У двери он чуть задержался, лихорадочно обдумывая следующий шаг. Надо звонить ей прямо отсюда. Ей придется еще раз изменить все планы. А ему ничего не остается, как полностью довериться ей.
Мостик почти опустился. Сейчас кто-то выйдет. Рискнуть в оставшиеся считанные секунды или затаиться и переждать? Времени на раздумья не было. Корт распахнул дверь и помчался, как сумасшедший.
Придется заехать в отель. Забрать вещи. И уничтожить все следы своего пребывания. Это для него дело привычное, хотя не сказать, чтобы уж очень приятное.
Номер оплачен по пятницу включительно — тем лучше. До тех пор его не будут искать, а за это время он успеет уйти далеко. Поездом до Лос-Анджелеса, там дня два на подготовку. В общем, он еще вполне может осуществить задуманное: взорвать еще один самолет, да так, что весь мир заговорит об этом!
Машину Варда он отвел на тихую улицу, где были только жилые дома. Здесь полиция ее не сразу обнаружит; на это может уйти несколько дней, а может, и несколько недель. Потом он забрал с площадки для парковки взятую напрокат машину.
Нет, он не собирался убивать Варда. А теперь вот расплачивайся поспешным бегством и лишними хлопотами.
В вестибюле гостиницы та же самая уборщица пылесосила то же самое место на том же самом красном ковре. Заснула, наверное. За конторкой стоял молодой человек с жесткими, как проволока, волосами — по-видимому, перманент — и при галстуке. Лицо изможденное, под глазами темные круги; чашка кофе спрятана под конторкой, оттуда поднимается пар.
Не подходя к конторке — зачем привлекать излишнее внимание, — Корт незаметно прошел клифту, поднялся к себе в номер и позвонил вниз.
Ответил тот самый молодой человек.
— Регистрация, — проговорил он сквозь зевоту. — Чем могу быть полезен?
— Не могли бы вы достать мне щипцы? — сказал Корт.
— Щипцы?! — Молодой человек не мог скрыть удивления.
— Щипцы или кусачки.
— Вам нужно что-то починить в номере? Может, прислать кого-нибудь?
— Нет, спасибо, просто достаньте мне пару щипцов, пожалуйста, если можно.
— Попробую. Спрошу у техников. Или у сестры-хозяйки. Если найду, прислать их вам в номер?
— Да, пожалуйста. А если не найдете, позвоните, пожалуйста. Не забудете позвонить?
— Нет-нет, сэр, обязательно позвоню.
Корт ждал у телефона. Вот так всегда. Проблемы никогда не приходят поодиночке. Хуже всего, что они возникают именно тогда, когда их меньше всего ждешь. Поэтому-то Корт всегда был начеку.
К превеликому его удивлению, меньше чем через пять минут горничная принесла щипцы. Сначала Корт простерилизовал их — десять минут кипятил в кофейнике, потом держал над огнем зажигалки, пока металл не задымился. Затем положил охладить, а сам стал собираться с силами.
Зуб необходимо удалить. И точка. Он намеревался завтра пойти к врачу. Но завтра его уже здесь не будет. Так что выбора у него нет. Зуб прогнил насквозь, терпеть больше нет сил и удалить его надо до того, как он сядет в поезд. Тем не менее решиться на эту операцию было нелегко.
Корт стоял перед зеркалом в ванной. Остывшие щипцы лежали рядом на полотенце. Он смотрел на себя в зеркало. Минуты тянулись бесконечно. «Никто ведь не заставляет меня это делать, — успокаивал он себя. — Никто вообще не заставляет меня что-либо делать теперь, когда „Дер Грунд“ разгромлен». Из шестнадцати человек лишь он, ну, и, может, еще двое или трое спаслись от того налета. Он как раз сходил с океанского лайнера в Нью-Йорке, когда услышал о налете на их организацию. В тот момент он молниеносно осознал и опасность, которая еще совсем недавно ему угрожала, и цену как бы вновь обретенной свободы. Тем не менее он продолжал действовать по заранее намеченному плану: спальный вагон до Чикаго, потом поезд до Сиэтла. Если не произойдет чего-то, чего нельзя предусмотреть, операция еще может закончиться успешно.
Дважды он брался за щипцы и опускал их обратно. В какой-то момент ему пришло в голову, что от боли он ведь может потерять сознание. Он огляделся. Вокруг полно предметов, о которые можно расшибиться. Совсем неподходящее место для падения. И потом, наверное, будет много крови. Он вскрыл пластиковый колпачок пузырька с перекисью водорода. Интересно, хватит ли у него сил обработать открытую рану или он свалится без сознания? Инфекция — враг номер один. Не дай Бог, все кончится сепсисом. При одной мысли об этом у него все внутри переворачивалось. Итак, хочешь не хочешь, а пора начинать.
Он взял в руки щипцы, коробку со стерильными салфетками, пузырек с перекисью водорода и полез в пустую ванну. Расположился поудобнее, полулежа, под голову подложил резиновый коврик. Ну вот, здесь можно терять сознание и кровью истекать, на здоровье.
Корт позволил себе две-три отвлеченные мысли и пару минут разглядывал интерьер ванной комнаты.
Наконец поднес щипцы ко рту, но тут же остановился. Господи, а как же он увидит, что надо делать! Он вылез из ванны, положил щипцы обратно на край умывальника на полотенце и встал перед зеркалом.
Нельзя потерять сознание, в любом случае нужно сохранить контроль над собой. Раз надо — значит, надо.
Он широко открыл рот, постарался принять такое положение, чтобы на лицо попадало как можно больше света. Вон он, нижний зуб, сбоку, в самом конце, почерневший, прогнивший насквозь, взывает к нему изматывающей пульсирующей болью. Он живете этой болью уже почти две недели.
У него был припасен пузырек с энбесолом, обезболивающим, которым он собирался воспользоваться после того, как удалит зуб. Но сейчас ему вдруг пришло в голову, что можно ведь принять энбесол и перед удалением. Итак, порядок операции будет такой: энбесол, удаление, перекись водорода, энбесол. Он повторил эти слова несколько раз, как заклинание, боясь, что после от боли будет плохо соображать. Вскрыл пузырек с энбесолом — слава Богу, этого добра у него больше чем достаточно, — и снова взялся за щипцы. Они были еще теплыми, во всяком случае так ему показалось, когда он коснулся ими языка. Но теперь он совершенно не видел зуб: щипцы все закрывали. Что ж, придется действовать на ощупь — боль даст о себе знать.
Щипцы коснулись распухшей десны. Он раскрыл рот еще шире и стал нащупывать щипцами больной зуб. Да, вот он. Он изо всех сил сжал зуб щипцами, сосчитал до трех и дернул что было силы.
Страшный крик, почти визг, казалось, потряс все здание. Но уже в следующую минуту он зажал рот рукой. Щипцы упали на пол. Почти вслепую он нащупал перекись водорода и заложил в рот. Крик, который за этим последовал, был еще страшнее первого.
Он сплюнул в умывальник — если бы еще можно было сплюнуть эту немыслимую, непереносимую боль — и свалился на колени, пытаясь нащупать пузырек с энбесолом. Надо отвлечься! Отвлечься от боли! Отвлечься чем угодно.
Он заставил себя думать о президенте. Интересно все-таки, читал ли президент эти дурацкие записи…
Узкие кривые улочки негритянского гетто с полуразрушенными кирпичными домами, рассыпающимися буквально на глазах, сбегали вниз, к реке Анакостиа, в которую, казалось, сливали всю вашингтонскую грязь. На берегу возвышалось двенадцатиэтажное правительственное здание; правда, выглядело оно скорее как многоквартирный жилой дом. На верхних этажах размещалось вашингтонское столичное отделение ФБР (ВСО). Это место называли Баззард Пойнт.
С незапамятных времен на десятом этаже находился офис, куда Кэм Дэггет должен был каждый день являться на работу.
В здании на Пенсильвания-авеню — так называемом Доме Гувера — размещалось главное управление. Здесь вырабатывалась политика ФБР; отсюда контролировалась деятельность 55 региональных отделений.
Вашингтонское столичное, или Баззард Пойнт, было одним из этих 55 региональных отделений. Конечно, оно несколько отличалось от остальных, ведь его территория включала округ Колумбия (или просто «Округ», как его чаще называли), и потому расследования, которые здесь проводились, часто приобретали общенациональное значение.
Различные бригады или отделы ВСО размещались в небольших офисах-пеналах с серыми коврами. В офисе отдела К-3 стояли девять столов, вернее, десять, если считать стол секретарши Глории де Анджело, «всеобщей мамочки». Здесь же находился и стол Боба Бэкмана — сейчас он был пуст.
Глории было пятьдесят два, однако благодаря худощавой фигуре и привычке держаться очень прямо она выглядела лет на десять моложе У нее были прямые черные волосы до плеч, чуть подвитые на концах, и большие грустные карие глаза.
В этот ранний час в комнате были только они с Дэггетом. Глория подошла к нему с чашкой кофе в руке.
— Если хочешь, могу помочь тебе упаковать вещи, — сказала она.
Дэггет слышал звуки, которые она произносила, но они не складывались в его голове в слова. Он быстро приспособился разговаривать по телефону, держа трубку у левого уха; разговаривая с людьми, старался держаться к ним левой стороной, старался следить за собой и не говорить слишком громко. Это очень нервировало его; он никак не мог привыкнуть к своей полуглухоте. Все звуки, попадавшие в правое ухо, затухали на полпути. Совершенно неожиданно он стал получеловеком, полуинвалидом.
