных мне вселенной. Но источник не так важен – главное, что теперь я получил ответ, ответ от самой судьбы. Что ж, я буду стараться, а там будь что будет…
Утром все вечерние мысли казались сном. Мне было лень вставать, и я лежал, перемалывая языком новое слово «инквизитор». Конечно, я знал, кто такие инквизиторы и чем они занимались, но применить это слово к себе – это совсем другое. «Ин-кви-зи-тор». Звучит очень даже неплохо. Я не хотел давать названия своей идее, но теперь она получила словесную форму «Я инквизитор. Моя задача бороться с ересью. Сам Бог подскажет, что есть ересь, а что нет». Чуть не добавил дальше: «Да пребудет со мной сила». Киношные штампы очень часто забивают голову и всплывают в самый подходящий или неподходящий момент. Может, это и неплохо, но иногда начинает нервировать. Позднее, полазив по словарям, я получил об инквизиции и инквизиторах более полные данные. Обобщая полученную информацию, можно сказать следующее: «Инквизиция – это латинское слово, которое обозначает всего лишь уголовный суд, некогда установленный папами для розыска и кары еретиков и преступлений против веры. А инквизитор – это обычная служебная единица, или один из судей инквизиции». В литературе последнее время часто упоминалось это слово, что не могло не покоробить, но слово слишком хорошо ко мне подходило. Я буду судьей, а судить буду тех, кого посчитаю еретиками, тех, кто совершит преступление против моей веры. Так что инквизитор – это та должность, которую я возлагаю на себя добровольно, и только смерть может ее с меня снять.
Я попытался встать с кровати и тут же рухнул обратно. Руки болели очень даже прилично, целый день рубки не пропал даром. Постанывая и кряхтя, включив волевые ресурсы, я сполз с кровати. Потряхивание расслабленными руками, небольшая зарядка – и я почти восстановился, недаром все же в детстве спортом занимался. Но пора переходить к более серьезным тренировкам. Не дело, когда мышцы начинают болеть после нагрузки.
Завтрак прошел весьма оживленно. Бабушка рассказывала обо всем, что произошло в деревне. Кто уезжал, кто приезжал, кто где пьяным повалялся. В общем, рутина, но так, как это рассказывала бабушка – это было что-то! Заряд бодрости на весь день был обеспечен.
Работать с утра явно не хотелось. Если уж говорить про мышцы, то они были категорически против. Я всегда гордился своей силой воли, и, похоже, пришло время ее проявить по-настоящему. С одной стороны, топор так и просился в руки, но, с другой, небольшие мозоли и боль не давали собраться. Я вспомнил слова Дона Хуана: «Дух воина не приспособлен ни к потаканию себе и жалобам, ни к победам или поражениям. Дух воина приспособлен только к борьбе, и каждое усилие – это последняя битва воина на земле. Поэтому результат значит для него очень мало. В своей последней битве на земле воин позволяет своему духу лететь свободным и чистым. И пока он ведет свою битву, зная, что его воля безупречна, воин смеется и смеется». Эти слова имеют колоссальное воздействие, это то, к чему надо стремиться, и, произнеся их, я уже чувствовал себя обновленным. К черту жалость к себе, к черту мозоли и боль! Я инквизитор, я воин! Возможно, это мое последнее усилие на земле, поэтому я должен все сделать безупречно!
Работа пошла. Щепки летели во все стороны, стук топора не прекращался ни на минуту. Я воспринимал себя как бы глядя со стороны. Ставь – руби – подними – поставь – руби. И так до бесконечности. После двух часов бешеной работы меня остановила мама.
– Что-то ты сегодня заработался. А как же руки?
Я посмотрел на свои руки. «Вот блин! – только и смог я подумать. – Как теперь делать массаж с такими руками?»
В запасе было еще пару дней, так что придется быть поаккуратнее. Немного перекусив свежим молоком и белым хлебом, я все же решил не пропускать ударную разминку в лесу – дома с топором не потренируешься.
Хорошо, что привычка бродить по лесу у меня была еще с детства, поэтому мои ежедневные уходы не удивили ни маму, ни бабушку. А то, что я гулял с топором – об этом можно никого не уведомлять.
Знакомые сильно побитые остатки дерева встретили меня не очень радостно. Смешно так говорить, но ощущение было стойким.
